Голая обезьяна. Людской зверинец. Основной инстинкт - Моррис Десмонд

На уровне подсознания мы понимаем, что происходит, и поэтому косвенным образом связываем те самые руки, которые могли бы ласкать нас. Мы делаем это, соблюдая условности и кодексы, способствующие уменьшению наших сексуальных страхов. Обычно мы не задумываемся, почему так поступаем, а просто следуем абстрактным правилам этикета и говорим друг другу, что то или иное действие не принято. Не принято указывать пальцем, не говоря уже о прикосновениях. Не принято проявлять чувства.

Так что же нам делать? Ответ на этот вопрос очевиден. Если самые близкие люди неспособны дать нам то, в чем мы нуждаемся, а искать близости у незнакомцев мы опасаемся, наш путь лежит в ближайший магазин домашних животных. Животные не создают проблем и не задают вопросов. Они лижут наши руки, трутся о наши ноги, спят у нас на коленях. Мы можем обнимать, гладить и даже целовать их.

Традиция содержания домашних животных широко распространена в обществе. В США ежегодно на них тратится свыше 5 миллиардов долларов, в Великобритании – 100 миллионов фунтов, в Западной Германии – 600 миллионов марок [10]. Несколько лет назад во Франции этот показатель составлял 125 миллионов франков, но сегодня данная сумма увеличилась уже вдвое.

«Стандартными» домашними животными являются кошки и собаки. В США их 90 миллионов. Каждый час там рождается 10 тысяч котят и щенков. Во Франции свыше 16 миллионов собак, в Германии 8 миллионов и в Великобритании 5 миллионов. Статистические данные о числе кошек отсутствуют, но их наверняка не меньше, чем собак.

Если сложить все эти цифры, получается, что только в четырех упомянутых странах имеется 150 миллионов кошек и собак. Допустим, каждый владелец одного из этих животных ласкает своего питомца в среднем три раза в день, то есть примерно 1000 раз в год. Если умножить этот показатель на 150 миллионов, получится весьма внушительная цифра, которая означает, что огромное число американцев, французов, немцев и англичан вступают в телесные контакты не с другими американцами, французами, немцами и англичанами, а с представителями животного мира.

Мы похлопываем друг друга по спине, обнимаясь, и гладим друг друга по голове, если являемся супругами или любовниками, родителями или детьми. Но этого явно недостаточно, что доказывает наличие в наших домах миллионов кошек и собак. Будучи ограничены культурными нормами в контактах с себе подобными, мы восполняем их телесной близостью со своими любимыми домашними питомцами.

Эта ситуация вызывает в последнее время резкую критику. Один автор, осудив чрезмерное увлечение домашними животными, которое, по его мнению, отражает прискорбную неспособность современных цивилизованных людей близко общаться друг с другом, подчеркнул, что в настоящее время выделяется больше средств на предотвращение жестокого обращения с животными, нежели на предотвращение насилия в отношении детей. Доводы, приводимые в поддержку содержания домашних животных, отвергаются как нелогичные и лицемерные. Аргумент, что это помогает нам изучать образ жизни «братьев меньших», называется бессмысленным ввиду высокой степени антропоморфизма отношений – почти в каждом случае. Домашние любимцы очеловечиваются. Большинство хозяев относятся к ним, как к людям, а не как к животным. Аргумент, что животные беспомощны и нуждаются в нашей помощи, считается односторонним с учетом того, что многие дети страдают от побоев родителей, а жены от деспотичных мужей. Почему в наш просвещенный век люди допускают, чтобы в военных конфликтах погибали и получали ранения сотни тысяч детей, в то время как наши кошки и собаки ни в чем не нуждаются и пользуются квалифицированной медицинской помощью? Как случилось, что в XX веке во время войн погибли 100 миллионов человек, в то время как миллиарды долларов тратятся только на питание домашних животных? Почему мы намного добрее к представителям других видов, нежели к себе подобным?

