Лучшая половина мафии (Крестная мать) - Линда Ла Плант

Пирелли молчал, и Лиза перешла на крик:

— И ты еще называешь себя детективом? Неудивительно, что тот парень до сих пор разгуливает на свободе, ведь ты не можешь даже привести в дом женщину, а потом уничтожить улики! Ну что ж, справляй Рождество здесь, пусть твоя шлюха составит тебе компанию, потому что я ухожу!

Пирелли тяжело опустился в кресло и, по-прежнему ни слова не говоря, зажег сигарету. Лиза встала перед ним, уперев руки в бока. Глаза ее метали молнии.

— Ты что же, не хочешь ничего сказать? И даже не попытаешься оправдаться?

Он пожал плечами, избегая ее взгляда. Раздосадованная его молчанием, она метнулась в спальню и захлопнула за собой дверь. Было слышно, как она плачет. Пирелли медленно затушил сигарету и пошел к ней. Она лежала, свернувшись калачиком на неразобранной постели, и рыдала. Он сел рядом.

— Лиза… Лиза, послушай меня…

— Как ты мог привести кого-то в нашу постель? Как ты мог так со мной поступить?

— У меня нет никаких оправданий. Я виноват, прости. Если хочешь, я уйду. Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Да! Убирайся, оставь нас одних! Я тебя ненавижу! — Помолчав, она спросила: — Кто она? Я ее знаю?

— Нет, ты ее не знаешь.

— Как давно это продолжается?

— Это было всего один раз. Я и сам не понимаю, как это случилось. Мне очень стыдно. Это все, что я могу сказать, — если тебе от этого станет легче.

— Ты все еще встречаешься с ней?

Пирелли покачал головой, не в силах смотреть ей в глаза. Лиза с удивлением заметила, что он чуть не плачет.

— Ты любишь эту женщину?.. Джо?

Она подошла к нему и толкнула его в плечо.

— Ты влюблен в эту сучку?

Он схватил ее за руку. Она попыталась вырваться, но он держал крепко.

— Послушай, я перед тобой извинился, и хватит об этом. У нас с ней все кончено. А я не хочу это обсуждать.

— Ах, вот как? Отлично! Ты приводишь в нашу квартиру женщину, спишь с ней на моей кровати, а потом заявляешь, что не хочешь это обсуждать! Да катись ты ко всем чертям!

Она вырвалась и наотмашь ударила его по лицу. Он повернул голову, но защищаться не стал. Лиза набросилась на него с кулаками. Ей хотелось сделать ему больно. Однако Пирелли увернулся и показал на дверь. Их перепуганный сын заглядывал в спальню.

Лиза крикнула:

— Иди к себе в комнату, Джино! Я сейчас к тебе приду… Ну же, Джино, делай, что я говорю!

Мальчик тихо вышел, и Пирелли закрыл дверь, оставшись стоять спиной к жене. Вздохнув, он спросил:

— Чего ты хочешь от меня, Лиза? Ты хочешь, чтобы я ушел?

Она взяла с туалетного столика носовой платок и высморкалась.

— Не знаю. Нет, я просто не понимаю, как ты мог так со мной поступить!

Пирелли смотрел на ее беспомощное, залитое слезами лицо и чувствовал себя последним негодяем. Он подошел к ней и ласково потрепал по плечу:

— Клянусь, я сам не знаю, как это получилось. Но что было, то было, и словами тут не помочь.

— Ты меня уже не любишь?

Он погладил ее по щеке.

— Я люблю тебя, Лиза, люблю… — Покраснев, он виновато взглянул на нее. — Послушай, я попытаюсь загладить свою вину. Мы поедем отдыхать втроем. Теперь, когда я закончил дела в Палермо, мы можем отправиться сразу после Рождества. Что скажешь?

— Не знаю, Джо. Я так расстроена… И все-таки мне не понятно, как ты мог меня обмануть?

Лицо его окаменело.

— Я не обманывал тебя, Лиза, поверь. У нас с ней все кончено. Мы больше никогда не увидимся.

Он обнимал ее, целовал в волосы, в шею, а она прижималась к нему и плакала.

— Не надо, Лиза, не плачь, пожалуйста.

Рождество прошло довольно неприятно. Лиза при каждом удобном случае вспоминала его измену. Даже когда они занимались любовью, она спрашивала, так ли она хороша, как «та женщина», имея в виду Софию. Пирелли был уверен: если бы не ее постоянные намеки, он бы думал о Софии вдвое меньше. Он знал, что должен опять с ней встретиться, и даже вынашивал мысли о том, чтобы бросить жену, но в конце концов отказался от этих планов, потому что не хотел потерять сына.

Он терзался чувством вины, порой впадая в депрессию. Ему не давало покоя сознание собственной несостоятельности. Он неудачник, он упустил Луку Кароллу, и, хоть никто не мог придраться к его работе, это сильно выбивало его из колеи.

