Афоризмы - Олег Ермишин

…Себялюбие… порождает правила справедливости и является первым мотивом соблюдения последних.

Склонность к радости и к надежде – истинное счастье; склонность к опасению и меланхолии – настоящее несчастье.

Тот счастлив, кто живет в условиях, соответствующих его темпераменту, но тот более совершенен, кто умеет приспосабливать свой темперамент к любым условиям.

У нас нет иных мотивов, которые побуждали бы нас исполнять обещания, кроме чувства долга. Если бы мы думали, что обещаниям не присуща нравственная обязательность, мы не чувствовали бы склонности соблюдать их.

Услуга, оказанная нам, приятна главным образом потому, что льстит нашему тщеславию и свидетельствует о добром расположении и уважении к нам лица, ее оказавшего.

Хотя природные способности и нравственные качества в общем находятся на одном уровне, однако между ними существует то различие, что первые почти не меняются посредством искусственного воздействия, тогда как вторые, или по крайней мере поступки, проистекающие из них, могут быть изменены при помощи таких мотивов, как награды и наказания, одобрение и порицание.

Человеку, который долго говорит о себе, трудно избежать тщеславия.

Эдуард Юнг

(1683—1765 гг.)

поэт

Время, затраченное впустую, есть существование; время, употребленное с пользой, есть жизнь.

Отсрочка – это воровка времени.

Германия

Иоганн Себастьян Бах

(1685—1750 гг.)

композитор и органист

Цель музыки – трогать сердца.

Иоганн Иоахим Винкельман

(1717—1768 гг.)

историк искусства,

основоположник эстетики классицизма

Боязнь пустого пространства часто заставляет закрыть стены; и заменяют эту пустоту пустые картины, лишенные мысли.

В искусстве речи трудно не много сказать, а мало сказать.

В местностях, где процветали искусства, рождались и самые прекрасные люди.

Здание может стать и быть прекрасным и без украшений благодаря одним своим пропорциям.

Кисть, которую водит художник, должна быть обмочена в разуме, подобно тому как грифель Аристотеля, о котором кто-то сказал: он дает больше думать, чем показывать глазу.

Рисунок для художника – то же, что для оратора у Демосфена: он должен быть на первом, на втором и на третьем месте.

Художник должен начертить план свой с огнем, но выполнить его с хладнокровием.

Подобно тому как в глубине море всегда остается спокойным, какая бы буря ни возникала на его поверхности, – так выражение греческих статуй при всех страстях обнаруживает великую и спокойную душу.

Иоганн Вольфганг Гёте

(1749—1832 гг.)

поэт и мыслитель

Без авторитета человек не может существовать, и все же авторитет несет с собою столько же заблуждений, сколько истины.

Без спешки, но и без отдыха.

Все законы созданы стариками и мужчинами. Молодые и женщины хотят исключений, старики – правил.

Всегда лучше высказываться прямо, что думаешь, и не заботиться о множестве доказательств: сколько мы их ни приведем, они будут лишь вариациями наших мнений, а противники не слушают ни мнений, ни доказательств.

Гипотезы – это колыбельные, которыми учитель убаюкивает учеников.

Гипотезы – это леса, которые возводят перед зданием и сносят, когда здание готово.

Говорят, истина лежит между двумя противоположными мнениями. Неверно! Между ними лежит проблема.

Говорят, что числа правят миром. Нет, они только показывают, как правят миром.

Гораздо легче найти ошибку, чем истину.

Дилетанты, сделав все, что в их силах, обыкновенно говорят себе в оправдание, что работа еще не готова.

Если бы дети росли в соответствии с нашими ожиданиями, у нас вырастали бы только гении.

Если бы можно было отменить смерть, мы бы не имели ничего против; а вот отменить смертную казнь будет трудно. Если это случится, нам придется от случая к случаю ее восстанавливать.

Есть книги, из которых можно узнать обо всем, и ничего не понять.

Есть люди, которые никогда не ошибаются, потому что не хотят делать.

Здравый смысл есть гений человечества.

