Энциклопедия «Литература и язык» (с иллюстрациями) - Издательство Росмэн

Со смешением лирики и эпоса у писателей первой пол. 19 в. ассоциировалось и смешение стиха и прозы. Так, А. С. Пушкин называет поэму «Медный всадник» «петербургской повестью» (повесть в древнерусской традиции – жанр прозаический), объёмное стихотворное произведение «Евгений Онегин» – романом в стихах, а Н. В. Гоголь свой роман «Мёртвые души» – поэмой.

В больших лиро-эпических формах первичны всё-таки сюжеты, а лирические отступления от этих сюжетов занимают подчинённое положение: если убрать из текста все лирические отступления, сюжет не утратит смысла, а если убрать сюжет – некоторые из лирических отступлений, напр. являющиеся авторскими комментариями к отдельным сюжетным сценам, обессмыслятся. Иной характер соотношения лирического и эпического отличает малые формы. В них синтез признаков двух упомянутых родов настолько полон, что не всегда возможно отделить материал эпического повествования от оформляющих его типичных лирических приёмов.

ЛИТЕРАТУ́РА (лат. lit (t)eratura – написанное), словесное искусство. Литературный текст обладает, как правило, хотя бы одним из следующих признаков: вымышленность событий и существ, о которых рассказывается; формальная «непохожесть» текста на разговорную речь или деловой документ (напр., то, что текст разбит не только на фразы, но и на стихотворные строчки, может вдобавок обладать ритмом и т. д.); подчёркнутое внимание к словесной организации текста, к его композиции, т. е. отношение к слову как к объекту художественной обработки; особый способ организации смысла. Литературное произведение не просто передаёт некую определённую фактическую информацию, воздействует на чувства воспринимающего, но и может быть по-разному понято людьми разного культурного опыта, людьми разных народов и времён. Этой способностью изменять и даже «расширять» свой смысл объясняется долгожительство классики. Такой многозначный художественный образ называют символом.

Чаще всего литература существует в письменном виде, но не обязательно: бесспорно, к области литературы принадлежит, напр., бардовская песня.

Как и всякое искусство, литература не ограничивается шедеврами, высоким творчеством: начиная с 19 в. утвердилось иерархическое разделение литературы на массовую (беллетристику) и творчество, претендующее на оригинальность и особую значимость.

Теория европейской литературы начала складываться ещё в античности: древнегреческий философ Аристотель (4 в. до н. э.) в своей «Поэтике» обосновал разделение на три рода – эпос, лирику и драму. В античных поэтиках и риториках подробно описывались традиционные художественные формы – жанры и приёмы организации речи. Существенно изменяясь, из античной литературы в позднейшую европейскую всё же перешли многие жанры – трагедия, комедия, поэма, ода, элегия, сатира, послание, роман и т. п.; многие другие, конечно, появились позднее, напр., драма (в 18 в.). Рождение новых жанров и умирание старых не прекращается, пока существует сама литература, несмотря на то, что в каждую эпоху литературная теория пытается представить исчерпывающий перечень литературных форм.

В кон. 18 в. появляется важное для позднейшей литературной теории понятие направления (другие названия – метод, большой стиль). Именно тогда стали считать, что оригинальность – необходимое свойство настоящего искусства, поэтому противопоставили своё искусство искусству вчерашнего дня и всю предшествующую историю поняли как последовательную смену разных художественных манер. Себя художники того времени (художники в широком смысле слова – писатели, музыканты и т. п.) назвали романтиками, а искусство 17–18 вв. – классицистическим (или, как тогда говорили, ложноклассическим). С 1840-х гг. становится ясно, что романтическая эпоха сменилась какой-то иной. Однако удобного названия для этого нового искусства очень долго не было, слово «реализм» как обозначение особого художественного стиля начинает активно употребляться не раньше, чем в последней трети 19 в. В отличие от романтиков у реалистов не было сплочённых школ, групп, манифестов. Творчество реалистов могло быть очень разным (напр., романы И. С. Тургенева и Ф. М. Достоевского). Не вполне ясно, до какой степени понятие «реалистический» (или «романтический») применимо к поэзии того времени, напр. к гражданской лирике Н. А. Некрасова. Обсуждая искусство кон. 19–20 вв., пользуются терминами «модернизм», «авангардизм», «постмодернизм» и т. д.; кроме того, в 20 в. заявляет о себе множество художественных школ со своими программами и самоназваниями (напр., символизм, акмеизм, футуризм, имажинизм и т. д.).

