Государство и революции - Шамбаров Валерий Евгеньевич

Возьмем хотя бы офицерство. В Германии для противоборства с нацизмом не возникло ничего, хотя бы отдаленно напоминающего Белое Движение. Наоборот, стоило поманить военных перспективами усиления армии, повышения ее роли, грядущими захватами, потешить производством в новые чины — и они стали самыми верными слугами фюрера. А злодеяния его режима нисколько их не смущали. Так, 22. 8. 39 г. перед вторжением в Польшу Гитлер предупредил своих генералов, что там начнут твориться дела, которые им могут не понравиться — но приказал не вмешиваться. И дисциплинированно подчинились, не вмешивались. Когда начались массовые казни, выдвинули лишь одно условие, записанное в дневнике Гальдера от 19. 9: "Требование армии: «чистку» начать после вывода войск и передачи управления постоянной гражданской администрации, то есть в начале декабря".

Словом, делайте, что хотите, но не у нас на глазах. Да и не требование это было, а скромное пожелание — не пожелал фюрер прислушаться, ну и ладно.

Впрочем, очень быстро и сами привыкли. Выше приводились выдержки из приказов Кейтеля о расстрелах пленных, комиссаров и евреев, утверждении системы тотального террора в России — они никого не возмущали и принимались к исполнению. Генарал-фельдмаршал Манштейн, оперировавший на юге Украины, договаривался с группенфюрером Олендорфом, действовавшим в полосе его войск, чтобы массовые казни производились не слишком уж близко от его ставки, а заодно просил присылать часы расстрелянных для награждения своих офицеров. Если нужно, то и солдат для карательных акций предоставляли, и сами их проводили, и "полезную инициативу" порой проявляли. Скажем, командование группы армий «Центр» 12. 6. 44 г. направило меморандум Розенбергу, что по предложению, выдвинутому 9-й армией, собирается захватить 40–50 тыс. подростков 10–14 лет и направить в Рейх для работы учениками и подмастерьями. И пояснялось — мол, "эта мера направлена не только на предотвращение прямого пополнения численности армий противника, но и на сокращение его биологического потенциала".

Ну а теперь сделайте поправочку, что это были не сталинские генералы, выдвинувшиеся "из грязи в князи", чьи души уже два десятилетия калечились гнетом террора и пропагандой. Большинство гитлеровских военачальников начинали службу еще при кайзере, получили отличное воспитание и образование, считали себя религиозными. Вот и прикиньте, смогли бы так себя вести генералы и офицеры царской армии с их обостренным понятием чести, человеческого достоинства, с русским Богом в душе?

Конечно, тут мне могут указать на офицерский заговор против Гитлера. И впрямь, ему в литературе уделяется огромное внимание, особенно в западной. Его возводят до уровня "антинацистского подполья", а то и "немецкого Движения Сопротивления". И причина такого повышенного внимания вполне понятна. В период холодной войны, когда ФРГ стала членом НАТО, требовалось в общественном сознании отработать переход от образа Германии-врага к образу Германии-друга, а значит, отделить ее от гитлеризма. Вот и преувеличивалось значение "немецкого Сопротивления" — точно так же, как в СССР, чьей союзницей стала ГДР, преувеличивалось значение немецкого коммунистического подполья. Но стоит изучить конкретные дела этих противников фюрера, как становится очевидно, что никакой серьезной оппозиции, собственно, и не было.

В число квази-заговорщиков входили те, кто оказался обижен лично Гитлером, был недоволен ущемлением самостоятельности военных с его стороны, считал безграмотным военачальником, был не согласен с теми или иными политическими решениями — например, войной на два фронта. А основная их «деятельность» в течение долгих лет заключалась в частных разговорах друг с дружкой — дескать, а вот хорошо бы, если бы каким-нибудь образом — и без Гитлера… Простите, но по такому признаку чуть ли не всю Россию можно отнести к «заговорщикам». Обсуждались за чаем или за рюмочкой гипотетические варианты — а вот если бы вдруг монархия возродилась? И кого из сыновей Вильгельма II стоило бы в этом случае сделать кайзером? Большинство участников "офицерской оппозиции" выступали отнюдь не против нацизма и даже не против политики Гитлера, а только персонально против него. Поэтому в качестве будущего вождя Германии рассматривалась, в частности, и кандидатура Гиммлера. А отставной генерал Бек, считавшийся признанным "лидером оппозиции" прямо говорил: "Плохо не то, что делает Гитлер, а то, как он это делает".

