Возвращение домой - Александра Турлякова

— Ключ… сюда… давай!

Тёмные глаза лейтенанта смотрели так, что сразу стало ясно: этот человек отдаёт себе отчёт, даже болевой шок не лишил его решимости не позволить пленному со-вершить побег. Видно было: лейтенант близок к обмороку, кусает губы, и голос — еле различимый шелест. Но спорить с оружием, в чьей бы руке оно ни было, Джейк не хотел. Кинул ключ без предупреждения. Сиониец сделал резкое движение, вы-бросил вторую руку, но не рассчитал собственного состояния и слабости. Ключ-то поймал ещё в воздухе, но тут же беззвучно сник, уронив руку с пистолетом.

Умер? Или только без сознания?

Первой мыслью было: сорваться и бежать. Чёрт с ним, с ключом с этим! Вернуть-ся в посёлок можно и так, там Ариартис поможет.

Так, в принципе, и нужно было бы сделать, но Джейк не мог сдвинуться с места. Перед ним был человек. Сиониец. Враг. К тому же с оружием. Опасный враг… Но при всём этом это был всего лишь раненый, обессиленный двадцатилетний маль-чик. С ним пистолет. Единственное, что лишает их, двоих, равенства, хотя они, как видно, только двое выжили, им, по сути, держаться друг друга надо. Один безору-жен, но может двигаться, может уйти, второй — вооружён, но при этом вряд ли са-мостоятельно сумеет из кабины выбраться, не то чтобы помощь позвать.

Первых два шага Джейк сделал ещё в сильном сомнении: "А правильно ли ты поступаешь? Не пожалеешь ли потом?" Но когда увидел на панели датчики КМ, предупреждающие о скором самоуничтожении, думать и сомневаться стало неко-гда. Подхватил бесчувственное тело, потянул на себя, собственной боли даже не ощущая. Не до этого сейчас…

Лейтенант был жив, ему ещё повезло, что в этот момент он находился в беспа-мятстве. Обе ноги его были перебиты, как раз чуть выше колен, посеченные лицо и руки при таком ранении казались мелочью.

Джейк тащил лейтенанта волоком, пятясь спиной к лесу, а за ним на траве и на земле оставались два кровавых следа.

Плохо дело, перевязка нужна. Срочно пластичный бинт и инъекция иммуналита вместе с порядочной дозой обезболивающего. В кабине должна быть аптечка. Ус-петь бы только найти её до взрыва. Джейк кинулся к машине со всей мочи, на ка-кую был способен в нынешнем состоянии. Те десять метров от машины до первого дерева, под которым он оставил лейтенанта, показались стометровкой. Но Джейк не успел, не успел, как ни старался…

Яркая вспышка ослепила, резанула глаза, ударная волна толкнула в грудь огром-ным кулаком, выколачивая из больных лёгких последний воздух. А того, что было потом, Джейк уже не помнил…

…Долго тряс оглушённой головой, не чувствуя боли, только звон в ушах, через этот звон, как сквозь вату, стали доходить слова лейтенанта:

— Думал… бросишь…

Да, уйти можно было за это время. Джейк и наручники успел снять, но лейтенанта одного оставить уже не смог бы никогда. Они так и были вместе: сиониец лежал в тени дерева, а Джейк сидел рядом, привалившись спиной к шершавой тёплой его коре. Они оба молчали, только в стороне у дороги догорала машина, там что-то трещало, с щёлканьем бухали автоматные патроны, и эти звуки нарушали отчуж-дённую тишину, наполненную неловким молчанием.

— Жалко, аптечку взять не успел, — сказал вдруг Джейк. Сиониец только чуть за-метно подбородком повёл, будто говоря этим жестом: "Что сделаешь? Не всегда же успеваешь…" Какое-то время он лежал с закрытыми глазами, чуть откинув назад голову, не шевелясь и почти не дыша. Джейк встревожился, позвал, тронул за пле-чо:

— Эй, лейтенант!

Тот чуть улыбнулся, устало, вымученно, одними уголками губ, произнёс просто, без жалобы, без страха:

— Больно… очень.

— Бирутоксин бы. — Джейк не удержался от вздоха, — Хотя бы один шприц. Обезбо-лить…

Лейтенант слабо шевельнул рукой, будто хотел дотянуться до кармана на левом плече. Джейк слышал не раз, что сионийцы, живущие на своей ледяной планете в постоянной опасности, всегда носят с собой автономную аптечку с минимальным запасом необходимых медикаментов. Такие же аптечки имели в своём обмундиро-вании и сионийские военные.

В маленькой плоской коробочке из сверхпрочного пластика был неширокий пя-тиметровый бинт, несколько ампул: иммуналит, бирутоксин, очень сильный аналь-гетик, антирад, и пакетик драже с питательным концентратом.

Все инъекции Джейк сделал сразу, а потом взялся за перевязку. Две ноги, два перелома, страшное ранение очередью из пулемёта. Разве можно здесь что-то сде-лать при таких возможностях?

