Том 13. Дневник писателя 1876 - Федор Достоевский

424

…les esclaves, дескать, рабы…— В IX–X вв. как следствие порабощения коренного славянского населения земель, захваченных в ходе германской экспансии на восток, в западноевропейских языках слово, имевшее значение «славянин», приобрело значение «раб» (совр. франц. esclave, нем. Sklave). В полемике вокруг происхожения слова «славянин», развернувшейся в XVIII–XIX вв., обращалось внимание на оскорбительный для славянского патриотического чувства характер этой этимологии.

425

…не выставляйте на вид, что и в Европе, что и в самой Англии подымалось общественное мнение протестом…— В печати сообщалось о депутации, посетившей министра иностранных дел Англии и выразившей протест против поддержки Турции; о митинге, организованном в Лондоне Лигой помощи христианам в Турции, и о других аналогичных фактах. Вопросу о проявлении в Европе сочувствия к славянам Балканского полуострова была посвящена передовая статья «Нового времени» (1876. 25 июля).

426

А помнит ли кто статью незабвенного профессора и незабвенного русского человека — Тимофея Николаевича Грановского о Восточном вопросе, писанную им, если только правда это, в 1855 году…— Т. Н. Грановскому (1813–1855), профессору Московского университета, историку, либералу-западнику, приписывалась анонимная статья «Восточный вопрос с русской точки зрения 1855 года», которая во время Крымской войны распространялась в рукописном виде, а позднее трижды (в 1861 и 1874 гг.) была напечатана за границей. Автором был Б. Н. Чичерин (1828–1904), ставший позднее видным юристом. Достоевский опирался на эту статью при разработке в «Бесах» образа Степана Трофимовича Верховенского, основным прототипом которого взял Т. Н. Грановского, тогда же названного им в романе «незабвенным» (ч. I, гл. 1.2). В противовес официальной и славянофильской пропаганде, выставлявшей причиной Крымской войны защиту православия и славян, Б. Н. Чичерин писал, что самодержавие стремится к укреплению и расширению власти на Востоке. Признавая эти цели «законными и справедливыми» с точки зрения государственных интересов России, он в то же время подверг резкой критике все действия правительства, представив их как сплошную цепь дипломатических и военных просчетов и провалов, которые привели страну на грань катастрофы. Причину создавшегося положения он видел в том, что политика Николая I, считавшего себя «всемогущим и премудрым», была направлена исключительно на поддержание «монархического начала» и существовавшего порядка, основывалась на союзе с самыми реакционными силами Европы. По мнению Чичерина, России необходимо было «обновиться с головы до ног», осуществить широкую программу социальных и политических преобразований, включая отмену крепостного права. Однако, пессимистически кончал он брошюру, «от народа ожидать нечего, а правительство, конечно, не отважится на такую перемену политики».

427

…который наши критики находили правильным. — Обзор критических оценок образа Степана Трофимовича Верховенского см.: наст. изд. Т. 7. С. 772–783.

428

Он, например, совершенно отрицает даже возможность благодарности к нам Австрии — надежды наши на ее благодарность составляют лишь непростительный и смешной промах нашей политики. — Спором Австрии с венгерцами Достоевский называет Венгерскую революцию 1848–1849 гг., которая была подавлена Николаем I, пославшим для этой цели русскую армию. Отсутствие «благодарности» со стороны Австрии выразилось в том, что во время Крымской войны она не только не оказала поддержки России, но, сблизившись с ее противниками, подписала направленные против нее соглашения и предпринимала враждебные ей акции. Оценивая политику Австрии на 1855 г., Чичерин указывал, что помощь ей Николая I в 1848–1849 гг. не была бескорыстным актом, а диктовалась боязнью распространения революционного движения в Европе. Эта помощь «не могла привязать к нам Австрию узами благодарности», так как поставила ее в зависимое от России положение. Кроме того, Австрия боялась поддерживавшегося Россией движения западных славян за свое освобождение. Поэтому, делал вывод автор, Австрия «не могла не действовать против нас и упрек неблагодарности здесь неуместен». О «коварстве» и «неблагодарности» Австрии не раз вспоминала русская пресса в 1876 г., цитируя слова «Австрия удивит мир своей неблагодарностью», которые историческая легенда приписывала главе австрийского кабинета, министру иностранных дел Ф. Л. фон Шварценбергу (1800–1852).

