Имя Дракона - Ольга Видова

помог ей встать. Ее стихии выглядели странно. В них одновременно и была жизнь и не было.

— Я впервые свободна, Млад, — она подняла лицо к небу, в глазах блеснули слезы, — огонь, воздух, вода, земля… Кровь, имена, ничто из этого не дает такой силы. У меня теперь есть сила.

Она улыбнулась ему так, как никогда прежде не улыбалась, искренне, будто лучась светом. Светом, который годами скрывался под тоннами штукатурки, светом, о котором никто не помнил и не знал, что он есть. И Млад был уверен, что именно этот свет он разглядел в самую их первую встречу. Только теперь он не мог смотреть на этот свет. Что-то обломилось несколько часов назад. Когда локосские воины упали замертво вокруг нее… Или позже, когда она самозабвенно отдавала кровь. Она ведь знала кто такая Адалинда. Она точно понимала, что происходит.

Дэйва заметила его взгляд.

— Ты прежде смотрел на меня иначе, — она на секунду обиженно надула губы и воскликнула: — А мне все равно! Адалинда дала мне силу!

Она засмеялась, как умалишенная, и пустилась в пляс.

Когда они спускались в подземные лабиринты Авелота, на ней был походный костюм. Но теперь она почему-то оказалась в белом платье.

Млад наблюдал, как ее голые стопы оставляют мокрые следы на камнях, складываясь в причудливый рисунок. Это было завораживающе и красиво.

Юбка заворачивалась вокруг ног, поднималась и опускалась, показывая больше, чем считалось приличным. Дэйва подняла руки к небу и закружилась. Стихии вокруг нее искрили, изменяя мир вокруг, как ей хотелось.

Несколько дней, даже часов назад Млад смеялся бы вместе с ней, но сейчас его охватывал леденящий ужас. Дэйва излучала счастье. Ее восторг можно было хлебать ложкой, но он видел монстра. Не Дэйву, а Адалинду. И его пробирала дрожь. Он ожидал, что изо рта вырвется облако пара, но вместо этого со лба катился пот. Зима испуганно уползла в тень. Звезды тускло светили на небе, а город вокруг них горел. Часть горела буквально, в другой стоял невыносимый жар, а Дэйва продолжала безумный танец, не переставая смеяться.

Млад поднял глаза к небу. Два дракона рвали друг друга. Но жар исходил не от них. Просто мир бился в агонии.

На небе не было видно лун, и хотя Млад так и не выяснил дни своей силы, он чувствовал себя опустошенным.

Что он здесь делает?

От зданий вокруг остались лишь груды камней, а огромное зеркало, покрытое линиями и словами заклинания, стояло рядом с ними целехонькое.

Может это не настоящий мир, искаженный?

Он ведь всего лишь хотел выжить. Наворовать или заработать немного денег, может открыть свое дело. Хотел ли он когда-то стоять на древних руинах и не знать, что делать?

В голове эхом отдались слова Адалинды: «каково осознавать, что держишь в руках судьбу всего мира?».

Млад посмотрел на свои ладони. Пустые.

Они с Дэйвой выпустили дракона. Дэйва и Адалинда теперь связаны. Сила, что переполняет Дэйву, никогда не была ей доступна. Может это и не ее сила, а отголосок силы Адалинды? Это очень опасная сила.

То что показывал ему Феос правда, а он глуп.

Млад снова посмотрел на небо. Два дракона. Он слышал легенду том, как два дракона разрушили город.

Может, это было пророчество?

Один из драконов, красно-золотой чихнул на серого бескрылого. Облако пара и не более. Но он не сдался и попробовал снова.

— Геримилд, ты можешь все закончить.

Знакомый голос.

Не может этого быть! Млад мотнул головой.

Адалинда хитро ударила, и крылатый дракон упал в море. Млад задержал дыхание. Дэйва прекратила танец, тоже наблюдая. На ее губах играла знакомая презрительная усмешка.

Мгновение и крылатый поднялся, разбрызгивая воду, с явным трудом он взлетел и снова ринулся в бой.

— Ты видел, как она сломала заклятье Феоса! Только ты знаешь, как ее остановить.

Млад во все глаза смотрел на красно-золотого дракона, теперь он точно знал, откуда исходит голос.

Но как же? Каллистрат же умер? И он не был магом. Или он переродился?

Млад всмотрелся в стихии. Оба дракона не были в полном смысле людьми, но и не были воплощением стихий.

Адалинда выбралась с помощью крови Дэйвы. Она дала Дэйве ту силу, что обещала, но что-то забрала. Жертва уже принесена. Но что если?..

Млад обернулся к зеркалу. Если у нее еще есть уязвимости, то это зеркало.

Он поднял тяжелый камень и бросил в стекло.

Камень рассыпался в пыль, а на черной поверхности не появилось и царапины.

Млад всмотрелся в стихии. Обычное зеркало. Что он делает не так?

И тут его осенило.

Феос говорил об этом, и Каллистрат обратился к нему его настоящим именем.

Совет Эстелиты был хорош, но он так и не отказался от Милда. Так и не научился его прятать, и не сроднился с Младом.

Милое Копье. Он не знал этого значения, когда родные называли его.

Но если они вложили в него силу, то почему он не использует ее? Зачем Райнер заставил его учить языки? Чтобы шпионить? Вложение в будущее? или знал, что пригодиться понимать суть вещей? Видеть, как на нее смотрят разные люди, и выбирать свою правду?

Он думал, что идет в этот поход, для того чтобы быть нужным, чтобы защитить Дэйву. Но он не был ей нужен. А сейчас его выживание зависит от одной простой истины — он может сделать то, что необходимо. Всегда мог.

Невольно снова бросил взгляд на небо. Ни одной луны, ни одного дополнительного источника силы. Но и он за столько месяцев, так и не смог сладить с водой, которая ему близка. Лита назвала его огненным мальчиком, но ошиблась. Могла ли она ошибиться в том, что вода принадлежит ему? Мог ли ошибиться Райнер? Мог ли незнакомец из снов?

Геримилд. Как звала его мама? Рассказывала про отца в воина, и он мечтал стать таким же.

Каллистрат хвалил его.

Он вытащил старый отцовский кинжал.

Гери — копье.

Изабелла советовала ему тренироваться с копьем!

Он снова посмотрел на кинжал. Конечно, это не копье, но… Когда горел его дом, он разбил стекло голыми руками. Может ли сработать это теперь?

Геримилд!

Он перехватил кинжал рукоятью вперед, сосредоточился на кулаке и ударил в темное стекло зеркала.

Раз, два и на третий раз оно треснуло!

Еще удар, и трещин стало больше.

Драконы в небе не замечали, что происходит под ними.

Но в треснутом зеркале появилось лицо Дэйвы.

— Млад, мне страшно.

— Что? — он отступил на шаг