Ужас в музее - Говард Лавкрафт

На следующее утро в лавке Хайнса я рассказал о своем ночном приключении группе местных жителей. По ходу моего повествования они то и дело обменивались насмешливыми взглядами, но когда я предложил наведаться со мной в церковь, все до единого отказались под разными предлогами. При всем своем легковерии они явно усомнились в правдивости моего рассказа, но все же предпочли не рисковать. Я заявил, что в таком случае пойду один, хотя должен признаться, я не горел желанием отправляться туда в одиночку.

Я еще не успел далеко отойти от лавки, когда меня нагнал и схватил за руку седобородый старик.

— Я пойду с тобой, парень, — просипел он. — Помнится, отец как-то рассказывал мне что-то подобное про старого пастора Слотта. Говорят, он был престранным типом, но Вандерхооф был еще хуже.

Могила Вандерхоофа оказалась разрытой и пустой. Мы с моим спутником сошлись во мнении, что здесь вполне могли поработать кладбищенские воры, и все же… Бутылка, оставленная мной на столе в колокольне, исчезла, хотя осколки другой бутылки по-прежнему валялись на полу. А на груде желтой пыли и мятого тряпья, в которую обратился Абель Фостер, мы обнаружили отпечатки громадных ступней.

Заглянув в некоторые из разбросанных по комнате книг и рукописей, мы снесли все до единой вниз и предали огню, как нечто нечистое и богопротивное. Отыскав в церковном подвале лопату, мы засыпали землей могилу Йоханнеса Вандерхоофа, а потом, спохватившись, бросили упавший крест в костер.

Если верить слухам, с той поры каждое полнолуние по кладбищу потерянно бродит громадная призрачная фигура с бутылкой в руке — словно в поисках чего-то ею забытого.

Ловушка

(Г. Лавкрафт, Г. Уайтхед) {20}

(перевод Е. Мусихина)

История эта началась незадолго до Рождества, когда однажды утром (а это был обычный будний день — четверг, если мне не изменяет память), стоя перед старинным зеркалом копенгагенского стекла, я уловил в нем какое-то мельтешение. Кроме меня, дома тогда никого не было, и это шевеление в зеркале показалось мне несколько странным; впрочем, в следующую минуту, пристально вглядевшись в затуманенную гладь стекла и не обнаружив там ничего необычного, я решил, что это всего-навсего оптическая иллюзия.

Это старинное зеркало я когда-то нашел в заброшенном особняке на северном побережье острова Санта-Крус.[112] После нескольких лет жизни на Виргинских островах я перебрался оттуда в Соединенные Штаты. От более чем двухсотлетнего пребывания в тропическом климате старинное стекло помутнело; была сильно повреждена верхняя часть изящной резной рамы из позолоченного дерева, и мне пришлось обратиться к мастеру для восстановления ее в прежнем виде.

С тех пор минуло несколько лет. События, о которых пойдет речь, случились во время моего пребывания в частной школе, принадлежавшей моему давнему приятелю Брауну, — я был там на положении гостя и наставника одновременно. Школа располагалась в глубине штата Коннектикут, в холмистой, открытой всем ветрам местности. Я жил в пустующем крыле одного из спальных корпусов, где занимал две комнаты и разделявший их холл. Въехав сюда, я первым делом распаковал зеркало, которое было тщательно увязано мною в матрац, и торжественно водрузил его на пристенный столик из красного дерева — еще один предмет антиквариата, принадлежавший некогда моей прабабке.

Дверь моей спальни находилась как раз напротив входа в гостиную; эти помещения, как я уже говорил, разделялись небольшим холлом. В одной из комнат стоял шифоньер; зеркало в его дверце было обращено прямо к дверному проему — и точно так же было обращено к двери другой комнаты старое зеркало, стоявшее на столике у стены, так что когда я бросал взгляд на дверь шифоньера, через оба сквозных прохода я видел бесконечный оптический коридор,[113] образованный взаимным отражением двух зеркальных поверхностей, размещенных одна против другой. Иллюзорное движение в зеркальном стекле, привидевшееся мне в то утро, происходило именно в этом обычно пустом оптическом туннеле.

Придя в столовую, я застал там съежившихся от холода воспитанников — оказалось, что школьная система отопления временно вышла из строя. Я совершенно не переношу холода и потому предложил ученикам моего класса провести занятия в менее официальной обстановке, у огня моего камина, — с чем мальчики радостно согласились.

По окончании урока один из учеников по имени Роберт Грандисон изъявил желание остаться, поскольку следующий час у него не был занят. Я не возражал, и Роберт, устроившись у самого камина, углубился в чтение. Однако довольно скоро он пересел на другой стул, подальше от жаркого огня, и оказался прямо напротив старого зеркала. Я сидел в противоположном от него углу комнаты и хорошо видел, как он вдруг напрягся, вглядываясь в затуманенную поверхность стекла. Что могло так заинтересовать его — уж не то ли самое мельтешение в зеркале, что почудилось мне нынче утром? Роберт между тем не сводил глаз с зеркала; брови его слегка нахмурились.

— Что ты там увидел, Роберт? — спросил я его.

Роберт ответил не сразу. Еще некоторое время он не сводил с зеркала глаз, а потом, переведя взгляд на меня, проговорил, медленно подбирая слова:

— Волнистость стекла — кажется, так это называется, мистер Кэневин. Из-за нее мне показалось, что там, в зеркале, движутся какие-то фигурки, причем все они выбегают из одной точки. Вот, смотрите сами!

С этими словами он вскочил со стула, приблизился к зеркалу и прижал кончик указательного пальца к поверхности стекла недалеко от левого нижнего угла.

— Вот здесь, сэр, — сказал он, глядя на меня и не отрывая палец от стекла.

Должно быть, в тот момент, когда он повернулся ко мне, его палец слишком сильно вжался в стекло, потому что он тут же резким движением отдернул руку от зеркала, тихо вскрикнул «Ой!» и в изумлении уставился на него.

— Что случилось? — встревожился я.

— Я… мне… — Он выглядел смущенным. — Понимаете, сэр… В общем, мне показалось, что кто-то… или что-то… пыталось втянуть меня за палец туда, внутрь. Конечно, это звучит смешно, но именно таким было ощущение, только что мной испытанное… — Роберт иной раз выражался в манере, нехарактерной для пятнадцатилетнего мальчика.

Заинтригованный таким объяснением, я подошел к нему и попросил еще раз показать тот участок зеркала, где он только что держал свой палец.

— Наверное, вы считаете, что я не в своем уме, сэр, — ответил Роберт, зардевшись, — но… В общем, отсюда я не смогу показать это место наверняка. Зато издали определю его безошибочно.