Крах волшебного королевства. Красная лисица - Карл Хайесен

— Этот маленький подонок может быть где угодно, — Веллоси выругался и потянулся за своим кофе, который уже остыл.

Он должен вернуться назад к исходным данным, к глубоким и спокойным мыслям среди окружавшего его шума, к анализу тех минимальных фактических материалов и улик, которыми располагал.

Вернуться к лицу Баттистини, вытянуть из этих черт ответ, который позволит решить задачу.

Джанкарло Баттистини, который был заключен в тюрьму в Риме после обучения в столичном университете, ставший членом ячейки НАП в этом городе. Могли ли быть у него связи с сельской глубинкой? Вероятно это или нет? Веллоси сплетал пальцы. Ответ был очевиден. Джанкарло не должен был ничего знать о Калабрии. Городской мальчик и чужак в Меццо Джиорно.

Он резко обернулся к коллеге, который поспешил погасить сигарету, оставить свой кофе и подойти к нему.

— Баттистини не надеется выжить в провинции. Это не соответствует его жизненному опыту. Верно?

— Верно.

— Он попытается вернуться в город?

— Возможно.

— Судя по файлам компьютера, он был связан только с Римом и следовательно, попытается вернуться сюда?

— Возможно.

— Он оторвался от Пескары. С Пескарой его ничто не связывает. И, если он вернется обратно в Рим, то должен добираться машиной, потому что не сможет везти узника поездом.

— Вероятно.

Веллоси увлекся:

— Если он поедет машиной, то должен решить для себя, ехать ли по скоростной автостраде или для него безопаснее ехать медленнее и по старым дорогам.

— Я думаю, он выберет автостраду.

Веллоси хлопнул кулаком по ладони другой руки.

— И ему придется останавливаться…

— Чтобы заправиться…

— Он должен будет останавливаться.

— Конечно.

— На заправочной станции на автостраде или съехать с нее и воспользоваться пунктом сбора дорожной пошлины, или станцией в стороне от главной дороги.

— Если он едет в Рим, машиной, и по автостраде, тогда такое допущение правильно.

Веллоси оттолкнул свой стул, поднялся в полный рост и закричал:

— Поработайте на заправочных станциях и пунктах сбора дорожной пошлины на автостраде. По обе стороны от Неаполя. Позвоните Карбони и скажите ему об этом.

Его коллеги уже больше не было рядом.

Веллоси снова плюхнулся на стул. Не было никого, чтобы похвалить его, улыбнуться ему, хлопнуть по спине и поздравить.

Про себя он снова и снова бормотал:

— Мальчик вернется в город, мальчик вернется в Рим.

14

В то время, как различные подразделения и отряды сил безопасности старались привести себя в состояние готовности, маленький красный «фиат» проскользнул незамеченным через пункт сбора дорожной пошлины на терминале автострады в Рома Сюд и направился к Раккордо Аннуляре, кольцевой дороге, охватывающей столицу.

Так как малозаметная, ничем не примечательная машина прошла через пункт сбора дорожной пошлины, шансы выявить ее, и так весьма слабые, были сведены к минимуму.

Два человека обменивались время от времени отрывочными замечаниями, предпочитая думать про себя в замкнутом пространстве машины. После того, как боль в спине несколько утихла, Джеффри Харрисон вел машину с отрешенным и безмятежным видом, словно беспокойство и озабоченность оставили его. Его ум оцепенел, мозг омертвел. Он производил все необходимые действия автоматически, стараясь держать машину на центральной полосе и ехать с постоянной скоростью. Дважды — на бензозаправочной станции и в пункте сбора дорожной пошлины, говорил он себе, была возможность вырваться из машины. Но воля к свободе была подавлена. Он покорно сидел за рулем, не глядя на бензозаправщика и не избегая его. Тот завинтил крышку бака и вытер ветровое стекло. Он хранил молчание и тогда, когда молодой человек в пункте сбора дорожной пошлины передавал ему сдачу через открытое окно.

Сломленный и слишком разбитый, чтобы плакать, чересчур затюканный, чтобы сопротивляться, Харрисон вел машину, объезжая город с восточной стороны.

* * *

В это утро настроение Виолетты Харрисон менялось от подавленного угрызениями совести до вызывающего и дерзкого.

Она лежала в постели, свернувшись клубочком, представляя то узника-мужа, то этого загорелого мальчика с плоским животом и жилистыми ногами, покрытыми волосами. И тот и другой образ причиняли ей боль.

Если бы она могла найти на пляже этого мальчика снова и соблазнить его, это была бы не первая ее измена, не вторая и не третья. Для нее это был обычный способ получать облегчение, когда напряжение становилось непосильным. Это не имело ничего общего с ее любовью к Джеффри, какой бы смысл не вкладывался в слово «любовь». Это не имело никакого отношения к тому, что она была его женой и разделяла его жизнь. Все это не имело никакого отношения к ее семейной жизни. Но где-то внутри у нее находился клапан, под которым скапливался пар, и у нее был способ сбрасывать его: извиваться под чужаком, не беря на себя никаких обязательств, не испытывая никакой привязанности.

Был этот ирландский бармен из Ивсхэм в Ворчестершире, которого она нашла через день после того, как Джеффри, в то время молодой специалист, сказал ей, что в отчетных книгах были несоответствия и что отдел главного бухгалтера возлагает за них ответственность на него. Подозрения на его счет не оправдались, но это произошло уже после того, как Виолетта провела день в осеннем поле с человеком, имени которого она так никогда и не узнала.

Был этот парень из Уэст-Энда, водитель автобуса в Далстоне, с которым она встретилась в Восточной части Лондона после того вечера в пятницу, когда Джеффри пришел домой и сказал, что за ленчем он слишком много выпил и сказал начальнику своего отдела, чтобы тот заткнул свою работу туда, где смердит. В понедельник утром Джеффри извинился, его извинения были приняты с улыбками и рукопожатиями, и он никогда не узнал о том, что в воскресенье утром Виолетта провела два часа в отеле близ железной дороги недалеко от Кингз Кросс в объятиях мускулистого парня, который называл ее «дарагая» и кусал ее плечи.

Были и другие моменты кризиса, когда сильнее, когда слабее. Некое паллиативное средство, некое бегство от действительности, но Джеффри не подозревал об этом. Она была в этом уверена и благодарна за это. Она вспомнила, как однажды видела по телевизору жену британского губернатора островной колонии, которая только что овдовела. Ее мужа зверски убили, когда поздним вечером он гулял в саду резиденции. Женщина была усталой и бледной, сидела на диване со своими дочерьми и отвечала на вопросы перед камерой, сохраняя спокойствие и достоинство. Будь это я, подумала Виолетта, я была бы в постели с шофером. Она знала эту свою особенность, ненавидела ее и