Империя человечества. Время солдата - Алексей Бессонов

Йони заметно поежился.

– Ну… они никуда и не девались. Но ты сам хоть понимаешь, в какое дерьмо хочешь сунуть башку?

– Да плевать! – выкрикнул Этерлен. – Мне нужно знать, кто, для чего и почему убивает людей! Хоть какая-нибудь ниточка, понимаешь? У нас идет время, а за время Дед снимет с меня башку – без лишних раздумий. Сейчас гибнут те орлы, что должны быть задействованы в нашей разработке… мы уже потеряли несколько человек – что будет дальше?! Что я должен думать по этому поводу, а? Что у нас появился некий бог, сражающийся с Имперской Службой Безопасности? Плевать я хотел на дерьмо… я в нем с детства плаваю.

Хикки отвернулся. Он прекрасно понимал причины неожиданной вспышки всегда сдержанного и даже ироничного генерала. Время шло, но главная проблема была не в нем. Умирали люди – хозяева огромных, прекрасно вооруженных и обученных флотилий, люди, на которых Дед возлагал большие надежды. Кому, черт возьми, могла быть выгодна их смерть? Впору было задуматься о неких таинственных врагах Империи, действующих изнутри и, что невероятно – осведомленных о планах тех немногих избранных, что работали с самим Дедом.

– Ладно, – решился Йони, – я познакомлю тебя кое с кем.

Два часа спустя они снова въехали в Эболо. Впереди шел серый вездеход Йохансона, за ним плелся Хикки, проклинавший все на свете – опять смотреть на ободранные стены и таких же ободранных проституток ему было тошно. Йохансон остановился возле старинной «башни» с рестораном на двух нижних этажах.

– Ну, идемте, – позвал он, всунув голову в салон «Блюстара».

Хикки запустил руку под камзол и взвел свой «Моргенштерн». Этерлен насупился – один лишь Лоссберг выглядел совершенно отстраненным: казалось, его абсолютно не волнует все происходящее вокруг. Из кармана его камзола торчала недопитая бутылка рома…

Внутри ресторан оказался с претензией на респектабельность. Этерлен решительно уселся за свободный угловой столик и приготовился ждать. Йони куда-то ушел; к ним резво подбежала официантка с обнаженной грудью. Грудь была очень даже ничего, но Хикки, сражавшийся с душившим его бешенством, не обратил на нее никакого внимания. Зато оживился Лоссберг.

– Дайте мне стакан, – попросил он раньше, чем официантка раскрыла рот.

И выставил на стол свою бутыль.

– А… а что будет угодно джентльменам?

– Джентльменам будет угодно пожрать. Салаты какие-нибудь, что ли…

Дождавшись стакана, Лоссберг плеснул себе небольшую порцию, раскурил сигару и погрузился в свою обычную задумчивость. Этерлен посмотрел на него, тяжело вздохнул, и принялся за еду. Хикки есть не хотелось.

Из-за стойки выбрался Йони. Следом за ним (внимательно оглядев зал) из служебного помещения появилась высокая, крашеная в огненно-рыжий колер дама в клетчатой юбке и коротком приталенном пиджаке.

– Марина.

У нее был приятный голос.

Этерлен выставил вперед челюсть и несколько секунд пристально рассматривал рыжую Марину. Хикки скользнул взглядом вдоль стола и вдруг увидел, что Лоссберг перестал хлебать свое пойло и прищурился.

– На планете стали гибнуть хорошие люди, – мягко произнес Этерлен. – А ведь убить их было не слишком-то просто. Работали, кажется, очень серьезные профессионалы. Кто-то… где-то… что-то слышал?

– Нехороший вопрос, – усмехнулась Марина. – Для коллег Йони вы, ребята, чересчур назойливы, вам не кажется?

– Не кажется… тем более, что мы с ним давно не коллеги.

– А кто же тогда?

Марина резко дернула плечом и уставилась на Этерлена с победной насмешливостью. Генерал стиснул челюсти. У него не было ни времени, ни желания разводить политес. Ему требовалась информация – срочно.

– Сейчас это уже не имеет значения. Меня интересует всего лишь одна вещь: что слышно?

– Да он дурак, что ли? – обиделась Марина, поворачиваясь к быстро бледнеющему Йохансону. – Кто с ним будет говорить о таких вещах?

Хикки не успел даже почесаться – столик оказался в окружении пятерых здоровенных молодых лбов. Этерлен недоуменно раскрыл рот, и тут случилось нечто совершенно непонятное. Из-под стола (да-да, Хикки готов был поклясться, что именно оттуда) жутко заревели короткие очереди, и молодые люди повалились на пол, как костяшки домино.