429

«У нас коварство и неблагодарность Австрии — никогда не бывает, бескорыстное»…— В цитате допущены отклонения от текста статьи (ср.: [Чичерин Б. Н.]. Восточный вопрос с русской точки зрения 1855 года. Лейпциг, 1861. С. 26).

430

Ведь с этим, пожалуй, можно оправдать политику Меттерниха…— Имя Меттерниха (см. примеч. к с. 189) упоминается здесь как символ коварной политики Австрии, вдохновителем которой он был. Меттерних вышел в отставку 13–14 марта 1848 г., но его политический курс продолжался и после этого.

431

Когда уничтожалась торговля неграми…— Речь идет об аболиционистском движении и Гражданской войне 1861–1865 гг. Англия и Франция, добивавшиеся, исходя из своих политических и экономических интересов, ослабления и распада США, поддерживали южные рабовладельческие штаты. Соответственно перед Гражданской войной английская пресса много писала о незыблемости института рабства.

432

Когда Северо-Американские колонии Англии взбунтовались против нее…— Речь идет о войне США за независимость (1775–1783).

433

Хотя Грановский и настаивает на том, что мы хотим славянами только усилиться и действуем только для нашей практической выгоды…— В статье говорилось: «Вся наша цель в сношениях с Портою состояла в распространении нашего владычества и нашего влияния, и лучшим орудием служит для этого религиозное единство с подданными Турции» (Восточный вопрос… С. 8).

434

…или Константинополь, «которого нам никогда не дадут»? — Фраза в кавычках не является цитатой, а передает общий смысл рассуждения Б. Н. Чичерина.

435

А впрочем, Грановский — да и не могло быть иначе. — В статье говорилось: «Нет, мы в Турцию никогда не являлись либералами; напротив, постоянно были противниками всех реформ, сделанных в последнее время турецким султаном <…> мы эти преобразования считали зараженными духом западного либерализма; мы открывали турецкому правительству все заговоры, которые состоялись в надежде на наше содействие; мы выдавали тех людей, которых объявляем теперь воинами христианской <церкви?>, справедливо восставших <!> на защиту ее прав» (Восточный вопрос… С. 7).

436

…я слишком понимаю «злобу дня»…— Крылатое выражение, возникшее из следующих слов в церковнославянском переводе Евангелия: «Довлеет дневи злоба, его», т. е. «довольно для каждого дня своей заботы» (Евангелие от Матфея, гл. 6, ст. 34).

437

Участия народа, мысли народной — только чувствовал тяготу повинностей и наборов. — Б. Н. Чичерин утверждал, что Восточный вопрос и Крымская война были делом рук исключительно царского самодержавия и что лишь «дух русского правительства» мог «дать ключ к уразумению этих запутанных явлений». В статье много говорилось о тяжелых экономических последствиях Крымской войны для народа.

438

«Прежде всего надо устранить мысль — прямо говорится это и на счет славян». — В цитате допущены отклонения от текста статьи. Курсив введен Достоевским, слова в скобках — его замечание. (Ср.: Восточный вопрос… С. 6).

439

…ключи Вифлеемского храма служат только предлогом для достижения целей политических…— Вифлеемский храм — Храм Рождества Христова в древнем палестинском городе Вифлееме (ныне Бейт-Лахм в Иордании), построенный над пещерой, в которой, по евангельскому преданию, родился Иисус Христос. Спор «о святых местах», послуживший непосредственным поводом к Крымской войне, касался, в частности, вопроса о том, кому владеть ключами от Вифлеемского храма — православной или католической церкви. Предмет спора был в сущности своей ничтожным, так как богослужение в храме отправлялось как православным, так и католическим духовенством, а сам храм на ключ не запирался. Показательно, что даже высшее русское духовенство оставалось равнодушным к распре относительно «святых мест» до тех пор, пока ее не начали раздувать в международный конфликт по указке Николая I и Наполеона III, каждый из которых искал предлога для осуществления своих политических целей на Ближнем Востоке. Со своей стороны, православное духовенство в Палестине не желало вмешательства России, опасаясь, что тем самым будет нарушено тогдашнее статус-кво, которое в целом его удовлетворяло. Таким образом, автор статьи правильно оценивал сущность споров о «святых местах», политическая подоплека которых была ясна многим современникам событий,