Горный ветер. Не отдавай королеву. Медленный гавот - Сергей Сартаков

«Философский камень» — падение колчаковщины в Сибири и последующее развитие страны до начала событий в Испании, призвавших на помощь людей доброй воли со всех концов земли. Разве без глубокого знания той поры нынешним поколениям проще понять полосу тяжких испытаний, когда советская держава вынуждена была грудью принять удар фашистских полчищ? Мне «Философский камень», в работе над ним, виделся как необходимое звено, соединяющее наши дни с эпохой наших отцов.

В 1977 году исполнилось 100 лет со дня рождения пламенного революционера И. Ф. Дубровинского, обелиск на могиле которого высоко чтим красноярцами, как и улица, названная в честь его брата — Якова, первого председателя городского Совета. Годы, годы… А ведь жива и не может — не должна! — утратиться добрая память о них. О всех, кто тогда, сквозь черные тучи самодержавного гнета, нависшего над Россией, угадывал светлое будущее родной земли. Отступление ли это от современности в неподвижные холодные пласты далекой истории? Или это ее живое, горячее дыхание, ее чеканный, звонкий шаг, отдающийся и сейчас на брусчатке Красной площади?

Историко-революционная тематика в художественной литературе разработана основательно. Хорошо разработана. Но в ней постепенно стали выделяться две вариации творческого решения. Первая, с определенным оттенком авантюрности, приключенчества, когда с особым нажимом описываются приемы конспирации, тайные встречи, полицейские слежки, облавы, аресты, допросы, тюрьмы и побеги из тюрем. Вторая вариация — стремление создать обязательное и полное классовое «представительство», стремление к живописанию быта. И то и другое вполне закономерно, это именно те кирпичи, из которых и было построено здание революции.

Но есть в этом и грозная опасность повторения, как известно, не двигающая искусство к новым вершинам. И если из книги в книгу читатель встречается с похожими одна на другую жизненными ситуациями, у него теряется интерес к чтению. Не тешу себя надеждами, что мне традиционные «кирпичи» удалось заменить железобетоном, стеклом и алюминием, да я и не желаю этого, но все же в романе «А ты гори, звезда» я решительно выдвинул на первое место не описание быта или подробностей конспирации и сопряженных с нею подвигов и приключений, а политическую борьбу. Она — главный герой. Иными словами, И. Ф. Дубровинский в революции — это как бы часть жизни всей партии.

Да, эти три романа, конечно, историчны. Но помимо социально-общественных коллизий, которые в них исследованы, они ведь о живых людях, с их богатым внутренним миром, с их повседневными радостями и печалями. Среди этих людей, как и во все времена, встречались самые разные, однако тут уж мой собственный характер, что ли, таков, что я в свои любимцы избирал лишь тех, кто светел, молод душой и уверенно смотрит в будущее.

С ними — ушедшими в историю и с нашими современниками — как-то и самому хочется долго быть молодым. Морщины на лице, седину в волосах и прочие признаки неизбежной старости, конечно, никуда не денешь. И кокетничать со всеизменяющим временем бесполезно и глупо. Но по возможности долго жить молодо, то есть так, чтобы тебе всегда удавалось хорошо понимать молодых, и столь же хорошо понимало бы тебя идущее вослед нашему времени новое поколение, — вот в чем счастье работающего человека. А писателя — в особенности.

Себя я считаю счастливым.

Такого же счастья желаю и читателям. Оно ведь, вообще-то говоря в собственных руках каждого. Умей только не оттолкнуть его.

С. Сартаков