Франкенштейн - Стивен Джонс

— Насколько мне удалось выяснить, кольцо некогда принадлежало мужчине по имени Эрнст Волмер Клампф.

— Кому? — удивленно переспросил Ларри. — Что за странное имечко?

Блэнк Фрэнк находился в замешательстве. Сквозь кольцо, как сквозь увеличительное стекло, он посмотрел на Графа.

— Клампф умер много лет назад, — сказал Граф. — Умер и был похоронен. А затем его эксгумировали. Потом некоторые части его тела были использованы искусным хирургом при сотворении одного нашего общего знакомого.

Лицо Блэнка Фрэнка прояснилось.

— Фактически часть Эрнста Волмера Клампфа до сих пор ходит по земле… и угощает своих друзей в баре.

Графа порадовало то выражение лица Блэнка, с каким он начал примерять кольцо. Оно с трудом налезло ему на левый мизинец.

Чтобы не задохнуться подступившими слезами, Ларри решил пошуметь. Одним прыжком, рисуясь, он перемахнул через барную стойку и сам наполнил свою кружку.

— У меня тост, — громогласно произнес он, высоко поднимая кружку и расплескивая налитое до краев пиво. — За покойных друзей. То есть за нас.

Граф достал несколько капсул из изящной жестянки, закинул их в рот и запил остатками "Гангбанга". Блэнк Фрэнк одним глотком разделался со "Слепым отшельником".

— О счете даже не думайте, — сказал Блэнк, помня привычку Графа всегда за все платить.

Граф улыбнулся и благосклонно кивнул. Порядок в оплате счетов был его пунктиком. Блэнк Фрэнк крепко, по-дружески похлопал Графа по плечу, поскольку до Ларри было не дотянуться. Граф не любил физических контактов, но сейчас стерпел, все-таки это Блэнк Фрэнк.

— Мать вашу, парни, мы же можем сделать наш собственный сиквел, все таланты в сборе! — воскликнул Ларри. — Можно подключить кого-нибудь из новичков и устроить слет монстров.

Вполне реальная идея. Троица многозначительно посмотрела друг на друга. Промелькнуло чувство вины, смешанной со стыдом, будто кто-то коварно, исподтишка испортил воздух в небольшой, тускло освещенной комнате.

"Бери выше — в тускло освещенной камере пыток", — подумал Блэнк Фрэнк, помня, как важно всегда оставаться в образе.

Блэнк Фрэнк задумался о сиквелах. О том, как когда-то студии дергали их за марионеточные нити и заставляли, пошатываясь, возвращаться. Снова и снова. Добавляли новых монстров, когда интерес публики угасал. И так, пока не выжимали весь возможный доход, после чего выбрасывали за борт, заставляя страдать от ностальгии.

В каком-то смысле это было подобно проживанию смерти.

И эти встречи, повторяющиеся из года в год, стали, по сути, тоже сиквелами.

Осознание этого вызывало депрессию. К концу вечера у Блэнка Фрэнка всю душу выворачивало наизнанку. Он старался оставаться дружелюбным и, насколько получалось, разговорчивым, но настроение портилось с каждой минутой все больше и больше.

Ларри выдул столько пива, что слегка окосел. Граф, употребивший целый букет различных веществ, глубоко осел внутри своего дорогого пиджака, казалось, он подбородком упирался в рукоятку пистолета, который всегда носил с собой. Ларри сделал глубокий глоток и завыл волком. Граф заткнул ухо пальцем.

— Лучше бы он этого не делал, — сказал он вполголоса с интонацией актера, стоящего на авансцене, а значит, раздражение было скорее показным.

Когда Ларри в очередной раз переваливался через барную стойку, как всегда двигаясь размашисто, с нарочитой демонстративностью, он умудрился всадить свой массивный локоть прямо в застекленный постер Блэнка Фрэнка. Раздался треск, в стекле осталась вмятина, оплетенная паутиной мелких трещин. Ларри выругался и мгновенно расстроился. Затем принялся сбивчиво предлагать заплатить за разбитое стекло.

Граф, в свою очередь, как и следовало ожидать, предложил купить постер, поскольку это теперь была поврежденная вещь.

Глядя на своих друзей, Блэнк Фрэнк покачал большой квадратной головой:

— Это всего лишь стекло. Я его заменю. В первый раз, что ли.

Пришедшая в голову мысль, что он уже делал это, вконец испортила ему настроение. Он видел свое отражение, паутиной трещин разделявшее лицо на отдельные неровные фрагменты, а за ним зловещее изображение в красных всполохах. Он тогда. И он сейчас.

Блэнк Фрэнк провел ладонью по лицу, словно оно было не его, а чье-то чужое.

Ногти у него всегда были черными, но сейчас это было даже модно.

Ларри пребывал в расстройстве от своей неуклюжести, а Граф каждые пять минут посматривал на свой "Ролекс", словно опаздывал на важную встречу. Что-то испортило всем настроение, и Блэнк Фрэнк злился, потому что никак не мог понять, что именно. А когда злился, он мог взорваться в любую минуту.

Граф поднялся первым — этикет превыше всего. Ларри снова принялся извиняться. Блэнк Фрэнк оставался подчеркнуто любезным, хотя ему вдруг захотелось как можно быстрее выставить гостей вон.

Граф чопорно поклонился. Его лимузин подъехал минута в минуту. Ларри сжал Блэнка Фрэнка в крепких объятиях.

— Аи revoir[54], — сказал Граф.

— Пусть все тебя боятся, — сказал Ларри.

Блэнк закрыл дверь черного хода и задвинул щеколду. Сквозь крошечное смотровое окошко он наблюдал, как бесшумно и плавно исчез в темноте лимузин Графа, как растаяли в темноте блестки, усыпавшие одежду Ларри.

До открытия оставалось еще полчаса. "Нежить" начинала заполняться посетителями только после полуночи, и было маловероятно, что кто-то нечаянно пострадает.

Блэнк Фрэнк врубил музыку на всю громкость и неуклюже отбил чечетку. Надгробная речь под аккомпанемент. Он любил Ларри и Графа безгранично и преданно и надеялся, что они поймут его поступок. Блэнк думал, что его ближайшие друзья достаточно проницательны, чтобы не счесть его сумасшедшим.

Он не сумасшедший и, конечно же, не монстр.

Пока музыка гремела, Блэнк достал из-за стойки бара две небольшие пластиковые бутылки с керосином для лампы и щедро полил им старое дерево. Поджигатели называют такие легковоспламеняющиеся жидкости "катализатором".

Во всех сценариях неизменно присутствовала либо опрокинутая лампа, либо факел, брошенный из толпы сельчан, — и вспыхивал финальный очистительный пожар. Лаборатории безумных ученых, особняки и даже каменные крепости горели и изрывались, уничтожая опасных монстров, но только до той поры, пока в них вновь не появлялась надобность.

Темные нити змеями скользнули сквозь крошечную косичку на затылке Блэнка Фрэнка. Все эти "слепые отшельники"…

Темно-красная электрическая дуга потянулась к его пальцу и мягко прошла сквозь него. Он осторожно выдернул из розетки шнур плазменной лампы, обхватил ее своей громадной рукой и прижал к себе. Постер с разбитым стеклом он оставил висеть на стене.