История Руси - Кожинов Вадим Валерьянович

Между прочим, противореча самому себе, М. С. Грушевский все же констатирует, что во второй половине XII века "вместе с упадком политическим, Киевская земля падала - хотя далеко не в такой степени - и в отношении экономическом" (там же, с. 226); вполне уместно было бы добавить - и в отношении развития культуры. Однако едва ли стоит объяснять это действиями "нерасположенных" к Киеву князей Андрея и Всеволода. Русь "падала" в Киеве потому, что она "поднималась" во Владимире, что объяснялось, несомненно, перемещением государственной и - шире национальной энергии во Владимир.

В конце концов, и митрополит Киевский перевел свою резиденцию во Владимир; здесь важно иметь в виду, что Церковь всегда в наибольшей степени - сравнительно с любым другим общественным институтом - стремилась сохранить свои сложившиеся устои, а, кроме того, Киев находился в два раза ближе, чем Владимир, к Константинопольскому патриархату, которому подчинялась русская Церковь.

Кстати сказать, Андрей Боголюбский еще в 1163 году пытался учредить самостоятельную владимирскую митрополию, но тогдашний патриарх Константинопольский Лука Хрисоверг отверг это предложение. Впрочем, Хрисоверг вообще явно не понимал или же не хотел понять сложившуюся к тому времени на Руси ситуацию, ибо в одной из своих грамот, отправленной около 1167 года Андрею Боголюбскому, он обращался к нему так: "преблагородивый княже Ростовский и Суздальский", а сидевшего тогда в Киеве (в течение всего лишь двух лет...) уже совершенно бессильного Мстислава Изяславича называл в той же грамоте "великим князем всея Руси"22.

Но позднее произошло то, что должно было произойти в силу самого хода истории: Владимирская Русь "перетянула" к себе митрополию. В 1210 году, менее чем через пятьдесят лет после неудавшейся попытки Андрея Боголюбского, тогдашний митрополит Матфей прибыл во Владимир и провозгласил брата Андрея, Всеволода Большое Гнездо, "старшим" среди русских князей. Следующий митрополит Киевский, Кирил I, уже проводит церковный собор 1227 года не в Киеве, а во Владимире, а один из самых выдающихся киевских митрополитов Кирил II (1247-1281) едва ли не главное внимание уделяет Владимиру и вступает в теснейшие отношения с Александром Невским (он и руководил торжествами в связи с восшествием князя Александра на великокняжеский владимирский стол в 1252 году и остался во Владимире). Именно во Владимирской земле (в Переславле-Залесском) Кирил II в 1281 году скончался. А его преемник Максим уже окончательно перевел митрополию во Владимир, переселившись туда в 1299 году "со всем своим двором и соборным причтом"23.

Но вернемся ко времени Андрея Боголюбского. В 1169 году правивший в Киеве Мстислав Изяславич вызвал своими действиями крайнее недовольство почти всех русских князей; двенадцать из них решили его свергнуть и при этом сочли необходимым опереться на авторитет князя Владимирского и обратились к нему за помощью. Андрей Боголюбский прислал воинов, предводительствуемых его сыном Мстиславом Андреевичем, и князь Киевский был заменен другим.

Современный историк с большими основаниями полагает, что в этом участии Андрея в походе южнорусских князей на Киев выразилась "борьба Андрея с византийским патриархатом и Киевской митрополией (пока еще не желавшими признавать уже утвердившегося "первенства" Владимира.- В. К.). На стороне Владимирского князя выступал Киево-Печерский монастырь, пытавшийся возглавить борьбу за национальную церковь"24. Таким образом, прославленная Лавра - средоточие духовной культуры Киева - уже поддерживала князя Владимирского, а не Киевского... И нельзя не сказать, что "Киево-Печерский патерик" - одно из замечательнейших творений древнерусской литературы, запечатлевшее образ Лавры,- был создан, в основном, уже не в Киеве, а епископом Владимирским и Суздальским Симоном (в начале XIII века)...

* * *

Нельзя не сожалеть, не скорбеть об исторической судьбе великого и прекрасного Киева, в высшем расцвете которого в конце Х - начале XII веков ярче и полнее всего воплотилось бытие Руси того времени. Но ход истории неумолим, и пресловутой "альтернативы" перемещению центра на север, без сомнения, не было.

После перемещения столицы Киев в течение столетия с лишним находился в более или менее тесной связи с Владимиром; связь эта продолжала сохраняться некоторое время даже и после монгольского нашествия. Но, как выяснили современные украинские историки, "в последней четверти XIII в. (то есть примерно с 1275 года, а Киев был захвачен монголами в 1240-м.- В. К.) золотоордынские ханы перестали выдавать ярлыки на киевское княжение владимиро-суздальским и другим видным русским князьям, а управляли городом при помощи собственных наместников"25.

И это неизбежно вело к решительному отделению Киева от Владимира, южной Руси от северной. А в 1362 году, воспользовавшись расколом и острой междоусобной борьбой в монгольской Золотой Орде, Киев захватило Великое княжество Литовское, которое позднее вошло в состав Речи Посполитой, Польши. И лишь в 1654 году Киев и большая часть южной Руси опять воссоединились с северной.

Таким образом, южная, собственно Киевская Русь, которая почти четыре столетия (с начала IX до середины XII века) была средоточием исторического развития огромной страны, затем также на почти четыре столетия (конец XIII - середина XVII века) оказалась отрезанной - сначала монголами, а затем Литвой и Польшей - от нового центра Руси. И едва ли возможно всерьез оспорить, что именно поэтому и именно за это долгое время в южной Руси сложился самостоятельный народ со своим языком и культурой - украинский.

Однако некоторые украинские историки во главе с М. С. Грушевским предлагают совсем иное решение, согласно которому украинский народ так или иначе сформировался на юге уже в самом начале истории Киевской Руси, а во Владимирской земле и севернее, в Новгородской, в это же время сложился другой, русский народ. Поэтому история Киевской Руси - это, мол, первый этап истории украинского народа, а русский народ не имеет прямого и непосредственного отношения к Киевской Руси.

Между тем ясно, что такое представление об историческом пути южнорусских земель несет в себе поистине жестокое внутреннее противоречие.