Единственная для темного эльфа 3 (СИ) - Мазарин Ан

Если бы мог вернуться в прошлое, я зарубил бы сам себя! Беспощадно, кровожадно и с чувством, и тогда бы бросил к ее ногам бездыханное тело… чтобы в тот же миг пасть пред ней на колени и молить забыть, забыть все, через что заставил ее пройти. Умолять не отталкивать, простить, нет! Не прощать. Заслужил. Умолять покарать, сделать со мной, что угодно, но не гнать от себя.

Я помню, кто стал первым наставником жизни для Аи. И на его счастье, мы с ним находимся в разных мирах. Он слишком хорошо обучил мою девочку, что доверять не стоит никому. И впускать глубоко в сердце также никого не стоит. Я оказался также не достоин ее любви. И заплатить смогу лишь собственной кровью.

И даже не эти воспоминания свели с ума… Не надо… Хватит!!

'Она нашла меня на опушке леса, куда я сбежал от нее спустя пару суток знакомства. Находясь довольно далеко от пещеры, удивительно, что она нашла меня. Я специально ушел, чтобы остудить голову, продумать план действий. Неровный ландшафт обогатил это место бугристой местностью, потому даже деревья росли неровно, корнями частично переплетаясь над землей, припорошенной приличным слоем снега.

— Фаль, я человек, которого уже бросали. Тем более тот, кто априори должен любить и беречь, — сказала она мне тогда, без капли сожаления, говоря об этом, как о зарубцевавшейся ране. — Именно ты помог мне забыть об этом. Потому и говорю, что твое поведение нетипично для того, кто собирается уйти при первой подвернувшейся возможности и считает, что его привязали насильно. Так не считаешь?

Малышка отвела взгляд, осторожно заправив волосы за ухо, одновременно обдумывая свои слова, а я готов был вжать ее в ближайшее дерево и заставить замолчать. Так, как хочу. И не останавливаться, как вечером. Кого ты дразнишь, ведьма? Думаешь, знаешь меня?

И как же я оступился…

— Хочешь, правду, значит? — все силы вложил, чтобы голос был твердым. И не сказать, чтобы сделал это с трудом — девчонка сама завела меня: — Знаешь, кто ты в моих глазах? Тогда слушай: ты якорь на моей шее. Обуза, от которой я не могу избавиться. Даже в самых смелых своих фантазиях, ума не приложу, как мог с тобой связаться.

Лицо девушки медленно менялось с каждым моим словом. Улыбка сползла с ее губ, а глаза, кажется, стали еще больше. А я ведь только начал испытывать твое терпение, ведьма…

— Что вообще могло сподвигнуть меня дать клятву человеческой женщине, даже не воину, если только не твое колдовство? — припечатывал каждым словом я ту, которая будто вовсе застыла. — Мне не нравится ощущение зависимости от тебя. Зачем я вообще тебе понадобился? Даже малейшая твоя ложь бессмысленна, потому что я все равно со временем все про тебя узнаю. Верно, я не смогу причинить тебе вреда, но ты сама пожалеешь, что не рассказала мне правду сразу.

Отвечая сердцу, душа взревела раненым зверем, магия заструилась по жилам, словно приходя в боевое действие, готовая взрывать, рвать и метать. Кого угодно, только не ее. Я был глупцом. Продолжал кромсать ее душу в клочья, слепо веря в свою правду.

— Ты слабый человек. Вы, люди, на редкость самоуверенны, чем только думаете, когда решаетесь на такие авантюры? Капризная девочка захотела поиграть в опасные игры? — вздернул бровь, глядя на нее сверху вниз. — Неужели ты думала, что я поверю в свое добровольное, считай, пожизненное служение тебе? Если бы мне хотелось приобрести дугу на шею, я выбрал бы кого-нибудь более самодостаточного и перспективного. Я бы никогда не связался с кем-либо, не видя в этом выгоды для себя. Любовь? — усмехнулся. — Романтический бред. Ты плохо продумала свою ценность для меня. Ты как мертвый груз: выбросить невозможно, придется всю жизнь таскаться за тобой, если не отошлешь сама.

— Так… ты… — взгляд девушки потерялся в глубинах сознания, она словно смотрела сквозь меня, глядя куда-то сквозь мою грудь. — Ты бы никогда так раньше не сказал… Получается, ты лжешь либо сейчас, хотя тебе это не свойственно, либо… — она подняла на меня растерянный взгляд, под которым я едва не дрогнул. — Тогда? Но зачем, Фаль? Какой…? В этом совсем нет никакого смысла.

— Понятия не имею. Я говорю, как есть.

Я ждал, когда она расколется, но видел пред собой иную картину. Глаза Аи стекленели. Вся она с виду сжалась. И это была не та реакция, которую я ожидал.

— Выходит, — голова ее опустилась, скрывая выражение лица. Голос зазвучал глухо. — Лгал тогда?

— Возможно. Видимо, для чего-то мне это было нужно, — произнес уже осторожно, во внимание весь обратившись. Плохое предчувствие затопило сердце.

— Ясно.

Вокруг нее магия стала уплотняться, в почти осязаемый кокон превратилась. Делала ли она это нарочно, или эмоции взяли верх, но я впервые видел проявление ее колдовства. И не этого я ждал. Тем более, не этого хотел.

— Тогда, — Ая делает пару шагов назад, чудом не наступая на коряжистые корни деревьев, не позволяя мне поймать ее взгляд. — Если ты ничего не помнишь и не чувствуешь, считаешь меня… обузой , тогда, логично, ты прав, это надо прекратить.

Она дернулась словно от невидимого удара, но продолжила смотреть в никуда и пятиться прочь от меня. В полной мере ощущая тяжесть своей ошибки, хотел сказать, что просто проверял ее, но не нашел слов сделать это так, чтобы она услышала сейчас. Девочка больше на меня не смотрела.

И, не дав мне опомниться, сбежала.'

— Да что ж он так рычит⁈ — сквозь толщу сознания пробился знакомый женский голос. — Не понимаю, ему больно или он взбешен⁇

— Рена отойди! Ты же видишь, он меняется!

Впиваясь пальцами в кожу головы, с болью оттягивая волосы, не могу раскрыть глаз, хоть восприятие реальности полностью ко мне вернулось. И рык… верно, мой. Потому как взвыла сама душа, и замолкнуть не стало сил.

— Какого гхыра с ним творится⁈

— Это он еще не видел, что Геррион сделал…

Что сделал этот венценосный ящер⁈

Глаза распахнулись так резко, словно это стало неожиданностью даже для меня. Запах озона вокруг ударил в ноздри, окружающий мир стал таким четким. Были заметны даже угасающие крупинки магии. Какой-то знакомой, хоть я и впервые такую видел…

Звон дикой душевной боли эхом снова разнесся по нервам, заставив меня сесть рывком, чтобы вновь зажмуриться и встряхнуть головой. Прекратить это способна только она. Где она?

— Где Ая?

Голос мой раздался негромко, но боги видят, сколько для этого мне понадобилось сил. Веки раскрыл, теперь по-новому глядя на мир. И на товарищей, странно поглядывающих на меня в ответ.

К ним я сразу потерял интерес. Мне нужна она.

Медленно ведя головой из стороны в сторону, глазами искал ее, но нигде не мог найти. Только снежные дюны и чернеющие из них ледяные статуи. Разбитая скала вдалеке дрогнула, стоило мне оступиться, но на ногах устоял. Просто тело было какое-то непривычное, словно появились лишние конечности, будто не трезв.

Где ты, моя девочка? Мне нужно тебе так много сказать. Где ты, нежность моя? Почему я вижу только снег, но нигде тебя? Пусть догадки мои не будут правдой, я не хочу тебя потерять, когда, наконец, по-настоящему обрел. Отзовись, любимая. Неужели ты не слышишь?

Я так скучал.

Истосковался по тебе, жизнь моя. Ma arani.

— Это она, — Ша-Энг позади запнулся, словно слова давались ему нелегко. И стоя чуть в отдалении от меня, не решался приблизиться, однако счел нужным рассказать, ведя рукой по сторонам: — Это она, Фалькониэль. Это она их всех.

А потом замолчал, будто и вовсе выпал в прострацию. Волки не смогли вымолвить ни слова, глядя на меня, а я, глядя на них сверху вниз, не обратил внимание, словно стал заметно выше.

— Хочешь сказать, — прилагая титанически усилия, я обернулся к дракону, не придавая значения, как увеличивается моя тень. — Что мне не привиделось? Она действительно вступила в бой? Одна?