Трудно быть богиней - Анастасия Александровна Латышевич

камыш…» и многие другие. Мы, дети, нахватавшись вкусняшек шли играть в соседнюю комнату и слушали родительский вокал уже оттуда.

Всё-таки, у меня было счастливое детство! Пусть совсем немного, лишь мелкие крупицы, но мне удалось захватить старые традиции: застольные песни, совместные игры в карты, конкурсы, костюмы, которые шили и готовили для гостей мама и бабушка. Некоторые вещи и старые фото до сих пор хранятся где-то на чердаке. Иногда, мы с сестрой снимали их оттуда, и бабушка с воодушевлением нам рассказывала про то время. Как было шумно, просто, весело! Настоящие праздники! Сколько радости, смеха, жизни они в себе несли. Такое не забывается и не должно забываться.

Сейчас люди уже не празднуют так, как раньше, меньше общаются друг с другом, песен никто не поёт. Живое общение заменили всевозможные гаджеты. Печально!

В семьях тоже произошли изменения: многие разъехались, включая нас, чуть позже бабушка серьёзно заболела, половины из тех гостей, что приходили к нам, уже нет в живых, а я шастаю чёрте где, и не известно вернусь ли, вообще, домой».

Тут я почувствовала, что кто-то настойчиво дёргает меня за рукав, пришлось приходить в себя и повернуть голову вправо:

— Почему ты грустишь? — спросил звонкий детский голосок.

— С чего ты взяла, что я грущу? — немного улыбнувшись, поинтересовалась я у девочки.

— Я чувствую, что тебе грустно. О чём ты думаешь?

— Да, так, о всякой ерунде. Не обращай внимание, — уклончиво ответила я. — А что значит «я чувствую», ты что тоже эмпант? — сменила тему разговора я, с намерением хоть что-то узнать о соседке.

— Да. Верно, — весело и непринуждённо ответила Дэ-Лина, доедая рыбу. — Я очень хорошо чувствую характер и эмоции, даже не зная человека, как тебя. Например, я могу точно сказать, что ты очень добрая и весёлая, но сейчас почему-то грустишь.

Осторожно оглядевшись, обнаружила, что теперь Дэ-Лину слушаю не только я. Разговоры о политике отошли на второй план, а окружающие навострили свои остроконечные породистые ушки, делая вид, что едят.

— Понятно. Это здорово, что у тебя есть такой дар.

— Не очень. Иногда он мешает.

— Но ведь его можно отрегулировать, верно?

Она резко кивнула.

— И у тебя на это есть ещё время. Много времени, а вот у меня нет, — едва слышно и угрюмо закончила я.

— Почему? — снова спросила девочка, хотя я надеялась, что она меня не услышит.

— Долгая история, — я печально улыбнулась. — А вы все эмпанты или только ты да Ле-Рой талантливые?

— Все талантливые. Но эмпанты только мы с Ле-Роем. Мама и Тилл-Орман визуально-тактильные телепаты.

— Это как?

— Они видят картинки из прошлого и настоящего, если к ним прикоснуться.

Тут до ушей матери долетели слова малютки, и она зашикала на дочь. Но девочку уже понесло. Ей очень нравилось говорить о себе и родных. Сразу видно, девочке не хватает общения с другими детьми. Остальную информацию она рассказывала шёпотом, прикрыв ротик ладошкой, чтобы мама не слышала.

— Папа тактильный эмпант — чувствует эмоции того, к кому прикоснётся. А дядя — телепат.

— Что? — непроизвольно громко спросила я.

Семейка напротив и Тиша слева укоризненно на меня посмотрели, Дэ-Лина захихикала. Я скромно опустила глаза в тарелку, проверяя всю ли рыбу расчленила и уничтожила. Оказалось, что всю. Когда полные негодования взгляды поутихли, я шёпотом спросила у девочки:

— То есть настоящий что ли? Может читать мысли на любом расстоянии или есть ограничения?

— Нет. Ограничений нет, как хочет так и читает. И даже передаёт. Он самый сильный из нас, — весёлым шёпотом «добила» меня малышка и пригубила компотик из своего хрустального бокальчика.

«Твою ж дивизию!» Я посмотрела на короля. Главный лопоухий прохвост едва сдерживал смех, и задорно глядел в мою сторону. «Убью гада! Ле-Рой получит у меня по всем статьям, как только закончится ужин. Какого лешего! Неужели так сложно было предупредить?» Я гневно посмотрела на красноволосого друга, перегнувшись за спиной Тиши, и жестом изобразила, что его ждёт, проведя по шее ребром ладони. Ле-Рой побледнел. Но уронить эльфийское достоинство в глазах семейства не посмел, поэтому молодой мужчина отчаянно пытался сохранить невозмутимое лицо, придерживаясь позиции, что он здесь ни при чём, и, вообще, весь белый и пушистый, а я тут злой и серый и зря на него бочку качу. Сайнфир закусил белыми ровными зубками нижнюю губу, чтобы не рассмеяться в голос. А я про себя отметила, что и этому влетит при первой же возможности.

Наконец-то, ужин подошёл к концу, и я могла расслабиться. Играть роль великосветской леди являлось самой сложной задачей для меня. Даже рыжая бестия и то, далась легче. В дополнении, после «откровения» ребёнка, мне всё время приходилось следить за мыслями, что забирало дополнительные силы. Хорошо, что я противна Милоре и Тилл-Орману, а то начали бы мне руки лобызать, такого бы насмотрелись, страшно представить. А так, можно не рассчитывать на их прикосновения.

Присутствующие неспеша начали расходиться по своим апартаментам. Нас с Тишей, как и днём, вызвался проводить Ле-Рой. «Неужели он правда думает, что девушка спасёт его от моего праведного гнева?» Мы вежливо и учтиво со всеми распрощались, поблагодарили за вкусный и «сытный» ужин и вышли из зала. Стоило нам скрыться с глаз правящей четы, как я, коршуном, накинулась на своего спутника.

— Какого лешего, ты меня не предупредил? — тыкая пальцем в мужскую грудь, прижатого к стенке молодого эльфа, гневно шипела я. — Мало ли что я могла думать при нём! Ты бы мог хотя бы намекнуть, что он телепат?

Тиша дернула меня за другую, свободную руку, переживая за своего возлюбленного. Мало ли, вдруг я проткну его пальцем насквозь, зачем ей дырявый эльф?

— Я думал, ты догадалась уже, — неуверенно начал пострадавший.

— Как? А? Как я, по-твоему, должна была догадаться? Что-то надписей у него на лбу я не заметила, — под молящим взглядом подруги, я перестала тыкать в эльфа пальцем и теперь просто упёрла руки в боки, требуя ответа.

— Он прислал вам платья для ужина, хотя никто об этом не говорил вслух.

— Я тебе больше скажу, я даже не думала