Существовал и "кружок Крейсау" во главе с Мольтке, где вариант свержения фюрера вообще не рассматривался, поскольку члены кружка были принципиальными противниками насилия. Там только теоретизировали о неопределенном будущем Германии и обсуждали радужные модели идеального государственного устройства, что-то вроде христианского социализма.

А некоторые оппозиционеры — в основном, связанные с Абвером, сосредоточились на поиске контактов с Западом. В ходе которых только и делали, что торговались с второразрядными представителями Англии и США, на каких условиях может быть заключен "мир без Гитлера". Мол, прежде чем развернуть борьбу против фюрера, надо получить твердые гарантии, что за Германией останутся ее завоевания. Тут уж, конечно, признаки заговора были налицо — но только не "Движения Сопротивления". А в мае 1944 г. Бек направил меморандум А. Даллесу, что западным странам надо бы оказать заговорщикам маленькую помощь — высадить 2–3 десантных дивизии в Берлине, крупные десанты в Гамбурге и Бремене, осуществить высадку во Франции, а уж тогда «оппозиция» сделает основную работу — арестует Гитлера. Словом, сами можете судить, насколько серьезным было такое "подполье".

В массе материалов о делах заговорщиков встречается и откровенная липа — причем попавшая в историческую литературу из воспоминаний уцелевших «оппозиционеров», которые после войны принялись изображать из себя героических борцов с нацизмом. Взять, скажем, случай, как генерал фон Тресков с тремя молодыми единомышленниками в августе 41-го собирался арестовать Гитлера в Борисове, когда тот прилетит в группу армий «Центр» хотел, якобы, захватить по пути с аэродрома в штаб. Но от попытки пришлось отказаться, потому что… вдруг обнаружилось, что у фюрера есть охрана. Да вот так вот — ни больше, ни меньше. Оказывается, не знали, что главу государства охраняют.

О другом «покушении» поведал историкам полковник Гернсдорф, также оставшийся в живых, в отличие от других участников описанных им событий. Дескать, он, Гернсдорф, вызвался пожертвовать собой. Фон Тресков дал ему две бомбы замедленного действия, он положил их в карманы шинели и 21. 3. 43 г. на выставке трофейной техники должен был подойти поближе к фюреру и взорвать его вместе с собой. Но взрыватель по своей конструкции мог сработать минимум через 15–20 мин., а Гитлер сократил осмотр выставки до 8-10 мин., и покушение оказалось невозможным. Извините — и такую лапшу навешал на уши военный человек? И историки ей верят? Раз уж офицер действительно решился пожертвовать собой и мог положить в карманы две мины, то не проще ли было воспользоваться обычной гранатой? Или пистолетом? Известны еще несколько "попыток покушения" — вроде неразорвавшейся бомбы в самолете. Но достоверность этих событий проверить уже никак нельзя, а после двух примеров, приведенных выше, признаюсь, у меня и реальность других попыток вызывает сомнение.

Если же брать строгие факты, то они говорят о следующем. Во-первых, заговор смог реализоваться только после высадки англо-американцев в Нормандии. Когда стала ясна полная бесперспективность дальнейшей борьбы. И когда появились те, перед кем можно капитулировать (не перед русскими же, которым столько зла натворили!). Поэтому «заговорщик» Роммель 15. 7. 44 г. направил Гитлеру послание, что война неотвратимо идет к концу, и срочно требуются политические решения. После чего сказал приближенным: "Я дал ему последний шанс. Если он не воспользуется им, мы начнем действовать". Т. е. тут уж речь шла не то что о нацизме, а даже не о фигуре Гитлера — речь шла только о его упрямстве и нежелании трезво оценить ситуацию.