Быть Хокингом - Джейн Хокинг

В попытке обеспечить себе хоть какое-то уединение Люси оптимистично начала делать пометки в своем календаре с 8 июня: «Люси начинает подготовку к выпускным экзаменам и превращается в затворницу (!)». День вручения почетной докторской степени Стивену, 15 июня, она отметила так: «Л. сдает два экзамена». Несмотря на то что она пропустила сопутствующие торжества по случаю экзаменов, теплилась надежда на выполнение ее затворнических намерений, поэтому было неудивительно, что на листке 22 июня в скобках появилось пылкое воззвание: «Проявите сострадание, я этого заслуживаю!» В наших обстоятельствах она как-то умудрилась вообще сдать экзамены, не говоря уже о том, что сдала их успешно.

15 июня, день сдачи двух самых сложных экзаменов, был ярким, жарким и солнечным, что, конечно, не сильно помогало Люси. Однако для почетной церемонии вручения Стивену ученой степени погода оказалась идеальной. Никогда еще несоответствие самых главных интересов каждого из членов семьи не было так очевидно. Люси рано ушла в школу, начав нервничать с самого утра, в то время как остальные ждали дня помпезного и радостного, настоящего отдыха от стресса и постоянных разногласий. Мы вышли из дома в десять утра и направились по дороге, ведущей к Задворкам. Газоны и луга вдоль реки выглядели невероятно пасторально и безмятежно: каждая изумрудная травинка и каждый листочек – зеленый, золотистый или бронзовый – переливались в лучах яркого утреннего солнца, а река мерцала как серебряное зеркало, отражая бесконечное великолепие сияющего неба и свисающие у самой воды тенистые ветви ивы.

Мы прибыли в колледж Каюса, сразу погрузившись в самую гущу непривычного волнения: весь колледж собрался, чтобы поаплодировать Стивену в зале колледжа Каюса и зале Возрождения около Дома сената. Понадобилось несколько минут на переодевание почетных соискателей ученых степеней в парадные мантии в церковной прихожей и еще немного времени, чтобы удобно усадить в коляску Стивена в тяжелой красной мантии, которая хорошо бы подошла для середины зимы, но в которой было невыносимо жарко в середине лета. Он отказался надеть шапочку из черного бархата, расшитую золотом, поэтому ее натянул Тим. Пока мы выходили из церкви, члены совета колледжа, облаченные в мантии, встали перед нами, заняв места вдоль прохода к Вратам почета. Из других ворот, Ворот добродетели, раздались фанфары духовых инструментов, и хор запел псалом Laudate Domino[182]. Еще одни фанфары огласили зал, следуя за Стивеном, пока он мчался на полной скорости сквозь Врата Почета вверх по коридору Дома сената во двор Дома сената.

Роберт попросил своих мускулистых друзей-выпускников поднять инвалидную коляску и ее обитателя вверх по длинной винтовой лестнице в профессорскую в здании Старой Школы, где собрались другие почетные соискатели, включая Хавьера Переса де Куэльяра[183], Генерального секретаря ООН. Стивен успел только глотнуть яблочного сока перед приездом ректора, принца Филиппа. Он добродушно заговорил с нами, вспомнив визит на Вест-роуд в 1981 году. Его рассмешила шапочка Тима, и он наблюдал, как Стивен демонстрирует свой компьютер, пока его не увели приветствовать других высоких гостей. Продвигаясь к выходу, чтобы подготовиться к процессии раньше остальных, мы прошли мимо королевской особы. «Самоходная, да?» – спросил он. «Да, – ответила я, – берегите ноги!»

Процессия, которая уже сформировалась к тому времени, когда мы присоединились к ней, сразу же начала двигаться. Четыре человека – Стивен, Роберт, Тим и я – медленно шли вокруг лужайки Дома сената в самом хвосте линии, оцениваемые толпами за оградой и камерами внутри нее. Ощущение напряжения, разногласия и смущения испарилось под неистовым светом солнца, и на короткий миг мне показалось, что его никогда и не было. В Доме сената оказалось прохладно, темно и торжественно. Ассамблея магистров и профессоров колледжей в красных мантиях и ректор в украшенной золотой тесьмой одежде заняли свои места, и аудитория, состоявшая из семей и друзей, одетых со всей строгостью, подобающей такому пышному и великолепному событию, сидела в молчаливом ожидании. Когда огромные дубовые двери скрыли от нас блеск полудня и собравшуюся толпу простых туристов в футболках, сводный хор святого Иоанна и Королевский хор открыли церемонию гимном Берда[184], за которым последовал фрагмент из композиции ХХ века, а затем началось представление присутствующих. Немецкий теолог, лорд-канцлер лорд Макей, Перес де Куэльяр, а затем Стивен были представлены официальным оратором на такой остроумной латыни и с таким щегольством и размахом, что, когда он закончил речь в честь Стивена, Тим, не очень хорошо знавший латинский язык, разразился неожиданными аплодисментами.

Переса де Куэльяра описали как «принесшего мир персам и месопотамцам», а панегирик Стивену основывался на первой теории атомов, описанной Лукрецием в De Rerum Natura[185].

После продолжительных поклонов, рукопожатий и снимания шляп герцог Эдинбургский начал присваивать степени одну за другой, каждое награждение завершалось овациями, переросшими, когда настала очередь Стивена, в бурю восхищения. Некоторые из соискателей, такие как тщедушная и слабая Сью Райдер[186], кажется, нервничали, как юные выпускники; другие, как оперная певица Джесси Норман и сам Стивен, уже знали, что делать, и принимали овации уверенно и элегантно. Церемония закончилась еще двумя гимнами и двумя строфами из государственного гимна. Оставив Тима с бабушкой и дедушкой, Роберт и я пошли вместе со Стивеном, степенно прогуливаясь по зелени лужаек перед тем, как направиться вниз по улице Кингс-парад в лучах ослепительного солнца. Толпа приветствовала нас, улыбаясь и размахивая руками, а камеры щелкали.

Когда мы дошли до Корпус-Кристи-колледжа, который был колледжем Роберта и местом проведения официального обеда, то обнаружили, что нас окружают самые важные люди страны, заметно увядающие в жаре под навесом, где подавали шампанское, а затем и во время обеда в таком же знойном шатре. Еще больший дискомфорт доставило Стивену полное отсутствие подходящей ему еды, и он ел лишь семгу. Его сосед неплохо развлекал его, а вот мне с моим оказалось совсем невесело, хотя это был очень известный авторитетный специалист по истории Франции, которому, похоже, нечего было сказать о себе, пока я не упомянула о нашем доме в этой стране. Вот тут он ожил. Он рассказал, что его жена недавно купила собственность в Нормандии, но он человек городской и не очень-то любит деревню. Затем он сразу радостно поделился своими взглядами со Стивеном, который улыбался в знак согласия.