У романтиков возникает представление о т. н. «всемирной литературе» (интерес к ней проявился и у А. С. Пушкина, напр., в лирическом цикле «Подражания Корану»); опыт «всемирной литературы» (т. е. восточной, древней американской, дикарской и т. д.) считался особенно поучительным, потому что он не укладывался в рамки европейских жанровых схем. В последние десятилетия учёные всё чаще говорят, что понятие направления неплодотворно в научном смысле, потому что слишком упрощает наши представления о разнообразной и сложной литературной реальности.

Относительность и изменчивость понятия «литература» хорошо осознавали уже давно; напр., В. Г. Белинский ещё в 1847 г. писал: «Хотят видеть в искусстве своего рода умственный Китай, резко отделённый точными границами от всего, что не искусство в строгом смысле слова. А между тем эти пограничные линии существуют больше предположительно, нежели действительно; по крайней мере, их не укажешь пальцем, как на карте границы государства. Искусство, по мере приближения к той или другой своей границе, постепенно теряет нечто от своей сущности и принимает в себя от сущности того, с чем граничит, так что вместо разграничивающей черты является область, примиряющая обе стороны». Это было сказано по поводу двух новых романов, замечательных и очень разных: «Обыкновенной истории» И. А. Гончарова, которую Белинский считал литературой высшего типа, воссоздающей мир, иллюзию «второй реальности», и «Кто виноват?» А. И. Герцена, который для Белинского был тоже литературой, но литературой-беллетристикой, т. е. публицистической, не претендующей на художественные открытия, но нужной для умственного и нравственного воспитания читателя. Тем не менее постоянные попытки дать устойчивое и вневременное определение литературы характерны для нормативной критики прежних времён; только в 20 в. подвижность границ литературы становится предметом сознательного научного исследования (напр., статья Ю. Н.Тынянова «Литературный факт»).

В современной европейской культуре литература самоопределяется через своё отличие от других видов словесного творчества.

От фольклора, который тоже является словесным искусством, литература отличается своим авторским характером. Автор может быть неизвестен, может прятаться под псевдонимом, но литература, по крайней мере та, которая знакома большинству современных людей, это искусство открыто личностное, говорящее обычно о жизни частного человека, и потому авторское. Это принципиальное различие между фольклором и авторской литературой далеко не всегда признаётся значимым: напр., романтики подражали фольклору в собственном творчестве («Песня про царя Ивана Васильевича…» М. Ю. Лермонтова), включали в издания фольклорных текстов собственные произведения (без подписи). Случается, что стихи, имеющие автора, начинают жить жизнью народной песни: исполнители не помнят имени поэта, сам текст переделывается разными исполнителями, как это обычно происходит в фольклоре (напр., «Среди долины ровныя…» поэта нач. 19 в. А. Ф. Мерзлякова, бардовская песня 20 в.).

В отличие от повествовательных текстов религиозного характера – от Священного Писания до житий святых – литература имеет явно выраженную эстетическую, т. е. художественную, природу. Прежде всего это значит, что изображённый в литературе мир – результат творчества автора, мир вымышленный (или, как это часто называют, условный). Чтобы пояснить, что это значит, вспомним о культуре совершенно иного типа. Специалисты по Средневековью объясняют, что эта эпоха не знала литературы в нашем смысле слова и правильно будет говорить не о «древнерусской литературе», а только о «древнерусской словесности». Дело здесь в особой – религиозной – системе ценностей современного книжника, задачей которого было не выдумывать своё, не выразить себя, а говорить правду и продолжать традицию.