Сожженные мосты - Александр Маркьянов

— Я, поглавник Петач.[275]

— Воинское звание?

— Поручик… — неохотно признал Петач.

— Тогда — слушать мою команду, поручик. Карты с маршрутом выдвижения вам в штабе выдали?

— Так точно, получили.

— Готовьтесь к выдвижению. Вот этот… — первый сержант с презрением ткнул пальцем в тесак — металлолом приказываю снять, вместо него раздайте еще патронов. Лишним не будет. Мы выдвигаемся через час. Вы — через два часа.

— Простите?

— Вопросы, поручик?

— Разве вы не идете с нами?

— Мы — разведывательная группа, будем вести разведку маршрута на большом удалении от вас. Рации на прием, при обнаружении противника мы сообщим вам. При боеконтакте — бой не принимать, выставить арьергардный заслон и отходить к границе.

Поручик улыбнулся при последних словах. Вот вояки…

— Так точно.

На самом деле — пограничная зона не была сплошным лесным массивом, как это многие представляют.[276] Лесной массив и в самом деле был, его высадили специально, в тридцатые годы, как естественное укрепление против пехоты и тогда еще несовершенных танков. Но с тех пор прошло уже семьдесят лет, за лесным массивом никто не ухаживал с сороковых годов, когда появился десант и десантные планеры, и стало понятно, что лес для стремительного наступления не преграда. Лес же, высаженный в оборонительных целях и ставший гражданским жил своей жизнью. Какие то деревья досрочно завершили ее, будучи сраженными молнией ил погрызенными древоточцами, на тот месте где они когда-то были, подрастала молодая поросль. Где-то лес разросся и захватил больше территории, чем это предусматривалось, рядом с деревнями его рубили и вывозили на дрова и топливные брикеты (делали это незаконно). Его никто не прореживал и не чистил, поэтому в лесу скопилось много валежника. В лесу контрабандистами были протоптаны тропы, оборудованы схроны, блиндажи, где хранился спирт, оружие, наркотики, прятались разыскиваемые. Некоторые блиндажи — писк моды последнего времени — были оборудованы минами-ловушками, но далеко не все. Во-первых, мог подорваться и свой, поляк, тем более — шмыгающий по лесу ребенок, а за это придется держать ответ. Во-вторых, казаки постарались довести до сведения королей приграничья, что если такое будет — то живыми таких контрабандистов никто брать не будет. Так что на оборудование схронов фугасными закладками решались только самые отмороженные.

Сразу же после пограничного леса шла сельская местность — холмистая, с полями, с перелесками, с богатыми приграничными поселками и пунктами дислокации казаков, занимающими господствующие высоты и за многие годы неплохо обжитыми и укрепленными. Единственно, что не строили казаки в таких пунктах — это постоянное каменное жилье. Ну не строили — и все тут, жили в палатках и сборных модулях.

Они вошли в лес с той стороны границы, когда уже совсем стемнело. Никто не знал, наблюдает за ними кто или нет, ходили слухи, что у русских есть глаза и по эту сторону границы — поэтому, они высадились с трактора с прицепом, неспешно ползущего по рокадной[277] дороге. Прицеп трактора был накрыт сверху брезентом, рачительные австро-венгерские фермеры так возили сено. На одном из поворотов, когда трактор был вынужден совсем сбавить скорость — брезентовый полог чуть приподнялся и четыре фигуры в черном скользнули в перелесок. Тракторист — он давно так «подрабатывал» — поехал дальше, как будто ничего и не случилось.

— Построиться!

САСовцы приняли некое подобие строя.

— Идем колонной по одному. Дистанция… на удаление прямой видимости. Все команды подаю рукой. Африканец — ты первый. Фрукт — в хвост. Попрыгали.

Ни звука.

— Пошли!

Когда африканец сорвался с места — небо над головами британцев раскололось, ослепительная вспышка ярости разорвала воздух — и первые крупные капли дождя упали на исстрадавшийся от суши лес. Дождя здесь не было десять дней…

— От, бисова погода… Только вышли — и на.

Сотник посмотрел на небо — тучи влекло в их сторону, низкий, нахмурившийся небосвод то здесь то там разрезали ослепительные хлысты молний. Поднимался ветер.

Плащей они не взяли, только коврики, чтобы лежать не на земле — но если пойдет гроза, не говоря уж о ливне — они просто тут утонут, на позиции.

— Отходим? — Чебак с надеждой смотрел на командира.

