Генерал де Голль - Николай Молчанов

После траурной церемонии вдова покойного просит де Голля посетить ее в Белом доме. Беседа длится 15 минут. Жаклин Кеннеди берет один цветок из букета, поставленного в вазу перед самым полетом президента в Техас, и протягивает генералу.

В тот же вечер состоялась и встреча с Линдоном Джонсоном. Этот техасец еще в 1960 году познакомился с де Голлем и беседовал с ним. Он говорил тогда: «Мне рисовали де Голля холодным и чопорным человеком. Это не так. Он показался мне чрезвычайно сердечным, несколько напоминавшим барина в духе наших старых южан». С широкой улыбкой Джонсон добавил: «В тоже время я обнаружил у нас что-то общее — рост, например. У нас обоих метр девяносто два и, видимо, одинаковый взгляд на многие вещи…»

Во время беседы Джонсону пришлось убедиться, что одинакового роста мало, чтобы иметь с де Голлем общие взгляды. Происходит диалог глухих. В последующие месяцы генерал считал себя слишком занятым, чтобы согласиться на поездку в США для встречи с американским президентом, хотя нашел время для поездки в Мексику и посещения полдюжины стран Латинской Америки. Повсюду он размахивает знаменем независимости, встречая одобрение всех недовольных американским засильем.

Продолжается борьба вокруг плана «многосторонних ядерных сил». На переговорах по этому вопросу кресло Франции остается пустым. Выясняется, что ядерные силы НАТО — это, по существу, американо-западногерманские силы. Об этом прямо заявил 5 ноября 1964 года премьер-министр Франции Жорж Помпиду. Он называл их «разрушительными для Европы» и «провокационными». Можно спросить, заявил он, «не направлены ли они в конечном счете в той или иной мере против Франции?»

Генерал де Голль форсирует создание независимой французской «ударной силы». Осенью 1963 года, облачившись в огромный до самых пят белый халат атомщика, он лично осматривает ядерные заводы в Пьерлате. В конце этого года французские вооруженные силы получили 50-килотонные атомные бомбы, а с января 1964 года началось производство самолетов «Мираж-IV», предназначенных для доставки этих бомб к цели. «Ударные силы» для него — дипломатическое оружие. Но «ударная сила» тяжелым бременем лежит на французской экономике. Чтобы довести до конца создание атомного оружия, проводятся все новые испытания (до 1966 года взорвано 9 бомб, де Голль лично присутствует при одном из взрывов). Отсюда зияющие противоречия внешней политики де Голля. Он отказывается присоединиться к Московскому договору о прекращении ядерных испытаний в трех сферах и продолжает заражать атмосферу радиацией, вызывая возмущение мировой общественности.

Это издержки «политики величия», которых накопилось уже немало. Де Голль упорно проводит ее, игнорируя обвинение Джонсона в «узком национализме». Действительно, узость взглядов — последнее, в чем можно подозревать генерала. На пресс-конференции 4 февраля 1965 года де Голль взрывает новую «бомбу». Он требует отказаться от использования доллара в международных расчетах и перейти к единому золотому стандарту. В самом деле, порядок, установившийся в те прошедшие времена, когда почти все золото было в Америке, устарел. Теперь в Европе желтого металла больше, чем в «Форт Нокс». Франция уже обратила часть своих долларовых запасов в золото. Если и другие страны Европы последуют этому примеру, Соединенным Штатам грозит банкротство. Американцы способны обменять на золото только небольшую часть зеленых бумажек, которые они распространяли по всему миру, перекладывая свои экономические трудности на плечи других. Инициатива де Голля смертельно опасна для США. Удар нанесен в самое больное место.

9 сентября 1965 года — новая пресс-конференция де Голля. Приближается введение в действие статей договора об «общем рынке», предусматривающих принцип наднациональности. Де Голль вновь отвергает его и заявляет, что ничто не может заставить Францию подчиняться воле других. Но «гвоздь» этой пресс-конференции — вопрос об Атлантическом союзе. «Мы будем оставаться, — говорит президент, — союзниками наших союзников; но по истечении срока действия обязательств, которые мы взяли на себя, то есть не позже 1969 года, прекратится наше подчиненное положение, называемое интеграцией, которая предусмотрена Организацией Североатлантического договора и которая передает нашу судьбу в чужие руки… Мы добьемся того, чтобы эта организация не лишала нас нашей свободы действий».

Взрыв негодования в американской прессе. Белый дом решил, однако, воздержаться от публичного скандала. Выступил бывший президент Эйзенхауэр и предложил успокоить де Голля путем назначения его на пост верховного главнокомандующего силами НАТО! Но в целом создалось впечатление, что в США не верят в серьезность намерений де Голля. Неужели он осмелится посягнуть на святая святых капиталистического мира — Атлантический союз? Но генерал осмелился…

21 февраля 1966 года на очередной пресс-конференции он объявил, что Франция, желая восстановить суверенитет, решила выйти из военной организации НАТО, и потребовал удаления с французской земли баз, штабов и прочего, не находящегося под французским контролем. В ноте 14 странам — членам НАТО вскоре было объявлено о выводе из состава атлантических вооруженных сил всех французских соединений, об отзыве французов из штабов НАТО и об удалении с французской территории иностранных баз, аэродромов, складов и т. п. Франция предъявила США график эвакуации 29 баз с 33 тысячами солдат и офицеров. Вся операция должна завершиться к 1 апреля 1967 года. Военно-стратегическая структура НАТО, опиравшаяся главным образом на французскую территорию, рушилась. Нет нужды говорить о реакции на решение де Голля, в которой зубовный скрежет и вопли негодования скрывали растерянность и замешательство Вашингтона.

Генерал де Голль говорил, что операция в отношении НАТО — «это последняя важная битва моей жизни». Она, конечно, оказалась не последней, но зато весьма важной. Ее можно поставить в один ряд с борьбой де Голля за создание бронетанковой армии в 30-е годы, даже с подвигом 18 июня 1940 года, с борьбой против ЕОС, с прекращением алжирской войны, то есть с теми этапами биографии генерала, когда он решительно воплощал волю Франции, служил ее национальным интересам. Он снова проявил исключительные качества великого политического деятеля, способного идти к цели сквозь множество препятствий, преодолевая их с необычайным терпением и выдержкой. Против него были правительства всех атлантических стран, с которыми он не мог в силу своих классовых позиций порвать. Надо было совместить, казалось бы, несовместимые цели: выйти из системы интеграции НАТО и при этом не только не подорвать, но укрепить позиции капиталистической Франции. И он действовал один. Если де Голль и пытался приобрести поддержку Аденауэра и даже Макмиллана, то уж во всяком случае не просил ее. Он искусно создавал такую политическую ситуацию, при которой мог делать то, после чего другой буржуазный политик немедленно потерял бы власть. Ведь де Голль снова шел на конфликт со своим классом, с основной частью буржуазии Франции, которая молилась на Атлантический союз как на божество, обеспечивающее сохранение классового господства. Но, как и всегда, он не отрекался от своего класса, а просто глубже, лучше, дальновиднее понимал смысл событий. Он встречал сопротивление всех традиционных политических партий, от «независимых» до социалистов. Ведь, кроме коммунистов, никто не ставил под сомнение НАТО, считая необходимым самое активное участие в этой организации. И он нанес тщательно рассчитанный удар в самый подходящий момент ослабления престижа и влияния США из-за войны во Вьетнаме, валютного кризиса, в момент растущей тенденции к поискам соглашений с Востоком.