Знаешь, собственно, только тогда, когда знаешь мало; с знанием растет сомнение.

К назойливости юных дилетантов следует относиться снисходительно, в зрелом возрасте они станут подлинными почитателями искусства и его мастеров.

Каждый слышит лишь то, что понимает.

Каждый человек от скудости ума старается воспитать другого по собственному подобию.

Каким образом человек может познать самого себя? Для этого он должен не созерцать, а действовать. Попробуй исполнить свой долг, и ты увидишь сразу, чего ты стоишь.

Кто достиг высот образования, должен заранее предположить, что большинство будет против него.

Кто не знает чужих языков, тот ничего не знает о собственном.

Кто неправильно застегнул первую пуговицу, уже не застегнется как следует.

Кто чувствует собственную привлекательность, тот и становится привлекательным.

Лирика должна быть в частностях немного простовата.

Математики как французы: все, что вы им говорите, они переводят на свой язык, и это тотчас же становится чем-то совершенно иным.

Мы, в сущности, учимся у тех книг, о которых не в состоянии судить. Автору книги, о которой мы можем судить, следовало бы учиться у нас.

Нас манит высота, но не ступени к ней; обратя взор на вершину, мы предпочитаем идти равниной.

Наши противники опровергают нас по-своему: повторяют свое мнение и не обращают внимания на наше.

Не может быть ни патриотического искусства, ни патриотической науки.

Некоторые поэты похожи на медведей, которые всегда сосут собственную лапу.

Некоторые книги, по-видимому, написаны не для того, чтобы из них чем-нибудь научались, а чтобы пустить по свету молву, что и автор кое-чему научился.

Ненависть пристрастна, но любовь еще пристрастнее.

Нет ничего отвратительнее большинства.

Нет ничего страшнее, чем деятельное невежество.

Никогда не следует поверять женщине восторг, внушенный другой женщиной: они слишком хорошо знают друг друга, чтобы считать хоть одну достойной такого исключительного поклонения.

Никто, кроме художника, не может споспешествовать искусству. Меценаты поощряют художника, это справедливо и хорошо; но этим не всегда поощряется искусство.

Переводчик напоминает сводню, которая, расхваливая достоинства прикрытой вуалью красавицы, вызывает непреоборимое желание познакомиться с оригиналом.

Править легко, управлять трудно.

Публика любит, чтобы с нею обходились, как с женщинами, которым говоришь лишь то, что им приятно слышать.

Стать старым – значит уже пуститься в новое предприятие; все обстоятельства изменяются, и необходимо или совершенно прекратить свою деятельность, или осознанно и намеренно взять на себя новую роль.

Суеверия – это поэзия жизни.

Сумма долга супругов друг перед другом не поддается расчету. Этот долг бесконечно велик и может быть выплачен только в вечности.

Счастливый не верит в чудеса.

Тот, кто, осознав, объявляет себя ограниченным, ближе всего к совершенству.

У слабых людей часто бывают революционные убеждения; они думают, что им было бы хорошо, если бы ими не управляли, и не сознают, что они не в силах управлять ни другими, ни собой.

У того, кто решит изучить все законы, не останется времени их нарушать.

Человек должен непоколебимо верить, что непостижимое постижимо, иначе он ничего не сможет исследовать.

Что установлено людьми, то годится не всегда, так как может быть и правым и неправым; а что устанавливают боги, то всегда уместно, и правое и неправое.

Юмор – один из первоэлементов гения, но как только он начинает первенствовать – лишь суррогат последнего; он сопутствует упадочному искусству, разрушает и в конце концов уничтожает его.

Я могу обещать быть искренним, но не могу обещать быть беспристрастным.

Ясность – это правильное распределение света и теней.

Живешь только раз.

Есть две мирные формы насилия: закон и приличия.

Молодость – недостаток, который быстро проходит.

Теодор Готлиб Гиппель (Хиппель)

(1741—1796 гг.)

писатель

Воспитывать, это значит – будить от сна, растирая снегом то, что замерзло, охлаждать то, что горит.