Август Хромер - Сергей Жилин

– Чёрт, и кто же ставит вешалки посреди комнаты! – выругался полукровка, убирая оружие от «раненного».

– Похоже, полный псих, – оглядел я убранство комнатушки.

А оно вызывает вопросы. Нет, кровать в углу, вешалка, стол у дальней стены и две деревянные перегородки, отделяющие оба дальних угла от основной части комнаты – это нормально. Но вот насчёт странного аппарата, похожего на самогонный, большой чаши под его краником и полочек с заспиртованными пальцами у меня такой же лояльности не возникло. Кроме того, все стены украшены окроплёнными кровью листами Книги Истины, приколотыми множеством серповидных кинжалов. Экий здесь живёт ярый безбожник! И, кажется, я уже понял, какой именно…

– У-у-у! Да это комната Падшего Падре! – возликовал полукровка, подобрав с пола высокую шляпу, – Тут так внутри и написано «Хестер Гроул».

Мы с Салли заглянули внутрь, чтобы убедиться в принадлежности данного головного убора сумасшедшему священнику. Вот она – обитель того, кто придумал всю эту историю про некий Кровавый Бутон, ставший главной основой триумфального шествия Гамильтона Рокфеллера к Власти.

Окружение, что называется, обязывает к дикому безумию…

– Чаша очень походит на ту, что описывал Джек Боллет, – детектив Фер, собравшись, приблизилась к стене справа, – А в этом аппарате, я думаю, готовят тот сироп.

– Чтобы он стекал мизинцев, – поддакнул Истер, повертев перед глазами баночку.

Салли тем временем присела к агрегату с трубочками, котлами и сифонами. Рядом она обнаружила какие-то полупустые склянки со всякой дрянью. Открыв одну и понюхав, она тут же определила:

– Этиловый спирт. А здесь, – она взяла вторую склянку, – Похоже на мёд. Здесь, по всей видимости, подсолнечное масло, тут – желатин… Они здесь с рецептом не заморачиваются – просто льют всё, что потом можно выпить, главное, чтоб консистенция была верной.

– Этот аспект своей псевдорелигии Гроул продумывать не стал, – брякнул я, изучая пока приколотые к стенам окровавленные листы.

– Строго говоря, – Салли распрямилась, – Он всё достал из своей больной головы в одночасье и ничего продумывать не стал.

Спорить не стану, всё на то очень похоже.

– Если их чаша здесь, то сектанты явно ушли не на ритуал, – справедливо заметил Истериан, – Возможно, было бы правильным сообщить поскорее сантибам.

– Сейчас мы уже закончим и сразу же пойдём, – пообещала Салли.

Истериан пока занялся своим любимым делом и полез под матрас Падшего Падре. Я же решил попробовать прочесть хоть что-то сквозь пятна побуревшей от времени крови. Однако, моя попытка была обречена на неудачу, поскольку написано не на бриниуме, впрочем, буквы довольно узнаваемы…

– Истер, посмотри-ка, – окликнул я полукровку, – Это не на вестре ли написано?

– Именно на ней, – прокряхтел занятый Истер.

– Она же давно переведена на бриниум и на старом языке не издаётся…

– Всё верно, – присоединилась к нам Салли, – Но священники до сих пор пользуются именно вариантами на вестре. Думаю, эту книгу он своровал из Собора Святого Грегора незадолго до изгнания.

– Ммм, воровство религиозных предметов! – промычал Истер, – Лишняя уголовная статья в послужной список национального антигероя Падшего Падре.

– Да брось, он и без того приговорён к виселице без суда и разбирательств.

– Знаю, – полукровка извлёк из матраса руку, сжимающую небольшой клочок бумаги, – Я, кстати, кое-что нашёл…

– Что там? – мне, всё же, удалось оторваться от изучения страниц Книги Истины.

– Записка. Написано: «Они всё делают не так».

В немом недопонимании застыл каждый из нас, не в силах усвоить пять простых слов.

– Кто мог ему это написать? – недоумённо пробормотала Салли, раскачав случайно фонарь, – И зачем?

– Знаешь, – ответил ей долговязый Истер, всматриваясь в строчки, – Тут слова так пляшут, почерк какой-то дикий… Похоже, что он сам себе писал, как заметку, а потом спрятал.

В качестве доказательства своей идеи он продемонстрировал нам совершенно неказистые буквы записки. Не так хорошо я знаю Хестера, но того, что я уже услышал о нём, хватит, чтобы согласиться с полукровкой. С психопата станется писать короткую фразу на большом листе бумаги…

– Любопытное предположение, – согласилась Салли, – Хорошо, а теперь мне очень хочется осмотреть содержимое стола Гроула.

Столешница стандартного для каждой комнаты стола с выдвижными ящиками пуста, если не считать причудливый рисунок, выцарапанный чем-то острым. Адская абстракция не позволяет различить ничего земного и оформленного – сплошные каракули.

Но нас интересуют совершенно не они – Салли поставила фонарь на исполосованную столешницу и выдвинула первый, самый верхний, ящик. Мы с Истерианом нависли над её плечиками, чтобы разглядеть, что же там такого интересного хранит у себя Падший Падре. В этом ящике обнаружились лишь непочатые свечи да исцарапанный то ли гвоздём, то ли ещё чем острым переплёт той самой Книги Истины, страницы которой пошли на оформление стен. Хранит, не выбрасывает гад…

Не без лёгкой, еле дёрнувшей глаза и щёки, досады девушка закрыла ящик и открыла следующий. В нём, как это ни странно, хранится невзведённая мышеловка и отрывной календарь, застывший на дате 23 ноября. Календарь пятилетней давности…

Ну, с некоторыми бывает…

И, наконец, самый нижний отсек. Салли не без труда выдвинула перекосившийся ящик и удовлетворённо промурлыкала себе под нос. Здесь неопрятной стопочкой лежат какие-то бумаги. Подцепив разом все листы, девушка вытащила их и сгрузила на столешнице, одновременно закрыв ящик коленом. Довольную ухмылку она и не пыталась скрывать, а её глаза разгорелись азартным, увлечённым блеском, выдающим в ней те эмоции, которые, я думаю, и должны сопровождать детектива непосредственно перед тем сладостным профессиональным моментом, когда дело будет вот-вот раскрыто. Сотрясая ловкими пальчиками в воздухе, Салли приступила к обзору бумаг.

Сперва пошли, как бы это ни казалось странным и нелогичным, листы с формулами. Множество многоэтажных записей, всевозможные знаки действий, сотни переменных, некоторые решения на полях… Хестер решил попрактиковаться в математике?

– Что ещё за формулы? – вопросительно буркнул Истер.

– Записи Сенава Мак Абеля? – предположил я.

– Нет, почерк такой же, как и на бумажке из матраса: писал сам Гроул.

– Ему-то зачем переписывать вручную формулы пленного профессора? – словно возмущённая нами ехидно вопросила Салли.

– Ты пытаешься понять психа, Салли? – добродушно улыбнулся девушке полукровка, ближе прижавшись своей щекой к её.