Остров Крым. В поисках жанра. Золотая наша Железка - Василий Павлович Аксенов

что и «мэн», а также соответствует надписи на твоей груди, – академическим тоном пояснил я.

– А что означает эта надпись? – Он рот открыл.

– Она означает «чувак», – усмехнулся я. – А происходит это слово от обыкновенного «человек». Когда несколько часов подряд дуешь в трубу или в саксофон, язык во рту распухает и нет сил выговорить обыкновенное «человек», а получается «чэ-э-э-к», «чвээк» и в конце концов «чувак».

– Супер! – с детским восхищением воскликнул он. – Ты где учишься?

Настала моя очередь изумиться:

– Учусь? Да я, дружище, давно уже отучился. Ты, должно быть, заблуждаешься насчет моего возраста.

– А сколько тебе лет?

– Сорок, – сказал я, слегка все-таки слукавив в сторону улучшения, то есть уменьшения горестного числа.

– Супер! – снова вскричал он и вдруг осекся. – Как же это может быть? Отцу моему вон сорок…

– А что из этого следует, сынок? – ласково спросил я.

– Супер… – тихо пробормотал он.

После этого со спокойной уже душой я начал его расспрашивать. Мне приходилось раньше возить хиппи и на родине, и за границей, и обычно это был народ молчаливый, отчужденный, малоприятный в общении. Юный Аркадиус оказался иным. Он охотно рассказывал о себе. Школу бросил – надоела. В армию не взяли – плоскостопие. Захипповал, ушел в «коммуну», и там надоело, потому что бездуховный факк и паршивое ширево. Теперь стал автостопщиком, наколесил уже тридцать тысяч километров по Союзу то один, то с братом, то с девочкой какой-нибудь. Сейчас едет в Москву посмотреть на Джоконду. Ее, Мону Лизу – вы, конечно, знаете, чувак? – везут домой, в Париж, из Японии, но по дороге она сделала стоп в нашей капитолии, чтобы, значит, встретиться с Аркадиусом.

До Москвы было не менее двух тысяч километров, и я поинтересовался, есть ли у малыша деньги. Оказалось, есть, целая пятерка! Правда, нужно еще заехать за одной герлой, с ней скучковаться, но у нее, кажется, тоже есть рубля три, так что доберемся. Им много денег не надо. Хлеб они берут бесплатно в столовых. Водители в основном народ добрый, а жлобов за версту видно, к ним не просятся. В случае крайней нужды Аркадиус продает стихи по копейке за строчку. Чьи стихи? Свои собственные. Хотите купить? Вот, пожалуйста:

Я разобью театрик без рампы и кулис,

Входите без билетов – приехал к вам артист!

Расскажет вам историю

Про шхуну из надежд,

Которую построили

Четырнадцать невежд.

Корабль из речки меленькой

Отчалил в океан,

Четырнадцать бездельников

И капитан Иван…

На деревенской улице театр без стен и крыш,

Артист играет весело, а получает шиш.

– Я тебе, Аркадиус, за эти стихи дам десятку.

– Не десятку, а двенадцать надо, – надулся хиппи.

– Двенадцать не дам, а десятку получишь.

– Почему же десять, мэн? Двенадцать строк – двенадцать копеек.

– А я тебе десять рублей даю, понял? Не копеек, а рублей – дошло? Плачу тебе как начинающему поэту по девяносто копеек за строчку и вычитаю восемьдесят копеек, твой первый налог. Получается круглая десяточка. Вот, держи! Стихи-то давай!

Я получил стихи, записанные на разорванной обертке сигарет «Памир». Аркадиус был потрясен хрустящей розовой бумажкой. Он сказал, что таких денег и в руках-то никогда не держал. Потом он что-то забормотал, кажется, прикидывал, не сможет ли теперь, когда судьба так резко повернулась, взять с собой на Джоконду не только Эмку, но еще и другую герлу, Галку, а может, и бразеру позвонить, и тогда?.. Потом глаза его вспыхнули ярко, будто солнце попало в хрусталики, и он надменно протянул мне бумажку обратно, – дескать, унизить его не удастся, а если хочешь помочь, то гони двенадцать копеек, а паршивые колы забирай. Я с трудом убедил его, что никакого унижения нет и что стихи его мне просто-напросто очень нужны.

– Для чего же они вам?

– Для того чтобы где-нибудь в горной деревне разбить театрик без кулис, без стен, без рампы и без крыш, чтобы играть там и вспоминать про четырнадцать бездельников и в конце концов попытаться понять, что из этого получится. Видишь ли, Аркадиус, тебя судьба мне послала с твоим глупым стишком. Как ни странно, ты определил теперь мое направление, и я теперь понял, куда еду.

– Куда же, мэн?

– В горы.

– Да у меня там про горы нет ни слова. Наоборот, море.

– И все-таки я еду в горы!

– Зачем это вам, товарищ? Кто ты вообще такой, между прочим, мэн? – Аркадиус теперь вполне непринужденно перепрыгивал с «ты» на «вы» и обратно.

– Я артист-шарлатан, деревенский клоун.

– Супер! – вскричал он. – Возьмите меня с собой!

– Тебя ждет Мона Лиза, старик. Невежливо обманывать.

Расстались мы дружески. Он бодро закосолапил в развевающихся на ветру широченных джинсах искать свою герлу, пообещав все-таки меня еще где-нибудь встретить хотя бы уж для того, чтобы другую стихозу толкнуть по хорошему тарифу.

Странное дело, я действительно переменил направление и поехал в горную страну. На деревенской улице театр без стен и крыш, без стен и крыш, без стен и крыш… Я повторял придурковатые строчки и видел почему-то горбатую улицу горного села, дикий вздыбленный горизонт, дома с плоскими крышами и нескольких зрителей в косматых шапках, каких, быть может, сейчас уже нигде и не найдешь, таких людей, которые в связи с незнанием языка и высокогорной терпимостью не будут вдаваться в подробности, задавать наводящие вопросы, выяснять первопричины, первоистоки и позволят наконец-то провести задуманный акт до конца и сотворить чудо.

Четырнадцать бездельников и капитан Иван… Какое странное совпадение чисел! Четырнадцать бездельников и капитан Иван – всего, значит, пятнадцать. Как раз столько нас и осталось. Боже! Меня вдруг бросило в жар – да ведь есть же и Иван среди нас! Вернее, был среди нас Иван, неизвестно, существует ли до сей поры. Он когда-то долго блуждал по дальневосточным морям и прикидывался капитаном. Были времена, когда мы еще поддерживали друг с другом связь, когда еще витала над континентами идея собраться всем вместе и попробовать что-то сделать сообща. Иван никогда не был нашим капитаном, он был просто-напросто «капитан» – так мы называли его, посмеиваясь. Среди нас не было капитанов, мы все друг друга считали ровней в те времена, вначале. Как давно мы уже потерялись на земле! Иногда я ловлю себя на том, что мне не особенно и приятно-то вспоминать о товарищах, о товариществе. Иногда, когда судьба вдруг посылает какие-то знаки, я тоскую по ним и мечтаю о встрече, правда весьма отвлеченно. В этом случае, конечно, имя Иван и числа 14 + 1 были