Наше дело правое - Сергей Раткевич

Вбежал капитан. Окинул взглядом рубку, задержавшись на цифре 7.15 на таймере.

— Батареи?

Майор кивнул. Слова были лишними. Они растягивали время, а вовсе не сжимали его. Неспешные беседы остались где-то там, в далеком — часа два назад — прошлом.

На таймере — 7.00.

— Огневой контакт! Мощность реакторов падает. Силовой щит — сорок процентов.

— Отключить системы жизнеобеспечения, всему экипажу использовать кислородные маски. — Командир не замечал устремленных на него ошалевших взглядов. — Мощность — на орудия и щиты.

— Товарищ капитан, но у масок резерв — десять минут!

— А вы надеетесь прожить дольше?

Крейсер мелко затрясся — где-то сверху, над боевой рубкой по броне прошлась очередь зарядов. Пока что — среднего калибра. Облака плазмы оседали на щитах. Внезапно где-то снизу гулко зазвучала басовая струна — крейсер вел огонь из основного калибра. Снаружи расходились плиты обшивки, обнажая орудийные порты, крошилась и плавилась под чужими ударами броня. Снаружи — рукотворный ад.

На таймере — 6.30.

— Прямое попадание в левую скулу. Потеряно четыре отсека.

— Есть! Попадание в один из «Стилетов». Выходит из боя. — Новость встречена радостным ревом.

Басовая струна гудит не переставая. В рубке становится душно, она расположена над реакторным залом. А у обшивки наоборот — воздух выстывает от близкого прикосновения ледяной пустоты космоса. «Дир» дрожит, попадания почти постоянно, осколки брони, наверное, уже окутали корабль облаком мелкой пыли. Но крейсер должен продержаться, иначе… А иначе просто не может быть.

— Не люблю подвиги, — невзначай заявляет капитан. — Подвигом всегда затыкается дыра в подготовке. Они, — кивок на тактический стол, где проецировалось четкое построение чужой эскадры, — всегда все просчитывают. У них даже герои специально готовятся. И поэтому они так редко побеждают.

— Не скажите, — отозвался старпом. — Они выигрывают, а разве это — не победа?

— Победа бывает разной. Иногда проиграть — не менее почетно, чем победить. И даже больше.

Господи! Крейсер ведет бой, а в боевой рубке — философская беседа. Мы все сошли с ума. Хотя, похоже, с ума мы сошли гораздо раньше — минуты две назад, когда решили дать бой. Значит, сейчас можно говорить о чем угодно. Хоть о погоде, лишь бы не сильно отвлекаться от управления.

На таймере — 5.30.

— Щит — десять процентов. Быстро теряем броню.

— Левое основное орудие потеряно.

— Реакторы 2 и 3 потеряны. Мощность падает.

Одна из «Триад» подбита. «Торхаммер» выходит на позицию залпа. Вроде бы в рубке жарко, отчего по спине побежал холодок? Неужели страх? Но ведь он прошел. Исчез. Мертвые не боятся. Или все-таки боятся? А может, это исчезла тень надежды. Неужели все? Нельзя. Еще слишком много времени. Слишком много. От запаха краски кружится голова. Кто-то курит, сжигая бесценный кислород. Но всем плевать. Надо держаться. Долг? Наверное, это называется так.

Где-то там разворачивает орудия одна из величайших машин уничтожения, окруженная сворой таких же, только чуть поменьше. Даже не увидеть. Величественное, должно быть, зрелище. Страшное.

На таймере — 5.00.

— «Торхаммер» на позиции!

— Полный вперед! — Капитан вытирает пот. Да и остальные — мокрые как мыши.

Бой продолжается. Уже никто не считает потери, какая разница, сколько отсеков потеряно. Сколько — осталось. Люди, аппаратура — уже не главное. Главное — орудия, только так можно выиграть еще немного времени. И крейсер огрызается. Все еще больно огрызается.

На тактическом столе — мешанина отметок. Как там? «И все смешалось: кони, люди…» Кто-то еще пытается отслеживать обстановку, остальные сидят за пультами. Дублирующие системы сгорели, странно, что они вообще работали. Приходится ворочать громаду корабля чуть ли не вручную. Это муторно и тяжело, но из-под залпа линкора удалось выскочить. Теперь — вперед. Не обращая внимания на удары «Стилетов». Сколько еще их? Два. Надо же. Всего два.

— «Триада» дистанция — 0,2.

— Пристегнуться!

Страшный удар бросает всех на пол. Подниматься уже не хочется. Хочется лежать на чуть прохладном полу, хочется заснуть, умереть — что угодно, лишь бы не возвращаться. Хочется… Но надо подняться. Надо, потому что потерявший орудия главного калибра крейсер выходит из плоскости. Надо удержать. Любой ценой удержать. А вражескую «Триаду» плашмя отбрасывает под залп двух оставшихся «Стилетов». И один из плазменных зарядов впивается в реакторный отсек. Уцелевшие обзорные экраны показывают величественную и жуткую картину гибели корабля. Но любоваться не хочется. Уже ничего не хочется. Даже умирать. Голова плывет от жары и краски. Перед глазами — разноцветные круги. Бред? А, нет — это датчики показывают, что левый борт почти разрушен. Но оттуда еще что-то стреляет. Как? Не все ли равно…

— Второй плутонг не отвечает.

— Кто-нибудь, возьмите управление орудиями второго плутонга, — распорядился капитан.

Второй пилот поднимается и молча уходит. Кто-то завистливо вздыхает — на орудийной палубе холодно.

На таймере — 2.30.

Свет погас, приборы едва разгоняют мрак. Мощность брошена на двигатели — орудий уже почти не осталось, но крейсер живет. Огрызается и раздает искалеченным носом оплеухи нерасторопным противникам. В плоскости уже не удержаться — плазменные заряды прошивают отсеки почти насквозь, раскаляя и без того горячие переборки. Жарко. Душно. Кончились сигареты. Неужели все выкурил? Надо было заказать у «Утеса» и их. Глупости какие-то лезут в голову, до завтра — не дожить. Капитан что-то напевает. Если прислушаться: «Наверх вы, товарищи, все по местам. — Старая песня, которая удивительно подходит к случаю. — Последний парад наступает». Единственный уцелевший экран показывает «Торхаммер», нависающий над ними. Медленно ворочаются орудийные башни. Залп…

На таймере — 1.00

Темнота. Гул голосов. Стоп, какие голоса? Рубка почти пуста — в живых остались лишь он да капитан. Остальных вынесло через пролом. Крейсер жив? Жив, если это можно назвать жизнью. Последнее орудие изредка посылает снаряды в противника. Может, даже и попадает, тактический экран разбит, и не поймешь. Лишь на обзорном — линкор. Там уже не обращают внимание на груду обломков, которая была когда-то «Диром», и не спеша выходят на новый курс. Но еще не вышло время. Не вышло. Взять управление. Развернуть корабль. И вперед…

— На таймере — 0.30.

На линкоре прозевали момент, когда искалеченный, разбитый почти до основания крейсер вдруг ожил и ринулся вперед. А «Торхаммер», выходя на новый курс, как на заказ подставил «Диру» уязвимую корму. Они успели развернуть все четыре кормовые башни. Успели выбить из непокорного корабля последние остатки жизни. Но инерцию сотен тысяч тонн мертвого метала уже не остановили. Удар отбросил оба корабля…