Адаптер - Борис Петров

думаю, что нет ничего плохого в том, чтобы человечество дало возможность продлить жизнь выдающимся ученым и деятелям, которые всю свою жизнь отдали на служение человечеству, — сказал сидевший рядом с Александром Ивановичем председатель Совета директоров научного центра.

— То есть речь идет о том, чтобы дать избранным людям вторую жизнь, все верно? — не унимался второй журналист.

— Если это в интересах мирового сообщества, то да — это в наших общих интересах, — ответил председатель.

— Но мозг не вечен, не кажется ли вам, что в конце концов вместо мозга выдающегося человека останется лишь матрица искусственной нейронной сети, помещенной в пустое тело? Можем ли мы тогда считать таких людей киборгами? — зал напряженно вздохнул.

Александр Иванович закрыл микрофон руками и стал о чем-то переговариваться с членами президиума.

— Мы не будем давать комментарии на подобные псевдонаучные бредни, — сухо ответил он журналисту.

— А как может быть урегулирован вопрос о донорстве тела живого и здорового человека? — спросила журналистка, иностранный журналист кивнул ей, одобряя вопрос.

— Я прошу обратить внимание, что никто и никогда не будет использовать тело здорового человека — это невозможно и преступно! — ответил Александр Иванович.

— Но тогда как же вашему центру удалось провести подобную операцию?

— Здорового человека определяет сознание. Наш питомец имел достаточно оснований для проведения данной трансплантации. Вы можете направить запрос и получить подтверждающие документы, — ответил Александр Иванович.

— Насколько нам стало известно, — к микрофонам вышел четвертый журналист, все уважительно расступились, — Ведется работа по продвижению законопроекта об изменении статуса в гражданском обществе лиц с отклонениями в развитии и душевно больных. Можете это прокомментировать?

— Мы не вправе комментировать законодательную деятельность, — быстро ответил председатель.

— Что ж, подобные инициативы также продвигаются и в других странах. Не кажется ли вам, что это бы сильно упростило проведение подобных операций на коммерческой основе?

— Мы не даем комментариев по этому вопросу, — ответил председатель.

— Зазвучал голос диктора, тезисно рассказывающего о дальнейшем ходе пресс-конференции, но сквозь его монотонную речь Лиза услышала вопрос, выкрикнутый из зала, — Разве это не новый мировой фашизм?!

— Ты слышал, а? — спросила она отца.

— Да, режиссер молодец. Ты не замечала, что часто новости идут в утвержденном русле, но, как бы случайно, вставляются ляпы или явные неточности? Я думаю, что это делается специально, чтобы проверить реакцию населения, а заодно и внимательность.

— Папа, но это же ужасно! Я когда пришла в этот проект, то речь шла об использовании тел людей с умершим мозгом. Но не живых и здоровых!

— А как же тогда удалось сделать операцию Толе? Мне кажется он вполне здоровый мальчик.

— У него были показании! Я сама это читала в его карте… — она запнулась.

— Читала в карте, а ведь я никогда не проверяла это.

— Ну, моя дорогая, если не верить в систему, то ничего работать не будет.

Она задумалась. Отец налил ей свежего чая и поставил рядом тарелку с пирожными.

— Пей чай, нечего голову себе забивать.

Она взяла пирожное, потом еще одно.

— Хватит, — Лиза отодвинула от себя тарелку, — нельзя столько жрать.

— Ничего, не разнесет. Иди спать, а то уже носом клюешь.

— Угу, спасибо за ужин, пап, — она подошла к отцу и поцеловала его в щеку.

— Может тебе коньяку налить?

— Ну ты что, мне же завтра за руль садиться, — Лиза помотала головой.

— А куда это ты собралась? Завтра же у тебя выходной.

— Я хотела к Ульяне съездить, помнишь, я тебе рассказывала?

— Да, хорошая девушка. Так давай я тебя отвезу, а потом заберу.

— Да ну, что тебе туда мотаться?

— Ничего, мы с твоей матерью по городу погуляем, — он встал и налил ей на донышке пузатого бокала.

Лиза повертела бокал в руках и выпила.

— Еще! — протянула она ему бокал.

— Ты так в детстве требовала молоко, — улыбнулся он и налил. Она быстро выпила.

— Все, я спать, — Лиза поставила бокал возле мойки и побежала в ванную.

Потом она еще долго ворочалась в кровати, вспоминая карту Толи, ей стоило больших усилий заставить себя не броситься к своим записям. Усталость мягко успокаивала, и сон медленно овладевал ее сознанием.

9

.

Артем сидел за столом и еле заметно улыбался. Ему нравилась легкость в голове, освобожденной от чрезмерных доз препаратов, которыми его пичкали вот уже три недели. За окном шумел ветер, лил плотной стеной дождь, в голове было пусто и приятно, хотелось петь. Он посмотрел на свои пальцы, отбивавшие ритм засевшей в голове песенки. За ним наблюдали, но его это больше не беспокоило. Ощущение себя, как образца с витрины не вызывало в нем жгучей ненависти, она конечно же никуда не делась, более того она росла и крепла в нем, но он научился не показывать ее окружающим, пряча глубоко внутри себя. И ему это удавалось, скоро снимут строгий режим и тогда… впрочем не стоит об этом думать здесь.

— Ну что, Артем, как ты себя сегодня чувствуешь? — к нему за стол подсел лысый как шар психолог, доброжелательно глядя на него своими бесцветными глазами.

— Спасибо, все хорошо, — улыбнулся ему в ответ Артем. Он не доверял этому человеку, подсознательно чувствуя, что он также не верит в затеянную Артемом игру.

— Что мы будем сейчас делать?

— Хм, да, собственно, ничего особенного. Давай мы с тобой просто поговорим.

— Хорошо, о чем Вы хотите поговорить?

— Ты знаешь, я бы хотел рассказать тебе одну историю. Случилась она со мной в очень раннем детстве. Мне иногда кажется, что я никогда не мог быть таким маленьким, представляешь, вот таким я был, — он показал рукой маленького человечка на столе, а потом похлопал себя по лысине.

— И волосы у меня тогда росли, густые, да.

Артем кивнул, что понимает, но внутри весь напрягся, не понимая к чему клонит этот человек. Часто разговоры с ним заканчивались для Артема плохо, его уводили в процедурную или палату, где вкачивали очередную дозу желтоватой или белесой жидкости, после который он на время терял себя в этом мире, собирая по крупицам сознание. Это называлось коррекцией, как-то при нем проговорился любимчик Александра Ивановича Антон.

— Я помню себя маленьким, — Артем решил подыграть ему, думая, что стоит идти на контакт.

— Я любил играть в песочнице, строил красивые замки, рыл каналы.

— Я тоже любил покопать в песочнице, за уши не оттащишь. Мне всегда казалось, что если копнуть поглубже, то можно отрыть настоящий клад!

— Ну и как, нашли?

— Да, пару жестяных банок и бутылочных осколков, — рассмеялся психолог, глаза его не смеялись.

— А чтобы ты