Адольф Гитлер. Легенда. Миф. Действительность - Вернер Мазер

Полковой адъютант (Видеман) лично послал ефрейтору Гитлеру телеграмму и добился по инстанциям его возвращения после выздоровления в прежний полк, а тем самым и к любовнице.

С 1934 по 1939 г. Видеман был руководителем личной канцелярии фюрера, где занимался письмами и обращениями граждан, просьбами, вопросами о помиловании в партийных разбирательствах и т. п. В 1964 г. он написал в своих мемуарах: «Вот лежит человек, который так хотел стать художником, любил почитать газеты, примитивно пофилософствовать по вопросам политики и мировоззрения. Он ранен, и у него нет другого желания, кроме возвращения в свой полк. У него нет семьи, а если разобраться, то нет и родины. Для ефрейтора Гитлера родина — это полк имени Листа».

Уже в 1965 г. было совершенно ясно, что все это легенда. Хотя у Гитлера во время первой мировой войны уже и не было родителей, но у него была и семья, и родина, и друзья, которые писали ему и слали посылки.

Как ни рвался Гитлер к своим старым товарищам (а на самом деле к Шарлотте Лобжуа), ему пришлось ждать встречи с ней почти полгода. После выписки из лазарета его сначала отправили в Мюнхен, в 4-ю роту 1-го запасного батальона пехотного полка имени Листа, где он уже служил, записавшись 16 августа 1914 г. добровольцем в армию. Лишь 5 марта 1917 г. он снова возвращается на фронт, где для его полка 5 марта начались позиционные бои, 27 марта сражение при Аррасе, а с 21 мая вновь позиционные бои под Артуа.

В военных документах Гитлера, переведенного 7 октября 1915 г. в 3-ю роту 16-го запасного пехотного полка содержатся следующие даты, места пребывания и другие детали, которые имеют отношение к его связи с Шарлоттой Лобжуа:

14.10.1915 — 29.2.1916 гг.: позиционные бои во Фландрии; 1916 г.: 1.3 — 23.6: позиционные бои во Фландрии (под Артуа). 24.6–7.7: разведка боем 6-й армии в связи со сражением на Сомме. 8 — 18.7: позиционные бои во Французской Фландрии. 19–20.7: сражение под Фромелем. 21.7 — 25.9: позиционные бои во Французской Фландрии. 26.9–5.10: сражение на Сомме. 5.10 — 1.12: госпиталь в Беелитце. 3.12: перевод в 4-ю роту 1-го запасного батальона 16-го Баварского пехотного полка в Мюнхене.

1917 г.: 5.3: служба на передовой в составе 3-й роты 16-го Баварского пехотного полка. 5.3 — 26.4: позиционные бои во Французской Фландрии. 27.4 — 20.5: весеннее сражение при Аррасе. 21.5 — 24.6: позиционные бои в Артуа. 25.6 — 21.7: 1-я фаза сражения во Фландрии. 22.7–3.8: 2-я фаза сражения во Фландрии. 4.8 — 10.9: позиционные бои в Верхнем Эльзасе. 17.9: награждение Крестом III степени с мечами за военные заслуги. 30.9 — 17.10: отпуск в Шпитале.

Как может убедиться даже неспециалист, фронт постоянно проходил на одном и том же участке. Позиционные бои быстро сменили во Франции и Бельгии маневренную войну. Войска держали позиции, а после пребывания на передовой обычно отводились на отдых в близлежащие деревни в непосредствен-! ном тылу. В официальных военных документах эти населенные пункты конкретно не перечисляются. Так, например, главная линия боевых действий в 1916 г. проходила западнее Фромеля, а штаб полка размещался в Фурне на вилле нотариуса. Там же жил и Гитлер в доме мясника Гомбера. Многочисленные французские девицы легкого поведения ждали здесь сменяющихся с передовой солдат. Для Гитлера, который постоянно находился при штабе полка и чья «постоянная девушка» всегда находилась рядом, таких проблем не существовало. Он постоянно жил на отведенных ему квартирах и время от времени отправлялся с донесениями в траншеи на передовую или к артиллерийским наблюдателям.

О том, как оценивали квартиры в тылу солдаты, сражавшиеся на передовой, рассказывал в 1934 г. однополчанин Гитлера Адольф Майер: «Мы были приятно удивлены. Нас встретили прекрасные спокойные квартиры в Ардойе и Коолскампе. Впечатление было такое, словно вернулся домой. Приличная кровать в вычищенном до блеска доме! Приветливые фламандцы, чей язык давал возможность легко общаться с ними, позволяли быстро забыть ужасы последней битвы при Аррасе и гул канонады начинающегося сражения на Ипре». Сходным образом Майер описывает и отдых в феврале 1917 г. после боев в Артуа и под Ла-Бассе, но делает существенное добавление: «9 февраля нас сменил 14-й Баварский пехотный полк. Наконец-то наступил долгожданный отдых. Мы отошли в «глубокий» тыл. 3-й и 4-й батальоны, а также штаб полка в Сомен, а 1-й — в Аниш. Отдых использовался для того, чтобы дать возможность старым фронтовикам вспомнить о мирной жизни. Долгие вечера оставили в памяти у многих воспоминания, которые каждый держал при себе».