Пирелли решил не выходить на работу после рождественских праздников, а взять причитающийся ему отпуск, однако планы его изменились после звонка одного старого приятеля.

Детектив Карло Джиганте расследовал убийство Нино Фабио. Он позвонил Пирелли с просьбой об услуге. Не мог бы Пирелли найти Софию Лучано? Ему надо ее допросить. Пирелли спросил, в чем дело, но Джиганте не стал отвечать, сказав, что предпочитает обсудить эту тему у себя в кабинете. Пирелли согласился. Он не имел понятия о том, что София сейчас в Нью-Йорке.

Майкл Барзини не находил себе места от волнения. Люди, которые снабдили его наличными деньгами для покупки имущества вдов, теперь с нетерпением ожидали документов, дававших им все права на владение компанией Лучано. Он здорово просчитался, когда решил взять женщин на испуг, отобрать у них документы, а денежки прикарманить. Если наверху узнают, что их казначей попал в затруднительное положение, это может поставить под угрозу все порученные ему сделки, не говоря уж о его жизни.

Выйдя из своего номера, он направился к подземной автостоянке, расположенной в двух кварталах от отеля «Плаза». Погруженный в глубокое раздумье, он спустился по пандусу и пошел к своей машине, роясь в кармане в поисках ключей, потом остановился и подобрал ключ зажигания, даже не взглянув на «линкольн».

Когда Барзини открыл дверцу, ему что-то крикнул служащий автостоянки, который в это время мыл одну из машин. Барзини огляделся, но служащий как раз протирал обод колеса, и его не было видно за машиной. Барзини захлопнул дверцу и завел мотор, потом обернулся и закинул руку на кресло, задним ходом выезжая со своего парковочного места. В этот момент с заднего сиденья что-то упало. Барзини перевел рычаг передач в режим парковки и нагнулся посмотреть, что это было.

В тусклом свете гаража было трудно что-либо разглядеть, и Барзини, открыв перчаточное отделение, достал оттуда фонарик и посветил на пол за свое кресло… Все равно не видно! Тогда он опустил руку пощупать, что же такое упало. Ухватившись за что-то мягкое, он потянул на себя.

Это были человеческие волосы, а вместе с ними — отрезанная голова Гарри Барзини, его кузена. Глаза безжизненно таращились в пространство, рот был приоткрыт.

Услышав вопль Барзини, служащий автостоянки поднялся из-за «кадиллака», привстал на цыпочки и увидел в полумраке мертвенно-бледное лицо Барзини. Он продолжал возить тряпкой по машине, наблюдая за происходящим.

Заднее сиденье «линкольна» и весь салон были заляпаны засохшей кровью. Теперь, когда глаза его привыкли к темноте, Барзини заметил, что и сам он в темных пятнах крови. В панике он кое-как стянул с себя пиджак и набросил его на отрезанную голову, потом, держа под мышкой завернутую в пиджак голову, стал дрожащими руками открывать багажник.

Служащий обошел «кадиллак» и приступил к мытью капота. Едва Барзини распахнул багажник «линкольна», в нос ему ударила нестерпимая вонь. Его стошнило. Он издавал звуки, похожие на лай испуганного пса, стал лопотать что-то нечленораздельное, сотрясаясь в истерике. Отрезанная голова выскользнула из его дрожащих рук и мячиком покатилась под машину.

Чтобы ее достать, ему пришлось встать на четвереньки, а потом и улечься на забрызганный маслом бетонный пол. Он подтянул голову к себе, ухватившись за прядь волос. Задыхаясь от ужаса и ощущая под рукой жуткую твердеющую кожу, он бросил голову в багажник и захлопнул крышку, но крышка спружинила и снова распахнулась. Тогда Барзини с силой надавил на багажник, а когда он защелкнулся, побежал к лифтам.

В состоянии шока Барзини не заметил, что рядом постоянно находился служащий стоянки. Правда, в темноте он не разглядел, что именно произошло, однако его встревожило, что «линкольн» стоит в неположенном месте — поперек выездной дорожки. Он бросил тряпку и пошел к машине.

Трясущийся в истерике Барзини вернулся в свой номер одновременно с Салерно. Он втащил своего компаньона за порог.

— Возьми ребят и отбуксируй мою машину. Утопи ее, сожги — сделай что хочешь, но ее не должны найти, понял?

— Что случилось? Ты кого-нибудь задавил?

— Не задавай вопросов, черт возьми! Женщины Лучано — сумасшедшие сучки. Им надо заплатить.

— Что? Я думал, им уже заплачено.

— Делай, что я тебе говорю.

— Твоим друзьям это не понравится. Сделка была на мази, что случилось? Ты хотел словчить?

По лицу Барзини он понял, что не ошибся в своих догадках, и покачал головой: