Плацдарм - Сергей Звонарев

тяжелыми советскими танками. Да. Господство в воздухе за нами, но войну на земле в воздухе не выиграть…

План, как всегда в критической ситуации, когда враг превосходил числом, а зачастую и умением, родился у Моделя быстро. Через минуту он уже диктовал распоряжение Кребсу, который тот переведет на язык четких и строгих приказов. Не прошло и получаса с того момента, как начальник штаба появился в кабинете Моделя, как немецкая военно-бюрократическая машина начала работать. Каков будет результат, мелькнула мысль у генерал-фельдмаршала. Что ж, посмотрим. Игра началась.

Майор Питер Курц, командир танкового батальона, с трудом осознавал происходящее. Вчера совершенно спокойный участок фронта, на котором и одиночные-то выстрелы обсуждались как важное событие несколько дней, буквально взорвался. Неизвестно откуда появившаяся лавина советских танков покатила по Ярославскому шоссе, сметая все на своем пути. И, что самое печальное, в напрасном бою с этой лавиной Курц потерял три танка со всеми экипажами.

В отсутствие распоряжений от командования Курц счел правильным отступить от проклятого шоссе в сторону — иначе через пару часов в его батальоне и вовсе не останется машин. Заправившись под завязку на топливной базе на окраине Пушкино, до которой советские войска еще не добрались, Курц отступил еще дальше, к поселку Правдинский. Именно здесь его и настиг приказ, переданный по радио прямиком из штаба Моделя: не вступая в бой, двигаться к Ярославлю, избегая контакта с советскими войсками. Главная задача, подчеркивалась в приказе — сохранить все машины в боеспособным состоянии. Ярославль, подумал Курц, ничего себе! А что, все остальное мы отдадим русским? Питер, это не твое дело, одернул он самого себя, начальству видней. Выполняй приказ.

Через несколько минут он уже обсуждал с командирами рот, как лучше всего это сделать.

Глава 64.ОПЕРАЦИЯ С ПЕРЕОДЕВАНИЕМ

Бой за Щедрино длился весь день — только к вечеру последние немецкие части удалось выбить с окраин поселка. Потери советских войск оказались немалыми — пять тридцатьчетверок, из них только две можно было вернуть в строй в полевых условиях. Взвод ИСов, поддерживающий средние танки и пехоту, отделался небольшим повреждениями — разбитые фары, пробитые внешние топливные баки, разбитые перископы.

Дорога на Кострому теперь была открыта. Оставив сильный заслон в занятом Щедрино, на пересечении Ярославского и Костромского шоссе, Говоров после ночного отдыха двинул войска дальше. Все понимали, что Кострому надо брать — этот город, в отличие от Ярославля, не обойдешь.

И ключевым объектом в городе был железнодорожный мост через Волгу — единственная надежная транспортная артерия, соединяющая правый и левый берега.

В штабе Говорова исходили из того, что немцы уже разгадали основную цель его наступления — бои у Щедрино наглядно это показали. Следовательно, командование противника понимает стратегическое значение моста, и будет его оборонять — или, в крайнем случае, уничтожит. Такой исход для советских войск был крайне нежелателен, поскольку даже в случае успеха наступления ставил под угрозу связь между основной территорией Восточного Союза и западного анклава во главе с Москвой.

Простой способ предотвратить уничтожение моста не просматривался, требовался нестандартный подход — даже на фоне операции, которая сама по себе была нестандартной. Решение пришло откуда не ждали. Штаб Говорова с самого начала наступления наладил тесное взаимодействие с местными партизанскими отрядами, получившими указание из Челябинска максимально содействовать регулярной армии. При отсутствии возможности вести авиационную разведку помощь партизан, докладывавших о передислокации подразделений вермахта, имела огромное значение. И вот, получив одно из таких сообщений, начальник штаба Говорова решил напрямую доложить о нем командующему.

— Товарищ генерал, — обратился он, — немецкое командование подтягивает резервы в Кострому, в том числе по железной дороге.

Говоров, рассматривающий карту боевых действий, оторвался от нее.

— Этого следовало ожидать. — Говоров усмехнулся. — Видимо, шоссе они бояться использовать.

— Вероятно, так, — согласился начштаба. — Из штаба партизанского движения сообщает, что в Космынино спешно собирают румынские части, отступившие от Ярославля, и готовят эшелон в Кострому.

Говоров внимательно посмотрел на своего заместителя.

— Почему это важно, Василий Евгеньевич? — спросил он. — Вы бы не стали докладывать мне об этом просто так.

Тот почесал затылок, не зная, как лучше начать. Выступать с инициативой начштаба не привык — он всегда был исполнителем искрометных замыслов генерала.

— Тут такая мысль появилась, — неловко начал он. — А что, если мы захватим эшелон и переоденем наших бойцов в румынскую форму?

— Вот!

Говоров, стукнув по карте в том месте, где было Космынино, возбужденно зашагал туда-сюда вдоль карты. Мысль начштаба он понял и принял сразу же.

— Прекрасно, Василий Евгеньевич! Очень рад, что вы, наконец, проявили инициативу. И как вы предлагаете это сделать? Уже есть соображения?

Соображения были.

Следующие полтора часа командующий и его заместитель провели в обсуждении дерзкой и рискованной операции — имевшей, однако, шансы на успех. Приказы частям начали поступать немедленно, и уже через пару часов колесики на местах завертелись…

Олег Орловский, командир соединения партизанских отрядов, действовавших севернее и восточнее Москвы, родился в конце 19 века, в Слонимской губернии, в многодетной крестьянской семье. В 1915 году его призвали в армию. Там Олег дослужился до унтер-офицера, а после Октябрьской революции и начавшейся гражданской войны перешел на сторону красных. Именно тогда Орловский приобрел первый опыт партизанской борьбы против кайзеровской армии — земли западнее Брест-Литовска отходили Германии, и мириться с тем, что на его родной земле хозяйничали захватчики, Орловский не собирался. Он собрал партизанский отряд и несколько лет сражался сначала с кайзеровскими оккупантами, а потом с польскими захватчиками в землях Западной Белоруссии.

После окончания гражданской войны Ордовский поступил на учебу в Коммунистический университет национальных меньшинств Запада имени Мархлевского, где много времени проводил в библиотеке, изучая историю, главным образом военную. Затем он вернулся в Белоруссию, где ему поручили возглавить подготовку партизанских кадров на случай войны империалистических держав против СССР. Подготовка эта велась основательно — будущих партизан обучали прыжкам с парашютом, минно-взрывному делу, готовили снайперов и пулеметчиков, радистов.

В конце тридцатых Ордовский отправился в Испанию, где работал советником в диверсионно-разведывательных отрядах. Здесь он занялся тем делом, которое хорошо знал — возглавив небольшой отряд, члены которого были отобраны им лично, совершал длительные рейды по тылам франкистов, где взрывал мосты и пускал под откосы железнодорожные эшелоны. Франко объявил награду за поимку командира дерзкого отряда, но настичь его не мог никто: так же, как и в двадцатые, Орловский прекрасно ориентировался в сложной обстановке и умел принимать неожиданные и в то же время верные решения.

После поражения республиканцев Орловского