5 октября 1916 г. оправившийся от ранения Гитлер вновь вернулся к своей девушке и своему полку, позиции которого теперь находились на западной окраине сильно разрушенного вражеским огнем села Ла-Бассе, которое немцы удерживали с конца сентября 1914 г.

С марта по май (и с июля по сентябрь) Шарлотта Лобжуа не всегда находилась вместе с Гитлером. В Ла-Бассе, где он был расквартирован, почти не было гражданского населения, так как там отсутствовали условия для жизни и не было безопасных мест. Француженка ожидала своего немецкого друга в крестьянской усадьбе в Секлене неподалеку от Ваврена. Регулярно приезжая из Ла-Бассе, Гитлер всегда заходил там к 25-летней крестьянке Мадлен Каби, чей 27-летний муж Дезире Каби находился на фронте. Здесь он пил пиво, обедал и шутил с Мадлен Каби, с которой они были на «ты», разговаривал с работницами и с Анн-Мари Р., племянницей Мадлен. Шарлотта Лобжуа, которая была подругой юности Дезире Каби, ожидала поблизости, так как встречаться с Гитлером в усадьбе Каби ей не разрешали.

С мая по июль 1917 г. условия для немецко-французской влюбленной пары изменились. Гитлера поселили в Ардойе у крестьянина Йозефа Гутхальса, и у него появилось достаточно времени для Шарлотты Лобжуа. На одной из своих картин он поставил особенно запомнившуюся ему дату (что он делал очень редко): 27 июня 1917 г. Спустя 280 дней Шарлотта Лобжуа родила сына Жана Мари. На этом рисунке Гитлера бросается в глаза, что, в отличие от прежних картин того времени, он изобразил там только неповрежденные строения. Здесь даже нет намека на его потребность рисовать во время войны только разрушенные дома и села. Церковь, возвышающаяся в центре деревни, кажется, выражает стремление художника к покою, безопасности и олицетворяет надежды на будущее. Трудно сказать, можно ли на основании этого сделать вывод, что сын Шарлотты был зачат в этот день не в результате «несчастного случая», а запланированно.

Начиная с июля 1917 г., снова оказавшись в окрестностях Ла-Бассе, то есть неподалеку от Фурна, Ваврена и Нуайель-ле-Секлена, куда в конце июня 1917 г. перебралась беременная Шарлотта Лобжуа, Гитлер уже, видимо, всерьез задумывается о том, чтобы прекратить эту связь, которая начинает тяготить его. 30 сентября 1917 г. он получил отпуск и поехал к своим родственникам в австрийскую деревушку Шпиталь неподалеку от Вайтры, колыбели всего рода Гитлеров. Шарлотта Лобжуа с тех пор больше ни разу не видела его, за исключением фотографий в газетах и кадров кинохроники. В марте 1918 г. в Секлене у соседки Мадлен Каби она родила сына Жана Мари. Племянница Мадлен Каби, чей отец был немецкого происхождения, очень хорошо помнит разговоры о ребенке немецкого солдата Адольфа Гитлера, которого она в свое время называла «дядя Адольф». Она, как и многие другие, тоже ходила посмотреть на младенца. Имя своего отца Лоре узнал в 1948 г., а место рождения — в 1977-м. Когда бывшие знакомые матери сообщили ему, что в его документах неправильно указан Себонкур в качестве места рождения, он начал обращаться с запросами в мэрии различных общин. Ответы отовсюду были отрицательными. В мэрию же Нуайель-ле-Секлена, где он на самом деле родился, он по незнанию не обращался. Однако и там факт его рождения в официальных бумагах не отмечен, так как мать его там не зарегистрировала. Позднее она вместе с ним переехала в Себонкур к своим родителям, где и была произведена официальная запись о его рождении, причем в качестве места рождения ошибочно был указан Себонкур. Когда Лоре сделал аналогичный запрос в Ардойе, так как знал, что его мать бывала там вместе с Гитлером, общинный секретарь ван Аккере «сразу же подумал, что речь идет о ребенке Гитлера». Однако в документах Ардойе не может быть сведений ни о Жане Мари Лоре, ни о Жане Мари Гитлере.