Анастас Микоян - Андрей Викторович Рубанов

Но правда в том, что убивать Кеннеди левым, коммунистам не было никакого смысла. Джон Кеннеди свободно употреблял американскую шовинистическую риторику, но по убеждениям склонялся, нет, не к левым идеям, но хотя бы к здоровой дискуссии вокруг левых идей. История выстрелов якобы «коммуниста» Ли Харви Освальда в американского президента доказывает, что атаку заказали как раз правые либералы, антикоммунисты. Именно им было выгодно устранить Кеннеди, во-первых, слишком, по их мнению, «левого», сторонника социальных программ, любимца чёрных; во-вторых, исключительно сильного и амбициозного, обаятельного, способного расположить к себе всю Америку; слишком правильного парня, которого нельзя свалить в обычной политической игре. Кеннеди уничтожила праволиберальная элита, желавшая не мириться с коммунистами, а воевать с ними и на этом зарабатывать.

Кеннеди дал гарантии от лица всей Америки, что не будет трогать коммуниста Кастро. Одного этого было достаточно, чтобы снести Кеннеди.

Мгновенная ликвидация стрелка, Ли Харви Освальда, только доказывает эту версию: убийцами американского президента были отнюдь не коммунисты, а наоборот, антикоммунисты.

Дальнейшие действия Линдона Джонсона, вставшего у руля государства и начавшего вьетнамскую бойню, точно укладываются в схему.

Вероятно, консервативная праволиберальная элита Америки собиралась начинать длительную — и выгодную во всех смыслах — войну с Кастро и его коммунистической Кубой. Война эта обещала быть победоносной и даже комфортной, без больших жертв. Но Джон Кеннеди на корню порушил эти планы. Тогда возник альтернативный, более дорогостоящий и длительный — но и более выгодный — проект войны на другом конце планеты, и разумеется, тоже против коммунистов, теперь уже в более сложном, межрасовом наборе, против вьетнамских, китайских, корейских, советских, жёлтых и белых, вообще всех коммунистов как таковых. Эта война, с одной стороны, обеспечила бы миллиардные военные заказы производителям оружия, с другой стороны — консолидировала бы значительную часть американского общества, обозначила бы некое политическое единство, некий вектор развития на десятилетие вперёд: против коммунистической угрозы, против любых переговоров с коммунистами. Американское общество, оставаясь «свободным» по форме, становилось по сути таким же тоталитарным, как и сталинский, а затем хрущёвский Советский Союз, декларирующий противостояние капитализму. За любое вооружённое противостояние нужно дорого платить. Так американцев понемногу приучили платить за войну с коммунизмом — точно так же, как советских граждан приучили платить за войну с империализмом, капитализмом, неоколониализмом.

Из протокола переговоров Микояна и Джона Кеннеди от 29 ноября 1962 года прямо следует, что Кеннеди великодушно предлагал советскому визитёру поделить всю планету, разграничить глобальные сферы влияния. Мир — большой, обеим ядерным сверхдержавам хватит места для взаимных маневров. Заявляя это, Джон Кеннеди расчищал себе дорогу к внешнеполитической активности, рассчитанной на десятилетия вперёд.

А тем, кто устранил Кеннеди, нужен был немедленный результат в ближайшие годы. Больше ракет, больше бомб, больше напалма, больше шумных рекламных акций, подобных высадке на Луне; больше крови и ожесточения.

И партия войны — одержала победу. Антикоммунистическая пропаганда оказалась столь сильна, что смогла снести даже пацифистское движение хиппи. Сотни тысяч длинноволосых молодых юношей и девушек, граждан США, протестовали против войны во Вьетнаме, но война продолжалась вплоть до полного разгрома американских войск. Но даже и тогда партия войны смогла преподнести разгром и позорное бегство как серию тактических ошибок, не влияющих на общий политический вектор. Не как поражение, но как драму народа, схватившегося в драке с «комми» и жестоко травмированного, но выжившего. Да, мы проиграли, но мы храбро дрались, к нашим парням нет претензий.

Глава 16

1962–1963: Хрущёв, Микоян и советская творческая интеллигенция; Похороны Кеннеди

1

Так называемые «педерасты»

Отношениям Хрущёва с творческой интеллигенцией посвящены многие научные работы и ещё более многочисленные воспоминания самих творческих деятелей. Большинство из них, как известно, отзывались о Хрущёве мягко сказать, без уважения.

Так называемых «встреч» с деятелями культуры было несколько.

Известен, например, пикник, устроенный на даче Хрущёва в июне 1957 года, куда пригласили около 300 гостей — писателей, актёров, художников. На пикнике был и Микоян. Удивительно, но сценарий этой встречи потом будет повторен много раз: сначала Хрущёв пытается быть спокойным и даже весёлым, потом горячится, потом хамит, потом оскорбляет. В этот раз он обрушился на журнал «Литературная Москва» и на писателя Маргариту Алигер, назвав её «отрыжкой капиталистического запада». Алигер пыталась возражать, напомнила, что она коммунистка, Хрущёв заявил, что не верит «таким коммунистам».

В разгар его яростной филиппики пошёл ливень. Охрана раскрыла над членами Президиума зонты, прочие стояли и слушали, вымокнув до нитки. Хрущёв продолжал шуметь. Микоян его успокаивал. Впечатление у всех осталось ужасное.

Между прочим, в 1962 году художник Дмитрий Налбандян написал большое полотно «Встреча членов партии и правительства с представителями творческой интеллигенции». На картине изображён, возможно, тот самый пикник, но в парадном виде. В некоем солнечном тенистом саду, обставленном плетёной мебелью, Хрущёв ораторствует перед группой гостей, глядящих на него с умилением. Рядом с Хрущёвым изображены Микоян и Ворошилов, за их спинами Брежнев.

Две наиболее известных «встречи» имели место в 1962-м, в год Карибского кризиса.

В том же году опубликованы первые ключевые художественные произведения, разоблачающие сталинские репрессии и систему лагерей. Сначала — стихотворение Евтушенко «Наследники Сталина», напечатанное в «Правде» 21 октября, в самый канун кризиса. Затем, 18 ноября, журнал Твардовского «Новый мир» вышел с повестью никому не известного тогда рязанского учителя Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича».

Повесть эту Твардовский готовил к публикации 11 месяцев. После многочисленных сомнений, обсуждений и редакционных читок решено было передать рукопись наверх, лично Хрущёву. Дальнейшие события описывает сам Солженицын в автобиографической повести «Бодался телёнок с дубом»: «Лишь в конце сентября [1962 года] и то под большим секретом, ‹…› узнал я, как развивались дела. На даче в Пицунде [помощник Хрущёва Владимир] Лебедев стал читать Хрущёву вслух (сам Никита вообще читать не любил, образование старался черпать из фильмов). Никита хорошо слушал эту забавную повесть, где нужно смеялся, где нужно ахал и крякал, а со средины потребовал позвать Микояна, слушать вместе. Всё было одобрено до конца, и особенно понравилась, конечно, сцена труда, „как Иван Денисович раствор бережёт“ (это Хрущёв потом и на кремлевской встрече говорил). Микоян Хрущёву не возразил, судьба повести в этом домашнем чтении и была решена». Оказывается, судьбу повести решили вдвоём Хрущёв и Микоян (если верить Солженицыну, а верить ему можно, к сожалению, не всегда).

Почему Хрущёв именно в декабре того страшного года решил заняться культурой — вопрос открытый. Очевидно, он подумал, что пришло время: Карибский кризис урегулирован, можно заняться менее важными, с его точки зрения, вопросами. 1 декабря он посетил выставку художников-авангардистов в Манеже и устроил там скандал. Микояна на этой выставке не было: он