— А ты что — сахарный? Что-то не заметно.

— Зараз утонем — смутился Чебак.

— Выплывем.

— Может, хоть натянуть что повыше?

— Ветром сорвет — вступил в разговор Соболь, на минуту отвлекшийся от установленной на бруствере неглубокого окопа Кобре — и видно будет. Как парус хлопать будет.

— Оно так…

— Эх, хорошо тем, кто в бэтре сидит. Крыша над головой.

Сотник думал о другом — бэтры подошли, он в этом убедился лично. Другой вопрос — а смогут ли они пройти по раскисшему от дождя полю и занять позицию для огневого налета? Пусть они полноприводные — но все же гражданское шасси, да еще и перегруженное дополнительной броней и пулеметной башенкой. Если у них из средств поддержки будет только Кобра — этого будет маловато, пусть она и ствол дерева навылет пробьет.

Хотя почему только Кобра — у них два пулемета, в том числе один крупнокалиберный — на Востоке этого оказывалось достаточно.

Но ведь на Востоке и леса такого нет. Лес — не лучшее место для боя…

— Зараз остаемся. Чебак, коли тебе нехай делать, как языком чесать — возьми лопату, выкопай, куда воде стекать.

Примерно через десять минут, когда дождь уже пошел — они засекли движение.

— Левее, восемьдесят метров. Одиночная цель — доложил Певцов, он отвлекся от пулемета и вел наблюдение через тепловизор.

— Взять на прицел.

— Идет со стороны позиций. Прячется.

— При подходе на дальность броска гранаты — доклад!

— Есть. Семьдесят метров… шестьдесят… Есть сближение!

— Кто там есть! — крикнул сотник, это было не так опасно, потому что дождь приглушал звуки — стрелять будем!

— Божедар! Божедар се, не пуцайте, казаки!

— Давай к нам по тихому!

Через пару минут к ним в окопчик свалился мокрый как мышь молодой серб. Сотник не говоря ни слова, достал фляжку.

— Хвала… О, це добре… Што такое?

— Горилка. Самогон. Спичку поднесешь — зараз загорится.

— Це добре. Радован спрошает — уходить с положая?

— А сам что разумеешь? Если когда и пойдут — так в такую только ночь. Ни биплы не летают, ни по дорогам не пройдешь.

— То так.

— Вот и скажи ему — мы остаемся. А сами — как знаете.

К тому моменту, как они пересекли границу — разыгралось всерьез…

Собственно говоря — на это они и рассчитывали, метеорологи обещали дождь, облачность всю ночь, нелегкую погоду. После инцидента, когда при переходе группа была обстреляна неизвестными в пограничной зоне и правила безопасности были ужесточены. Теперь было предписано усилить разведку по пути следования, перед переходом — использовать данные аэрофотосъемки для изучения маршрута движения, больше работать с данными агентуры. Относительным нововведением было прослушивание переговоров контрабандистов — по ним можно было узнать оперативную обстановку на границе в целом и в зоне перехода — конкретно.

Обрушивающиеся на лес струи дождя пробивали кроны, падали на землю, собирались в низинах и овражках, где воды уже было по щиколотку. Почва в этом район была глинистой, поэтому вода не впитывалась, а развозила верхний слой и делала передвижение по залитому водой лесу не самым приятным занятием.

Первый сержант Миддс уже два раза поскользнулся и упал, падая, он инстинктивно вытягивал руки вверх, чтобы уберечь винтовку, потому что винтовка не терпела ни сырости, ни грязи. Обмундирование, которое вроде как должно быть гидрофобным, воды все-таки напитало и теперь противно липло к коже. Вся спина и бок были в грязи, грязь отваливалась комками. Повторяя про себя нехитрый речитатив британской детской песенки, держа винтовку на вытянутых руках, чтобы при новом падении не допустить, чтобы она упала в грязь, первый сержант упорно брел по залитому водой лесу.

Вспомнились учения. Черная гора или Пенн-и-ванн — такая же проклятая, поросшая лесом гора в северном Уэльсе, мерзком и промозглом месте как минимум десять месяцев в году из двенадцати. Там гоняли в хвост и в гриву новобранцев, их доводили до состояния скотского отупения, когда все что остается в мозгах — это не упасть донести ногу делающую следующий шаг и поставить ее на землю. Каждый из них когда то первый раз пришел на отборочный курс САС, и каждому из них инструктор сказал: мы не собираемся вас учить. Мы просто хотим вас убить. Кто выживет — тот остается с нами.