Падшие ангелы Мультиверсума - Леонид Алехин

Разогнавшись, Глеб проломил собой бутылочного цвета стену. И уложил двоих, стоявших по ту сторону. Ближайшего – кулаком (чавкающий звук, когда перчатка «доспеха» встретилась с хлипкой плотью). Того, что успел отскочить, – из игольника (тут вышло совсем без звука). Из коридора выбежал третий, вскинул гаусс-карабин…

Приставка среагировала на угрозу раньше Глеба. Она выплюнула маленькую стрелку, раскрывшуюся под встречным потоком воздуха шипастым венчиком. Вроде уменьшенной копии бадминтонного волана. При попадании в тело этот снаряд действовал покруче разрывной пули.

Федерал взмахнул руками, упал. «Цель поражена», – известил рыцаря базис-модуль «скорлупы». Глеб знал это итак.

Он сверился с картой. Ему оставалось пройти совсем немного.

Антон входит в просторную комнату, залитую светом четырех галогеновых прожекторов.

На плече у него девичье тело, в руке игольный автомат. Он оглядывается по сторонам. Бледная дама с косой успела побывать здесь незадолго до него.

Прожектора установлены вокруг большого стола, застеленного белой скатертью, На скатерти свежие алые пятна. Совсем небольшие. Вроде кто-то капнул клюквенным морсом.

Это, конечно, никакой не морс.

Одного из трех мертвецов Антон знает. Это врач, убежавший от него пятнадцать минут назад. У него во лбу три крохотных отверстия. Удивительно спокойное лицо смотрит в расходящийся стеклянными волнами потолок.

Двое его коллег тут же, неподалеку. Один получил свое, наклонившись над столом. Сбоку, в висок. На полу перевернутый кейс с рассыпавшимся медицинским хламом вокруг. Сбросил его, падая.

Последнего застрелили, что называется, при попытке к бегству. У самой двери. В спину. И контрольный в стриженый затылок. Потом долго топтали протез-манипулятор, заменявший ему правую руку. Давили, растирая в кашу, как гадкое насекомое. Или сначала топтали, а потом в затылок.

Антон сгрузил свою ношу на стол (не подозревая, что это место предназначалось именно для нее) и сел рядом. Ему стало абсолютно все равно. Захотелось спать. Он едва поднял голову, когда в комнату вошел Глеб.

– Привет, – сказал рыцарь.

Бронезаслонка шлема ушла вниз, открывая прозрачную лицевую пластину. Антон посмотрел на тамплиера без особого интереса.

– Привет, – безучастно ответил он.

– И это все? – Глеб выщелкнул пустую обойму игольника, Из паза в рукаве автоматически скользнула замена. – Ты не удивлен?

Антон подумал.

– Нет. А ты?

– Меня предупредили, что я тебя здесь найду, – Глеб перевел системы «доспеха» в сторожевой режим и позволил себе немного, на волосок, расслабиться, – Вас обоих.

Он указал рукой с подвешенным «клэшем» на спящую Марту.

– Ага, – сказал Антон. И замолчал.

В молчании они закончили этот разговор. «Ты что, даже не спросишь, кто меня предупредил и направил сюда?» – «Извини. Мне сейчас не до этого».

По дороге к посадочной площадке им попадались одни трупы. Антон не дал Глебу нести девушку. И не бросил иглоавтомат, хотя рядом была одна из самых совершенных боевых машин. Он молчал все время.

Когда они были у цели и впереди показался красный вертолет, он спросил:

– Мы улетаем?

– Нет, мы остаемся, – Глеб самую малость, можно сказать, уставно нервничал. Отсутствие противника могло означать, что он исчерпал свои ресурсы. Или же готовил какую-то пакость. – Но там нас ждут люди, с которыми я прилетел.

– Ага, – повторил Антон свою коронную фразу.

Человек в белой униформе не выглядел угрожающе. Но Ксана не сводила с него ствол трофейного пистолета. А Икари внимательно поблескивал в его сторону стеклами очков из кабины. Носовая турель «Ронина» в точности повторяла каждый поворот головы японца.

Человек плел про нападение на дом неизвестных лиц. Говорил, что не знает, выжил ли кто-то еще из охраны. Жаловался, что связаться с боссом стало невозможно. И т. д. ит. п.

Пока не появились Глеб с Антоном.

Михаилу Сорокину требовались доли секунды на оценку ситуации и принятие решения. Тормозной натурал еще только разглядывал бы бронированную громаду тамплиера, приветствующую Ксану и Икари взмахом руки. А Михаил уже пришел в движение.

Глеб напрасно сравнивал его с молнией. Молния при виде агента СФК удавилась бы от зависти.

Расстояние, отделявшее его от Ксаны. он преодолел мгновенно. Охотница не успела ничего понять. Жестко вытянутыми пальцами Михаил ударил ее в подмышечную впадину. И тут же переместился к ней за спину, подхватывая пистолет, выпавший из парализованных рук.

Его пальцы нежно легли на шею Ксаны в основании черепа. Охотница хотела закричать от острой боли. Но поняла, что из всех мышц контролирует разве что глазные. Остальное ее тело было марионеткой в руках федерального агента.

Похрустывая, туловище Михаила Сорокина уменьшило свои габариты. Биосиликатные элементы киборгизированного скелета компактифицировались, мышечные ткани сжимались. Внутренние органы и вживленные устройства уходили в образовавшиеся полости.

Целиком укрывшись за своей заложницей, он переместился с ней в «мертвую зону» огневых установок «Ронина». Все это время ствол захваченного пистолета не отрываясь смотрел на Икари Сакамуро. За десять тактов натурального сердца Сорокин превратился в хозяина положения. По крайней мере, он так считал.

– Стой! – приказал он надвигающемуся Глебу. – Или я убью девку и японца.

Круг замкнулся. Глеб позволил обставить себя второй раз. Все в той же игре, Расчет федерала тогда и сейчас был безупречен. В ситуациях с заложниками любой тамплиер будет до последнего избегать силового решения. Так заложено в его поведенческой программе. Кроме того, Садовник был его другом.

А кто ему Ксана и Икари? Правая рука Глеба согнулась в локте, предплечье перпендикулярно корпусу – подготовительная позиция для стрельбы из «клэша».

Из чего именно стрелять? Скорострельный гаусс-пулемет? Клеевая пушка? Огнемет? Ксана умрет в любом случае. Федик это понимает. И она тоже.

«Не стреляй», – беззвучно артикулируют ее губы.

– Мы сейчас пойдем. Медленно, – говорит агент. – Но сначала ты отстегнешь железо и выключишь питание «скорлупы». А твой друг бросит автомат. И вместе с девушкой подойдет сюда. Мы все будем благоразумны, и никто не пострадает.

– Пошел ты, – ровно отвечает Антон и со вкусом указывает направление.

– Делай, как он говорит, – Глеб бросает под ноги Ксане игольник, нажимает что-то на боевой приставке.

– Ты с ума…

– Я сказал – делай, – голос рыцаря тяжел, как удар форсированного кулака. Он дополнительно подкрепляет его взглядом.

Рука Антона, удерживавшая иглоавтомат, разжимается. Оружие падает на пол,