Марш Теней - Тэд Уильямс

— Мой нос ошибается? — На лице крышевика отразилось возмущение. — Конечно, меня не готовили специально, как Большого Почтенного Носа, но среди живущих на крышах Южного Предела нет носа лучше, чем мой.

— Я вам верю. — Чет глубоко вздохнул. — Дело не в вашем носе, дело в том… в том, куда отправился мальчик…

У него так задрожали колени, что пришлось сесть. Очень-очень осторожно, чтобы не уронить Жуколова с ладони, он опустился на камень. Впервые Чет Голубой Кварц пожалел, что в подземном мире, который он так любил, нельзя увидеть голубое небо и вдохнуть полной грудью свежий воздух.

— Место, куда он направился, очень необычное, — продолжал он. — Священное место. Оно может быть опасным.

— Там кошки? Змеи?

Глаза Жуколова округлились. Ужас сжимал сердце фандерлинга, но слова Жуколова его позабавили.

— Нет, ничего подобного. Ну там, конечно, могут быть какие-то животные, но опасность исходит не от них.

— Вы их не боитесь, потому что вы великан.

На этот раз Чет не смог сдержать улыбку: едва ли его еще когда-нибудь назовут великаном.

— Справедливое замечание, — кивнул он. — Но должен вам признаться, мне нужно принять решение. И непростое.

Маленький человечек смотрел на него с интересом, Чет уже видел подобный взгляд: так смотрели фандерлинги из руководства гильдии — Роговик, например, — когда им предлагали выгодную, но не слишком надежную сделку. Чет понимал теперь, что крышевики не просто походят на людей — они и есть люди. Их жизнь такая же сложная и деятельная, как у фандерлингов и больших людей. Но почему они такие маленькие? Откуда они взялись? Какая тайна кроется в их истории? Может быть, их наказали боги?

Мысли о мстительных богах были сейчас совершенно неуместны.

— Дело вот в чем, — сказал Чет Жуколову. — Я уже говорил вам, что есть места — например, храм… Понимаете, фандерлинги не любят, когда посторонние видят то, что очень важно для нас. Им не понравится, если вы войдете туда.

— Понимаю, — произнес крохотный человечек.

— Так вот. Я думаю, Кремень подошел слишком близко к тому месту, что мы называем Святилищем Тайн. Мой народ не одобряет присутствия чужаков в храме. И я не хотел, чтобы Кремень даже близко подходил к Святилищу Тайн, хотя он мой приемный сын.

— Значит, мне пора отправляться домой, — решил Жуколов.

Он произнес эти слова жизнерадостным голосом, и Чет не удивился его энтузиазму: в пещерах крышевик чувствовал себя неуютно, и чем глубже под землю они спускались, тем ему становилось хуже. Человечек просиял от счастья, когда понял, что его путешествие во мраке подходит к концу.

— Но я боюсь потерять время, — проговорил Чет, приходя в отчаяние. — Ведь мальчик находится там уже очень давно. Это опасное место, Жуколов. И очень необычное. Я… я боюсь за него.

— И что же? — Крышевик озадаченно нахмурился. Постепенно его лицо разгладилось, и брови снова вытянулись в ниточку, хотя было заметно, что понимание не принесло ему радости. — Вы хотите взять меня с собой?

— Я не знаю другого способа найти его. Простите меня. Там много тропинок, много дорог… но я не могу заставлять вас идти со мной.

— Но ведь вы намного больше меня…

— Это не имеет значения. Все равно я не могу вас неволить. Жуколов снова нахмурился.

— Вы сами сказали, что это место священно и чужакам туда ходить не следует.

— Именно поэтому мне так тяжело принять решение. Я думаю, что лучше взять вас с собой в Святилище Тайн, чем оставить там моего мальчика в одиночестве на неопределенное время. Конечно, если вы согласны. К тому же мальчик — не фандерлинг, так что закон уже нарушен.

Человечек еле слышно вздохнул, словно пискнула испуганная мышка.

— Моя королева приказала мне помогать вам и словом, и делом, и носом своим. Жуколов Лучник должен выполнить приказ своей госпожи! — провозгласил он.

— Да возблагодарят Старейшие вас и весь ваш народ, да даруют вам счастье! — ответил ему обрадованный Чет. — Вы и в самом деле редкий храбрец.

— Это истинная правда.

Они встретились у дверей оружейной. Вансен нес оттуда сукно для полировки, и руки у него были заняты. Он заметил принцессу в самый последний момент и чуть не сбил с ног. Странно было видеть ее совсем одну, одетую в простую длинную рубашку и брюки мужского покроя. Он так часто думал о Бриони, представлял ее лицо, что сейчас не мог поверить глазам и растерялся. От неожиданности он выронил тряпки, и принцесса Бриони стала их подбирать.

— М-моя госпожа, — наконец выдавил он. — Ваше высочество. Нет, нет, вы не должны этого делать. Так не годится.

Бриони казалась сейчас растерянной. За пределами зала для официальных приемов она, конечно, не узнала Вансена. Затем черты ее лица резко изменились и стали жестче, брови удивленно приподнялись.

— Капитан Вансен? — холодно произнесла она.

— Простите меня, ваше высочество.

Вансен заметил двух ее стражников, своих подчиненных, спешивших к принцессе через дворик оружейной, словно их командир мог представлять угрозу для госпожи.

Он постарался освободить ей дорогу, хотя сделать это было непросто: она держалась за ручку двери, а он стоял с охапкой тряпок в руках. Пятясь назад, в оружейную, он уронил еще несколько и наклонился, чтобы подобрать их, а заодно скрыть свое смущение.

«Спасите меня, боги! Даже когда мы встречаемся почти как равные, один на один в дверях оружейной, я мгновенно превращаюсь в неотесанного крестьянина».

Тут же в голову Феррасу пришла неприятная мысль: возможно, он и есть неотесанный крестьянин.

«Но чем раньше ты избавишься от своего идиотского увлечения, тем лучше, — подсказала ему разумная часть его души. — Если стыд может помочь тебе в этом, значит, именно он и нужен сейчас».

Вансен посмотрел в лицо принцессы и увидел на нем смешанное выражение удивления и раздражения. Опять он оказался на ее пути!

«Мне никогда не справиться с этим», — подумал Вансен.

В тот болезненно-сладостный, ослепительный миг он забыл про все: про свою семью, про долг перед товарищами, даже про всех богов.

Бриони вдруг поймала себя на том, что улыбается, наблюдая его смущение. Она удивительно быстро сумела взять себя в руки, и на ее лице появилась непроницаемая маска настороженности и глубокой печали.

«Как быстро меняется ее настроение», — подумал Вансен.

А ведь с тех пор, как Бриони стала принцессой-регентом, она упорно стремилась к тому, чтобы ее лицо оставалось неподвижным, как у мраморной статуи — из тех, что стояли в пыльных залах замка.