Лоссберг поставил свой стакан на стол и произнес – очень отчетливо в наступившей вдруг тишине:

– Ну что вы на нее смотрите? Берите и пошли.

Этерлен взвился в воздух. Перехватив совершенно отключенную Марину поперек талии, он взмахнул свободной рукой и выбежал на улицу. За ним, петляя как зайцы, метнулись Йохансон и Хикки. Лоссберг выбрался на тротуар почти что неторопливо…

– Вечно вы куда-то спешите, – недовольно сказал он, запихивая в один карман бутылку, а в другой – уворованный в ресторане стакан.

Вездеход с Йони, Этерленом и плененной Мариной с визгом рванул вдоль улицы, а за ним сорвался и «Блюстар».

– Из чего ты стрелял? – очумело спросил Хикки.

Лоссберг сунул руку под камзол и вытащил массивный вороненый излучатель с двумя вертикальными стволами.

– Мой дедушка, – назидательно сообщил он, – был командиром панцергренадерского легиона [5].

Хикки понял его – когда-то, очень давно, такими штуками в десанте вооружали экипажи боевых машин. В ту же секунду Хикки понял и еще кое-что: боевики Марины почему-то не смотрели на Лоссберга.

Они смотрели на кого угодно, но только не на него.

Серая машина Йони Йохансона взлетела на ситивэй и еще прибавила газу. Они шли с солидным превышением скорости, но Этерлену, раздосадованному до крайности, на это было наплевать. Он находился в таком состоянии, что готов был издырявить башку любому патрульному. Хикки, двигавшийся сразу за ними, неутомимо давил на акселератор.

Йони перелетел через весь город, не сбавляя хода, спустился на южной окраине и ввинтился в узкую ленту шоссе, ведущего к заливу Подкова – до него оставалось не более сотни километров.

– Куда это они ее везут? – озадачился Хикки. – Хотят утопить в океане?

Он оказался не так уж далек от истины. Пропетляв по каким-то полузаброшенным тропам среди прибрежных холмов, Йохансон остановил свой джип в нескольких метрах от кромки галечного пляжа. Первой из машины вылетела Марина – ткнулась носом в песок, вскочила на ноги, потом, словно обессилев, опустилась на колени. Хикки заглушил двигатель.

– У меня нет с собой «химии», – услышал он голос Этерлена, – но ей же Бог, я порежу тебя на ремни.

Он не шутил: когда генерал выбрался из кара, Хикки увидел в его руке острейший десантный тесак.

– Вот это дядю прихватило, – бросил он Лоссбергу, поспешно выскакивая из-за руля, – ведь точно, порежет бабу.

– Да не знаю я! – заверещала женщина, пытаясь отползти от надвигающегося на нее Этерлена. – Нет у нас такой бригады! Ну нет, понимаешь ты, а?

– Погоди, – Хикки отстранил Этерлена и присел рядом с Мариной на корточки. – Давай, милая, по порядку. Бригады, работающей «на двоих», в Портленде нет. Это вполне логично. Вопрос сейчас в другом. Ну-ка вспоминай, не было ли в последнее время слухов о том, что кто-то, дескать, хочет «заказать» целую кучу конвойников, так или иначе связанных с лидданами и корварцами?

Марина всхлипнула.

– Да не было ничего такого… мы и сами в непонятке. Ребята сейчас только об этом и говорят, понимаешь? Никто… никого не заказывал, понимаешь ты?

– Вот сука, а!

Подкравшись сбоку, Этерлен неожиданно ударил женщину носком ботинка, и она свалилась на бок. Подняться Марина уже не пыталась: прижимая руки к животу, она тихонько скулила и старалась зарыться лицом в мягкий сухой месок.

– Что я тебе… тебе плохого сделала?

– Ничего себе! – развеселился Этерлен. – А кто собак на нас спустил? Кого б сейчас на куски рвали – бабушку мою, а? Или меня? Или их вот, а?

– Пол! – крикнул Хикки.

Не обращая на него внимания, Этерлен поддел тесаком ворот пиджака и двумя рывками вспорол находившуюся на женщине одежду – вместе с юбкой. Хикки с размаху хлопнул его по плечу и развернул к себе.

– Прекрати. Мы все-таки офицеры. Ты же видишь, что она не врет. Тут никакой «химии» не надо… Если ты хочешь ее убить – пожалуйста. Но такими вещами заниматься не стоит.

Этерлен вздохнул и опустил руку.

– Да черт с ней…

В его кармане запиликал телефон. Генерал окутался сферой индивидуального аудиополя и с минуту беззвучно шевелил губами. Хикки вновь присел рядом с дрожащей женщиной и вытащил свое удостоверение.