Это убедительные доводы, и от них нельзя отмахнуться, но они содержат существенный изъян. Безусловно, нянчиться с кошкой и игнорировать ребенка – это чудовищно, и такое действительно иногда случается. Но использовать это как аргумент против заботы о кошке просто глупо. Весьма сомнительно, чтобы кошка «крала» ласки у ребенка. Если по какой-либо причине малыш не получает любви от родителей, отсутствие домашнего животного едва ли исправит эту ситуацию. Почти всегда такому любимцу отводится роль либо дополнительного источника телесных контактов, либо заменителя людей для осуществления этих контактов, если их по какой-то причине нет. Утверждение, что то самое внимание, которое уделяется животным, недополучают люди, абсолютно несправедливо.

Представьте на минуту, что какая-нибудь эпидемия уничтожит всех домашних животных. На что будет направлена человеческая любовь к ним? На окружающих? Как это ни печально, вероятнее всего, нет. Миллионы людей, многие из которых одиноки и не могут, по разным причинам, иметь близкие отношения с себе подобными, лишатся единственного источника телесных контактов. Пожилая дама, жившая одна со своими кошками, вряд ли начнет ласкать почтальона. Маловероятно, что мужчина, привыкший гладить по голове свою собаку, в ее отсутствие будет чаще гладить по голове своего сына-подростка.

Действительно, члены идеального общества не нуждаются в подобных заменителях или дополнительных источниках близости, но запретить содержать домашних животных – это все равно что пытаться лечить симптомы, а не искать причину болезни. Даже в идеальном, наполненном любовью и свободном от ограничений на телесную близость обществе мы будем уделять много времени своим домашним питомцам – не в силу необходимости, а ради дополнительного удовольствия, и эти отношения ни в коем случае не будут конкурировать с нашими отношениями с другими людьми.

Заключительный довод в защиту домашних животных таков: если мы способны проявлять нежность к животным, это по крайней мере свидетельствует о нашей способности проявлять нежность вообще. Однако вновь возникает вопрос: коменданты концлагерей тоже были добры к своим собакам, так что же это доказывает? Лишь то, что даже гнусные человеческие существа могут быть нежными. То, что совпадение этой нежности к животным с жестокостью к людям возмущает нас до глубины души и делает эту жестокость еще более ужасной, не должно заслонять от нас сам факт. Он служит постоянным напоминанием о том, что человек, если он не испорчен, как это ни парадоксально звучит, дикостями цивилизации, по природе своей наделен большим потенциалом нежности и стремления к телесной близости. Если вид людей, ласкающих своих домашних питомцев, убеждает нас в том, что они являются существами, способными любить и стремящимися к близким контактам, уже одно это служит ценным уроком, о котором следует всегда помнить, тем более в мире, становящемся с каждым годом все более безличным и бессердечным. Если люди в силу обстоятельств бывают безжалостны, нам нужны доказательства того, что так не должно быть, что это не является естественным состоянием человека. Раз способность любить домашних животных служит таким доказательством, благонамеренным критикам стоит хорошо подумать, прежде чем обрушиваться с нападками на эту добрую традицию, какой бы неразумной она ни казалась с определенных точек зрения.

Какова же природа телесных контактов человека с животными? Почему, к примеру, мы похлопываем собаку и гладим кошку, но редко поступаем наоборот? Почему животное одного вида вызывает желание вступить с ним в контакт одного типа, а животное другого вида в контакт другого типа? Чтобы получить ответ на эти вопросы, рассмотрим анатомию соответствующих видов. Домашние животные выступают в роли заменителей людей-компаньонов, и, следовательно, их тело заменяет человеческое. Однако с анатомической точки зрения эти тела сильно различаются. Собака не способна обнять нас лапами. И кошку мы не можем заключить в объятия, потому что даже самая большая не крупнее ребенка, но при этом мягкая и гибкая. Значит, нам приходится корректировать свои действия соответствующим образом.