Лабиринт чародея. Вымыслы, грезы и химеры - Кларк Эштон Смит

в податливом песке, карабкаясь по уступам, преследуемые чудищами, которые не отставали, хотя и не приближались.

Добравшись до места, откуда начинался спуск к руслу, земляне обнаружили, что наверху караулят еще два дракона. Иного выхода не было: пришлось вскарабкаться вверх по уступам в туннель. Утомленные долгой ходьбой и охваченные отчаянием, они снова оказались во внешней пещере, но теперь их вели за собой два внушающих дьявольский ужас стража. После того как Вултум продемонстрировал им свою неодолимую и непостижимую силу, приятели пребывали в ошеломлении; и даже Хейнс хранил молчание, хотя его мозг отчаянно искал выход. Более чувствительный Ченлер с его хорошо развитой писательской фантазией живо воображал ужасы ситуации, в которую они угодили.

Наконец земляне вышли к галерее с колоннами, опоясывающей громадную пропасть. На полпути передние химеры внезапно развернулись и извергли из себя устрашающие столпы пламени; в то же время задние подбирались к землянам все ближе, шипя, как сатанинские саламандры. Жара в этом сужающемся пространстве стояла как в топке, и даже колонны не давали укрытия. Из пропасти, где продолжали трудиться марсианские титаны, донесся оглушительный громовой раскат; ядовитые пары, извиваясь, устремились вверх.

– Похоже, они намерены столкнуть нас в пропасть!

Хейнс задыхался, ловя ртом раскаленный воздух. Они шатались перед надвигающимися чудищами, и, пока Хейнс говорил, еще два адских призрака вспыхнули на краю галереи, словно восстав из пропасти в попытке предотвратить роковое падение, которое только и могло спасти землян от наступающих тварей.

Почти теряя сознание, приятели заметили, что грозные химеры изменились. Их пылающие тела потускнели и съежились, жар спал, огонь погас в пастях и глазных впадинах. Химеры приближались, омерзительно виляя хвостами, выкатив белесые языки и глазные яблоки цвета гагата.

Затем эти языки раздвоились, побледнели… теперь они напоминали лепестки какого-то цветка, которые Хейнс и Ченлер уже где-то видели. Дыхание химер, подобно легкому ветерку, овевало лица… и в этом дыхании чудился прохладный и пряный аромат, который они уже вдыхали когда-то… наркотический аромат, унесший их с собой после разговора с невидимым хозяином Равормоса. Между тем чудища на глазах превращались в пышные соцветия; колонны галереи становились гигантскими стволами в сиянии первозданного рассвета; громовые раскаты из бездны стихли, убаюканные нежным дыханием эдемских морей. Ужасы Равормоса, угрожавшие землянам погибелью, перестали существовать. Хейнс и Ченлер впали в сладостное забытье, которое дарил неизвестный наркотик…

Еще не вполне очнувшись, Хейнс обнаружил, что в одиночестве лежит на каменном полу в колоннаде, а огненные химеры исчезли. Тени опиатного забытья развеял грохот, который все еще доносился из пропасти по соседству. С растущим смятением Хейнс вспоминал, что случилось.

Он с трудом встал, всматриваясь в полумрак галереи в поисках своего спутника. Дубинка из окаменевшей плесени, которую нес Ченлер, а также его собственная, валялись там, где выпали из ослабевших пальцев. Ченлера, однако, нигде не было, и Хейнс принялся выкрикивать его имя, но ответом ему было только долгое грозное эхо в глубинах галереи.

Решив во что бы то ни стало отыскать Ченлера, Хейнс подобрал тяжелую булаву и пошел вдоль галереи. Таким оружием не одолеть сверхъестественных слуг Вултума, но увесистая металлическая дубинка придавала уверенности.

В большом коридоре, что вел к сердцу Равармоса, он с великой радостью обнаружил Ченлера, который шел ему навстречу. Не успел Хейнс радостно вскрикнуть, как услышал голос товарища:

– Привет, Боб, это мое первое телевизионное выступление в трехмерной форме. Неплохо, да? Я нахожусь в личной лаборатории Вултума, который убедил меня принять его предложение. Как только ты последуешь моему примеру, мы вернемся в Игнарх с инструкциями относительно нашей земной миссии и миллионом долларов каждому. Подумай об этом, и ты поймешь, что другого выхода нет. Когда решишь к нам присоединиться, следуй по главному коридору, где встретишь Та-Вхо-Шая, который отведет тебя в лабораторию.

Завершив эту удивительную речь, фигура Ченлера, не дожидаясь ответа, переступила через край пропасти и повисла среди клубов пара. Затем, улыбнувшись Хейнсу, исчезла, подобно призраку.

Хейнс стоял как громом пораженный. Фигура и голос определенно принадлежали настоящему Ченлеру из плоти и крови. Тавматургия Вултума, способная создать столь достоверную проекцию, внушала леденящий ужас. Хейнса безмерно огорчил и ошеломил тот факт, что Ченлер сдался; ему и в голову не пришло, что здесь может скрываться обман.

«Все-таки этот дьявол его уговорил, – думал Хейнс. – Никогда бы не поверил. Не такой Ченлер человек».

Грусть, гнев, изумление и замешательство терзали его, пока он шагал по галерее, и, войдя во внутренний зал, Хейнс так и не решил, что предпринять. Сдаться, как поступил Ченлер, было немыслимо. Если бы Хейнс мог снова его увидеть, возможно, ему удалось бы убедить товарища передумать и открыто выступить против козней инопланетного существа. Для землянина было унижением и изменой человечеству поддержать Вултума в его более чем сомнительных замыслах. И если даже забыть о планах вторжения и распространения на Земле этого странного и коварного наркотика, нельзя допустить разрушения Игнар-Лутха, которое случится, когда корабль Вултума пробьет путь на поверхность Марса. Его долг – и долг Ченлера – предотвратить беду, если это, конечно, в человеческих силах. Так или иначе, им – или, если придется, ему одному – нужно остановить злодея, который вынашивает злобные планы в этой чудовищной пещере. Хейнс был человек прямолинейный – у него и в мыслях не было лавировать и ловчить.

Все еще сжимая дубинку, он несколько минут шагал вперед, а его мозг тщетно бился над разрешением ужасной проблемы. По доведенной до автоматизма привычке опытного пилота никогда не прекращать наблюдение он заглядывал в дверные проемы, мимо которых проходил; за ними над ретортами и чашами корпели вековые колоссы. Затем он свернул к пещере, где стояли три могучих сосуда, которые Та-Вхо-Шай называл бутылями сна. Хейнс не забыл, что сказал марсианин об их содержимом.

В мгновенной вспышке вдохновения Хейнс смело вошел внутрь, от всей души надеясь, что в эту минуту Вултум за ним не следит. Если уж следовать дерзкому плану, медлить нельзя.

Огромные, выше Хейнса, выпуклые и пустые на вид амфоры мерцали в застывшем свете. Подойдя к ближайшей, он увидел в вытянутом сосуде свое искаженное изображение – точно портрет гигантской луковицы.

В голове была только одна мысль, одно решение. Чего бы это ни стоило, надо разбить бутыли, и газ, проникнув в атмосферу Равормоса, погрузит приспешников Вултума – если и не самого Вултума – в тысячелетний сон. Хейнс с Ченлером будут обречены разделить этот сон, но для них, кто не испробовал тайного эликсира бессмертия, пробуждения не случится. Однако в сложившихся обстоятельствах выбирать не приходится; благодаря их