Артания - Юрий Никитин

– Откуда… Откуда ты все узнал?

Придон всмотрелся в печальное лицо молодого парня. Тот смотрел на него с суеверным ужасом.

– О чем? – спросил Придон.

– О том, – проговорил пастух с трудом, – что у меня на сердце!.. О том, как я люблю Зозульку… Как не сплю по ночам, как шепчу ей самые умные и красивые слова, но когда встречаюсь с нею, то стою как последний баран, язык мой прилипает к гортани… Кто мог подслушать и сказать тебе те тайные слова, что я придумал только для нее?

Придон сглотнул ком в горле. Не пастух перед ним стоит, а его измученная израненная душа, его кровоточащее сердце, от которого идет дивный свет.

– Брат мой, – сказал он, – брат мой…

Поднялся, обнял молодого парня, из груди вырвалось горькое рыдание. Пастух вздрогнул, отстранился, Придон увидел блестящие глаза, сверкающими ручьями хлынули слезы. Снова обнялись, пряча друг от друга мокрые от слез лица.

Когда все трое оставили пастуха далеко позади, он так и стоял среди овец и махал им шапкой, Вяземайт на скаку прокричал с удивлением:

– Вот уж не думал, что Придон…

– Я тоже не думал, – буркнул Аснерд. – Но если у тебя, старого козла, на глазах выступали слезы…

– У меня? – оскорбился Вяземайт. – Это брызги из реки!

– Там реки не было.

– Тогда дождь! Капли дождя.

– Да, – согласился Аснерд, ибо Вяземайт, которому нельзя терять головы и яриться, на то он волхв, начал повышать голос, – это просто капли дождя.

Дважды встречали пастухов, часто видели табунщиков. Степь дрожала и прогибалась, как молодой лед, под тяжестью этого чудовища в несколько тысяч голов, облачко пыли вздымалось следом, даже если табун несся по густой высокой траве: передние кони мяли и ломали стебли, следующие вбивали в землю, взрыхляли ее копытами, а потом измельчали так в бешеном беге, что она превращалась в перепаханное поле.

За сутки до Арсы их догнал Антланец с тремя сыновьями. Кони под ними были подобны змеям: с гибкими шеями, блестящие, под тонкой кожей перекатывались тугие мышцы, широкогрудые, с сильными мускулистыми ногами.

Наконец вдали показались стены Арсы, такие родные и такие крохотные в сравнении со стенами Куябы. На воротах закричали было радостно, умолкли, навстречу высыпали вооруженные люди. Антланца и его могучих сыновей рассматривали придирчиво, с недоверием.

Антланец привстал в стременах, на огромном лице расплывалось веселье.

– Так-то встречаете родню? – грянул он громовым голосом. – Разве по мне не видно?

Из-за встречающих артан выехал на коне Нагайка, самый младший сын Антланца.

– Я им все рассказал! – крикнул он ломким голосом. – Предупредил!.. Не поверили, дурачье.

Придон утихомирил разгоряченного коня, в распахнутые ворота въехали с Антланцем стремя в стремя, сзади Аснерд и Вяземайт, а потом уже могучие горные витязи.

Народ орал, из домов выбегали мужчины и женщины. Кто-то быстро осмотрел их отряд, крикнул:

– А где же этот… как его… имя такое чудное… Конст? Придон смолчал, ответил за спиной Аснерд:

– Конст погиб, как должен погибать мужчина.

– За други своя, – прошептал Придон. Он ощутил, что его расслышали, но все же повторил громче: – За други своя… Всем бы нам так в свой смертный час не дрогнуть.

Он стиснул зубы, некоторое время ехал молча, перед глазами встала страшная картина гибели друга. Народ притих, только все новые набегали с ликующими воплями. Придон чувствовал, что не сводят глаз с рукояти меча.

У тцарского дворца он соскочил на землю, коня тут же подхватили под уздцы и увели. Аснерд и Вяземайт слезли медленно, важно, сознавая, что на них сейчас смотрят, оценивают, ибо герои всегда возвращаются другими, чем отправляются в поход.

– Да, – сказал Аснерд. – Придон добыл уже и рукоять!.. Теперь у него волшебные ножны и рукоять. Об этом герои могли только мечтать.

– Герои всех стран, – добавил Вяземайт, возвысив голос. – Но добыл – артанин!

Толпа росла, всех окружили таким плотным кольцом, что приходилось протискиваться почти силой. Со всех сторон вопили ликующе, требовали показать меч, поднять над головой, чтобы видели все, да повыше…

Антланец посматривал по сторонам с удовольствием, на медвежьей харе проступила сдержанная улыбка. Но он же первый насторожился, привстал в стременах, а рука потянулась к мечу.

Между домов, пугая народ, в их сторону мчался огромный черный жеребец с развевающейся гривой. Впереди жеребца стелился над землей крупный черный волк, Придон не сразу разглядел припавшего к конской шее мальчишку: развевающаяся грива укрывала ему голову и плечи.

Жеребец, без седла и узды, остановился резко, присев на зад, копыта пропахали в земле борозды. Жуткие красные, как полыхающие угли, глаза с дикой злобой уставились на людей. Дрожь пробежала по телу Придона, он поспешно напомнил себе, что этот жеребец всегда так смотрит, его и кормят горящими углями, ведь это не просто жеребец…

Ютлан соскочил, подбежал, Придон тоже слез на землю, обнялись. Под пальцами Придона плечи мальчишки оставались все такими же худыми и угловатыми, но за это лето там начали нарастать мышцы, а тонкие косточки вроде бы стали шире. Только в глазах прежнее дикое пламя во всю глазницу.

– Как мне тебя не хватало, – шепнул Ютлан.

– Я здесь, – ответил Придон тоже шепотом. – Ты чего, брат?.. Тебя любит Скилл, тебя любит Блестка.

– Блестка – да, – ответил Ютлан тихо. – Хотя, наверное, просто боится и жалеет…

– Скилл тоже любит, – заверил Придон. – Только наш старший брат не выказывает, это ж не по-мужски… Ох, отпусти меня, а то твои… наши братья меня в клочья!

Ютлан наконец улыбнулся, выпустил Придона из кольца своих тонких рук. Волк присел у его ног слева и внимательно наблюдал за Придоном горящими красными глазами. Конь грозно сопел и нависал над плечом Придона огромной головой, приподнимал верхнюю губу, показывая совсем не лошадиные клыки. У них у всех троих в глазах бушевало пламя, Придон снова ощутил знакомый холодок по коже.

– Покажи, – попросил Ютлан.

Придон вытащил из ножен рукоять. Обломок дивного меча сразу же вспыхнул оранжевым огнем. Ютлан расширенными глазами смотрел на это чудо, Придон с облегчением увидел, как жестокое красное пламя в глазах начало угасать, и через минуту Ютлан ничем не отличался от обыкновенного подростка. Только в глазах его пса и его коня пламя стало ярче, шерсть на холке пса встала дыбом, он предостерегающе зарычал, а конь фыркнул и ударил в землю копытом.

– Я чувствую в нем силу, – прошептал Ютлан. – Брат, ты… необыкновенный!

– Да ладно тебе, – возразил Придон с неловкостью. Он сунул обломок в ножны, обнял Ютлана за плечи. – Пойдем в дом. Скилл дома?