Бирутоксин начал действовать в первые секунды, может, поэтому сиониец не издал ни звука, лежал, закрыв глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям.

— Как там? — Джейк вскинул голову на звук слабого голоса; слова, оптимистичные, ободряющие, готовые сорваться с губ, застряли в горле при встрече с глазами лей-тенанта.

— Нормально! — улыбнулся как можно естественнее, но тут же скривился от боли и всю напускную бодрость как рукой сняло. — На первой же попутке в город, в госпи-таль… Сейчас наши врачи такое делают!.. Танцевать ещё будешь!.. Умеешь танце-вать?.. Ничего! Гриффитки здесь здорово танцуют. Научишься! — похлопал сионийца по руке, радуясь смущённой улыбке лейтенанта как самой большой награде за свою ложь. Конечно, в этих словах лжи малая толика. Про врачей всё правда, но вот с попуткой…

— У тебя, наверно, девушка на Сионе осталась, да? Не до гриффиток тогда тебе будет! — лейтенант улыбнулся, вовлекаясь в игру, но надолго его не хватило, — Я ус-пел сигнальный маячок включить… Может, до взрыва кто-нибудь успел поймать сигнал.

Джейк сразу погрустнел, и сиониец перестал отзываться, затих надолго.

Тишина давила, как гравитация при стартовых перегрузках, на каждую клеточку, до звона в ушах.

А ещё Джейку было страшно, до ужаса, до паники. Он боялся остаться один на один с человеком, медленно умирающим от потери крови, когда даже невозможно что-то сделать, хоть как-то помочь.

— Лейтенант! — позвал, пододвигаясь поближе, чтоб хотя бы рукой чувствовать прикосновение к пыльной ткани на плече сионийца, — Вам нельзя засыпать. Я дол-жен точно знать, что вы в сознании. Говорите что-нибудь. Расскажите о себе. О Сионе. Ведь я там не был ни разу… Давайте познакомимся наконец, чёрт возьми!.. Нельзя же так! Официально. Мы хоть и враги, но сейчас… — сам себя оборвал на полуслове, представился, — Я — Джейк Тайлер, рядовой в данный момент, из ниоби-анской армии…

— Знаю! — лейтенант усмехнулся, чуть двинул рукой, будто попытался отмахнуться от слов, — Знаю… Сержант говорил… Диверсионная группа, сплошь головорезы, спецназ, да?

— Да какой спецназ? — Джейк рассмеялся, откинувшись назад, но тут же скорчился со стоном, схватился за грудь, как будто это могло уменьшить боль в рёбрах, в страдающих лёгких. Добавил резко, немного отдышавшись. — Чушь это всё! Пехота я…

— А я лётчик. Авиационная разведка. Как тот… — сиониец неопределённо дёрнул подбородком в сторону дороги, где догорала машина, — Первое назначение. Прямо с Сионы, после Академии… Только вчера прилетел… — помолчал с минуту. — Странно, что ты остался… Ведь тебя же на допрос везли. В город. Под конвоем… Тебе по-везло. Больше всех повезло… Больше всех нас. — Снова неопределённое движение головой в сторону машины. — Из них ведь тоже никто не выбрался, так же, как и "водила". А ты — ничего, легко отделался…

— Я не… — Джейк отшатнулся, и голос его сорвался на беззвучный болезненный стон, — Я не убивал никого из них… И пальцем не тронул!.. Я не спецназ, чтоб уби-вать голыми руками… Я всего лишь пехота! Я не убивал их…

— Пехотинца так не сопровождают… Да ещё и с наручниками. И допрашивать в Отдел? Кому это надо? — лейтенант рассмеялся, но тут же закашлялся, захлебнулся воздухом и затих. Голова его откинулась назад, как у мёртвого. Джейк, забыв о минутном раздражении, полез проверять пульс и тормошить сионийца.

— А, ты опять! — лейтенант посмотрел на Джейка, а потом снова устало отвёл взгляд. — Я уж думал, ты смылся… Можешь идти, если хочешь… Можешь даже "пушку" мою забрать. Иди! Я вмешиваться не буду, это ко мне не относится… Иди! Я отпускаю… И благодарю за помощь… Спасибо!

— Да никуда я не пойду! — взорвался Джейк. От этого крика голова и рёбра заболели ещё сильнее. И Джейк замолчал, сдавив раскалывающуюся голову руками, закрыв глаза, стиснув зубы до хруста. — Ты — дурак! Даром, что сиониец. Все вы такие. Тебе бы о себе подумать, а не меня отсюда гнать. Я сам уйду, когда надо будет. А вот ты…

Здесь машина может и до завтра не появиться. Много нам попуток попадалось? Да и кто тебя с дороги увидит? Никто! Тебе меня злить нельзя. Понял?

Сиониец не возражал, лежал молча, но хмурил тёмные брови, будто и вправду пытался что-то понять.

— А тебе-то это зачем, ниобианину? — спросил наконец.

— А это уже моё дело!

Лейтенант хмыкнул недоверчиво, сказал6