Городская фэнтези 2010 - Василий Мельник

— И разные козлы, которые сроду не вылезали из своей Калифорнии, будут нам вещать о глобальном потеплении. Их бы к нам хоть на одну зиму… — бубнила Петрова.

— А нас — туда! — подхватывала практикантка Пуся.

Я молчала.

С утра Кутырина не было, и я начала надеяться, что все его разговоры о книге были обычным бахвальством. К обеду мне удалось справиться с обычной партией психов и единственным специалистом, который пришел в отдел поработать. Дело в том, что у нас действительно есть редкие книги — инкунабулы, славянские старопечатные, а в отделе рукописей хранятся настоящие сокровища. Например, «Тарих Булгар» Якуба ибн Номана — единственный уцелевший список и единственный положительный итог налета местного князя на Великую Булгарию. Тогда, кстати, Казань захватили в несколько часов — куда там Ивану Грозному. Правда, и свалили оттуда с добычей на другой день. Из всей добычи только книга до наших дней и дожила. Однако нынешние посетители подобными сведениями пренебрегают. А историков и литераторов экономические бури переместили либо сильно западнее, либо сильно восточнее…

Остался лишь одинокий аспирант Пеппер, который пишет диссертацию о заимствованиях в «Повести временных лет» из «Китаб аль-Кузари». И нынче пришел за репринтным изданием Бен-Галеви, с которым и удалился. Вот напишет он свой диссер и тоже уедет в какой-нибудь Анн-Арбор.

Тут выдалась передышка, и я едва успела просмотреть свежий номер «Книжного обозрения» (на вершине рейтинга — детектив «С особой жестокостью», дамский роман «Шальная императрица» и фантастический боевик «Гадомонстр ликующий», все продукты отечественного производителя), когда заявился Кутырин.

Была моя очередь работать на выдаче, и Петрова на замену ну бы не пошла. А Пуся обедала. Ладно, обойдемся своими силами.

— Что, будете смотреть картотеку?

— Успеется, — сказал он. — Мы с вами вчера не договорили…

— О чем? Я не помню. Какая-то смутная была беседа.

— О фольклоре. О русском в целом и местном в частности.

— Начинаю припоминать. Вы, кажется, убеждали меня, что здешние жители додумались до энергетических вампиров.

— Конечно, так их не называли. «Огненные змеи» звучит не в пример эффектнее.

— Огненные змеи? Это что-то вроде драконов?

— Вовсе нет. Это такая нечистая сила, летает по небу в виде огненных змей… и посещает исключительно безутешных вдов. Там змеи принимают облик умерших мужей и, хотя напрямую об этом говорить избегают, исполняют супружеские обязанности.

— С точки зрения издателя, эротика — это правильный ход. Только при чем же тут вампиры? Это уж, извините за выражение, инкубы…

— Эротика в данном сюжете не главное. Ведь все делается для того, чтобы отнять у бедных женщин их жизненную силу. Пока они не умрут. Если это не энергетические вампиры, то не знаю, что же еще так называть.

— Ну… пожалуй. Если вы все это не придумали. Долгими зимними вечерами.

Кутырин обиделся:

— Если не верите, справьтесь в книгах. Это вообще сюжет для России общий. Просто здесь он как-то особенно популярен. Я даже не представлял, что в наше время о таких вещах можно рассказывать как о реальных.

— Да, чувствую, первоначальная подготовка у вас имеется.

— Надеюсь. И знаете, что еще меня в здешнем фольклоре удивило? Никаких змееборческих сюжетов, никаких героев-драконоборцев, как в Муроме или Казани, — и это при таком количестве змей в окрестностях…

— Что вы, во время оно сентиментальные иностранцы писали, будто края эти столь благодатны, а жители столь добры, что даже змеи здесь не кусаются. Так они трактовали в изобилии водившихся здесь ужей.

— Судя по тем сказкам-былинам, не такая уж была здесь благодать. Однако без мифической подкладки. Чисто конкретные разборки князей друг с другом, русских с татарами, разбойников с солдатами…

— А вы собираетесь это опровергнуть.

— А скучно как жить без мифологической подкладки. Холодно.

— Все равно я не могу понять, при чем тут библиотека Алатырских.

— Я и сам в точности не понимаю. Но есть некоторое предчувствие… Это правда, что библиотека лежала в подземелье?

— В подвале. Подземелье — это несколько иной жанр.

— А мне говорили, что здесь есть подземные ходы.

— Да тут вокруг старых зданий вся земля изрыта. В основном кладоискатели постарались и археологи разных калибров. Так что подземных ходов тут полно. Лавкрафт бы восхитился. Но Говарды Филлипсы сюда не шибко заезжали, все больше буревестники революции.

— Отчего же. Льюису Кэрроллу, я слышал, в этом городе очень понравилось. И он тоже кое-что понимал в подземельях.

— Он понимал, — коротко отозвалась я.

И на этом нас прервали. Пришли студенты — смотреть издание «Британской энциклопедии» 1937 года: оно полнее последующих. Помню, как они изумлялись тому, что «Британика» на английском. Поэтому я подвела Кутырина к шкафам с картотекой, указала нужные ящики, а сама занялась молодежью, жаждущей не столько знаний, сколько стипендий Британского совета. Потом из читального зала вернулся Пеппер, и мы с ним в четыре руки заполнили новую заявку. Потом я писала ответ Центральной библиотеке Мадьяростага, требовавшей от нас, тоталитарных варваров, возвращения книжных сокровищ, захваченных при набеге в 1945 году. Не иначе, булгары скоро своего потребуют — и с большим основанием.

Когда я покончила с этой бодягой, Кутырин уже ушел. Так что я еще успела заглянуть в «Мифологическую энциклопедию» и посмотреть, что там написано об огненных змеях. Статья показалась мне вполне удовлетворительной. И объясняла все ясно и доходчиво. В отличие от разговоров Кутырина… Кэрролла зачем-то приплел, подземелья. Надо будет спросить у Пуси, кажется, есть такая игра — «Драконы подземелий». Драконы, понимаешь, змеи… огненные. В «Мифологической энциклопедии» ничего не говорилось о том, имелись ли у огненных змеев крылья. Но как-то же они летали?

Вечером в виде исключения не было метели, и, если очень пристально приглядываться, можно было рассмотреть на шпиле Епифаньевской церкви черное крыло.

Это всего лишь флюгер. Чугунный, потому и черный. Однако флюгерам над кровлей православных храмов быть не полагается. И старые люди всегда говорили, что это неспроста. Что крыло это простер над улицей невидимый снизу черный змей, обвившийся вокруг шпиля. И много чего другого.

Промышленник Епифаньев прожил долгую жизнь и щедро жертвовал на монастыри, строил церкви, что не помешало согражданам именовать его «семенем антихристовым». А на смертном одре он, говорят, превратился в крылатого змея и улетел. И токмо тень гада навсегда запечатлелась над местом поруганной благодати. По всей вероятности, эти слухи исходили из кругов нового поколения промышленников. Все они были старообрядцы, и для них Епифаньев был не только конкурент, но супостат истинной веры. Связанные круговой порукой, умело воздействуя на умы, ибо, преследуемые властью, овладели этим искусством в совершенстве, они вытеснили Епифаньева с ключевых позиций и если не довели до сумы и долговой ямы, то купеческую гордость, которая хлеще дворянской, поломали. Так что не пошло ему впрок добро князей Алатырских.