Утерянные победы - Эрих Манштейн

Чем сложнее обстановка, чем меньше в его распоряжении сил, которыми ему приходится обходиться, тем больше для него будет соблазн вмешиваться в дела подчиненных ему командиров. Но решающее значение, конечно, будет иметь то, насколько высоко он ценит своих подчиненных.

Что касается командования группы армий «Дон», то я считаю, что мы лишь тогда непосредственно оказывали воздействие на командование армий, когда без этого действительно нельзя было обойтись. Особенно это относилось к тем случаям, когда выполнение оперативного замысла командования группы армий было связано с такой ответственностью, которую мы не считали возможным переложить на командование армии, выполнявшей поставленную нами задачу. Мы были принципиальными противниками ни к чему не обязывающих «советов», которые означают смерть всякой инициативы и представляют собой способ завуалировать ответственность.

Раньше уже было показано, что Гитлер мало придавал значения этому оправдавшему себя немецкому принципу управления войсками и что он постоянно пытался вмешиваться в деятельность подчиненных ему командных инстанций путем отдачи им частных приказов. От их выполнения нельзя было уклониться, когда они были связаны с действиями соседних групп армий или содержали указания относительно использования войск, находившихся еще в резерве ОКХ. Но когда Гитлер своими приказами требовал во что бы то ни стало удержать определенный рубеж (а это бывало довольно часто), обстоятельства, в конце концов, оказывались сильнее его.

Труднее было, однако, преодолеть стремление Гитлера оттянуть принятие необходимого решения, о чем также уже говорилось выше. Мы ведь не могли заставить его отдать приказ. В таких случаях не оставалось ничего другого, как доложить, что если к такому-то дню или к такому-то часу не будет получено указание ОКХ, мы будем действовать по собственному усмотрению.

В противоположность этому командующие армиями, подчиненными группе армий «Дон», ни в этой кампании, ни впоследствии, по-видимому, никогда не имели оснований жаловаться на то, что мы стремились оттянуть принятие необходимого решения. Если они обращались к нам с вопросом или просьбой, они немедленно же получали ответ. Правда, в трудных случаях командование группы армий откладывало решение вопроса на очень короткий срок – на несколько часов или до следующего дня.

В целом же, за исключением Сталинграда, командованию группы армий все же всегда удавалось добиваться проведения необходимых мер вопреки вмешательству Гитлера и несмотря на его нерешительность.

Для того чтобы прикрыть тыл группы армий «А». 4 танковая армия должна была выполнить двоякую задачу. Она не должна была допускать, чтобы следующий за ней противник мог нанести удар в тыл 1 танковой армии, пока она не отошла с Кавказа на новый, обращенный к востоку фронт.

Но в то же время она должна была воспрепятствовать прорыву вдоль нижнего течения Дона на Ростов противника, который перерезал бы, таким образом, коммуникации 4 танковой армии и группы армий «А».

Было ясно, что сил армии не хватит для того, чтобы перекрыть для продвижения противника всю территорию от нижнего течения Дона до северных предгорий Кавказа.

Когда армия находилась в районе Котельниково, в ее составе после разгрома румын оставался только 57 тк с его двумя уже сильно пострадавшими в боях дивизиями (17 тд и 23 тд). 15 авиаполевая, дивизия все еще не была в боевой готовности, а 16 мд еще не была сменена у Элисты (Степной) войсками группы армий «А».

Все старания группы армий «Дон» своевременно передать подкрепления 4 танковой армии не имели успеха. Просьба о передаче нам 3 тк из состава группы армий «А» была отклонена ОКХ. 7 тд, которую командование группы армий было намерено передать 4 танковой армии, Гитлер решил держать под Ростовом, чтобы прикрыть с севера переправу через Дон после катастрофы итальянской армии. Вообще это была правильная мысль, но для выполнения этой задачи достаточно было бы той пехотной дивизии, которая была затребована нами от группы армий «А» (из состава 17 армии). Гитлер же отклонил эту нашу просьбу, так как опасался, что после снятия этой дивизии с участка обороны под Новороссийском остающиеся там румынские дивизии не выдержат натиска противника.

Когда значительная часть сил противника, преследовавших 4 танковую армию, повернула на юг в сторону отходившей 1 танковой армии, для последней возникла острая опасность с тыла. 16 мд удалось с успехом атаковать эти силы противника и преградить ему путь, заняв оборону за Манычем. Но вследствие этого она не могла быть использована 4 танковой армией, так как передать ее этой армии можно было не раньше середины января.

Меры для усиления 4 танковой армии, которые мы собирались принять своими силами, были сорваны противником. 11 тд пришлось вывести из района излучины Дона и через нижнее течение Дона перебросить к 4 танковой армии. Но в это время противник в двух местах форсировал Дон и намеревался ударить с юга или юго-востока в тыл группе Мита, которая занимала оборону на нижнем Чиру фронтом на север. Для того чтобы остановить противника и обеспечить группе Мита отход и занятие рубежа реки Кагальник фронтом на восток, пришлось ввести в бой 11 тд на северном берегу Дона. Передача ее 4 танковой армии, следовательно, стала невозможной. Таким образом, помимо двух названных выше танковых дивизий, в состав 57 тк вошла только уже ранее переданная нам группой «А» дивизия СС «Викинг» (а с середины января также 16 мд).

Противник преследовал 4 танковую армию через Котельниково двумя армиями – 51 и 2 гвардейской, которые в общей сложности располагали одним танковым, тремя механизированными, тремя стрелковыми и одним кавалерийским корпусами. Еще одна армия (28 армия) вскоре появилась дальше к югу в калмыцких степях.

Нетрудно было видеть, что этими тремя армиями противник намеревался не только сковать или смять слабую 4 танковую армию фронтальным ударом, но и одновременно охватить ее с севера и юга с целью последующего окружения.

Если Гитлер думал, что при данном соотношении сил и большой ширине обороняемой полосы он может приказывать армии удерживать какие-то рубежи и запрещать отходить без его согласия, то он глубоко ошибался. Попытка в данной обстановке заставить армию решать свою задачу, привязав ее к определенному рубежу, была бы равноценна попытке задержать противника препятствием из паутины. Но так как Гитлер постоянно пытался ограничить оперативную подвижность армии, приказывая ей удерживать тот или иной рубеж, и в то же время отказывал нам в требуемых подкреплениях для 4 танковой армии, я был вынужден 5 января поставить вопрос о своем освобождении от обязанностей командующего группой армий. Я направил начальнику Генерального Штаба телеграмму, в которой говорилось: «Если эти предложения не будут приняты и меня и в дальнейшем будут ограничивать в моих действиях до мелочей, я не вижу никакого смысла в моем дальнейшем использовании в качестве командующего. В этом случае является более целесообразным организация „представительств“, подобных тем, которые созданы в управлении генерал-квартирмейстера (должности в представительствах генерал-квартирмейстера замещались только старшими офицерами Генерального Штаба, руководившими всем снабжением группы армий в соответствии с прямыми указаниями генерал-квартирмейстера)».