Обман Инкорпорэйтед (сборник) - Филип Дик

В животе противно заурчало. Стены стейк-хауса провоняли салом и размокшим картофелем фри. На штукатурке выступали, точно испарина, блестящие капли жира, растопленного поваром на шипящем гриле. Клубы сигарного дыма поднимались над бизнесменами, которые набивались в кабинки, точно члены овощного суда присяжных, и отпускали непристойные шуточки. Ресторан «У Джека» напоминал пещеру, наполненную звуками музыкального автомата, задымленный садовый туалет, оглашаемый натужным кряхтеньем, или парилку со спортивными лужайками из «Кроникл», зубочистками и пролитым кетчупом. Стюарт Хедли не ходил в этот гимнастический зал, благоухавший потом и луковыми гамбургерами. Как впечатлительный человек может обедать в раздевалке – в окружении грязного белья и атлетических голеней?

Обедать в стейк-хаусе «У Джека» – все равно что сидеть на корточках в седьмом классе, когда Стюарт был потным, изнуренным мальчиком. Тучные преуспевающие мужчины проложили себе дорогу в этот ресторан собственным брюхом, после того как сняли серые шорты, тенниски и приняли душ, а потом привели с собой велосипедных болельщиков, у которых потемнели и сгнили шнурки. В стейк-хаусе «У Джека» Стюарт Хедли испытывал точно такие же мучения, как в ту минуту, когда взбирался по канату, подвешенному к потолку в спортзале сидер-гроувской средней школы. Повиснув в отчаянии над обращенными вверх насмешливыми лицами, он из последних сил цеплялся, но так и не дотягивался на узловой отметки и наконец в полном изнеможении падал на гладкий пол. Стюарт Хедли раскачивался под потолком, словно муха над стаей пауков, разинувших пасти… Вслед за ним карабкался еврейский мальчик Айра Зильберман – ловкий улыбчивый азиат. Джек, владелец стейк-хауса, был греком. Ухмыляясь над кассовым аппаратом, он ловкими жестами выдавал сдачу, которую по очереди забирали руки посетителей, – освященный временем ритуал.

Хедли пытался понять, куда спешили все эти люди, так быстро проходившие мимо… Наверняка, по каким-то очень важным, серьезным, жизненно необходимым делам. Невероятно, что столько людей вышли на улицу, и все выполняют ценные поручения, у каждого есть конкретная цель. Все участвуют в сложных проектах и планах… В процессах космического масштаба.

Стюарт неохотно развернулся и перешел через дорогу. Он еле волочил ноги: не хотелось возвращаться в неприглядный магазинчик. Что угодно, лишь бы оттянуть время. Можно ненадолго спрятаться в сортире, но потом… снова подниматься по лестнице – навстречу клиентам с их постными физиономиями.

В витрине «Здорового питания» виднелся большой глянцевый фотопортрет Теодора Бекхайма, поставленный на стенд между финиками и орехами. Стюарт в сотый раз остановился перед портретом: он стоял там еще с мая. Бекхайм выехал из Лос-Анджелеса, где у него была штаб-квартира, и поднимался вдоль побережья на север.

На Хедли глянуло крупное темное лицо, и ему стало как-то не о себе. Этот человек казался неимоверно властным и могущественным. Большие черные глаза и изборожденный морщинами лоб придавали ему сходство с первобытным исполином, легендарной личностью из далекого прошлого. Под фотографией Теодора Бекхайма помещался текст объявления:

«Выступления в Зале Стражей в 8:00,

6, 7 и 8 июня.

Вход свободный.

Пожертвования всячески приветствуются.

Тема лекции:

«Чистота: что сказано в Библии о Мировом порядке Будущего?»

После лекции состоится обсуждение.

Приглашаем всех желающих!

Хедли безучастно взглянул на текст, а затем снова на выразительное лицо. Снимок находился здесь уже так давно, что Стюарт знал на нем каждую линию и каждый изгиб. Казалось, Бекхайм – его хороший знакомый, а вовсе не заезжий общественный деятель, лидер религиозной секты. На афише даже указывалось ее название: «Общество Стражей Иисусовых». Всемирное общество… Брошюры, еженедельная газета, которая продавалась на каждом углу. Последователи в Южной Америке, Африке, Исландии и даже Иране. Сила Библии… Исцеление словом.

Чем дольше Хедли рассматривал фотографию, тем узнаваемее становится образ Теодора Бекхайма. Сначала он напомнил Стюарту Франклина Делано Рузвельта, а затем его собственного отца – высокого и сильного, с низким голосом, каким он его смутно себе представлял. Из-под густых черных бровей вдруг сурово уставился школьный учитель физики, который твердо и уверенно шагал по коридору в длинной белой мантии, развевавшейся за спиной, как у апостола Павла. Этот снимок вызвал у Хедли такое же нервное, неприятное чувство, как и армейские призывные плакаты. Одной половиной сознания он понимал, что это сделано нарочно – в целях агрессивной рекламной кампании. Но другая половина вздрогнула и оживилась, а сердце в груди обмякло и растаяло, точно сало на сковородке.

Странно, что на Хедли так сильно воздействовал человек, которого он никогда не видел живьем и не слышал. Но подобное случалось и раньше. По крайней мере, возникали отдельные похожие чувства. Это-то и было самым странным: все прошлые ощущения слились в одно, будто проповедник соединил в себе всех людей, когда-либо притягивавших Стюарта. К тому же он был уверен, что Бекхайм – негр, а ведь Хедли никогда не нравились негры… Какой-то абсурд. Еще он был убежден, что большинство последовательниц Бекхайма – назойливые болтливые старухи, вроде тех, что жевали беззубыми ртами салат и тапиоковый пудинг в магазине «Здоровое питание». А он терпеть не мог таких старух.

Часы показывали четыре. Сейчас в «Здоровом питании» было почти пусто. Старухи разбежались по конторам и домам. Бетти обреченно убирала с грязной стойки тарелки, сигаретный пепел и полупустые кофейные чашки со скомканными бумажными салфетками. За столиком сидел неряшливый человечек в полосатом костюме и сползающих на нос очках в стальной оправе, с редкими усиками над тонкими губами. Он спокойно черпал ложкой тапиоковый пудинг и читал журнал.

Хедли вошел в «Здоровое питание» и уселся на табурет у стойки, сложив руки на мокрой клеенке.

– Что тебе, Стюарт? – устало спросила Бетти, слабо улыбнувшись.

– Бутылку шипучки и банку вон того сельдерейного экстракта. Чтобы я мог приготовить фосфатный коктейль.

Человек в полосатом костюме отодвинул журнал в сторону.

– Стюарт! – воскликнул он дружелюбным голоском. – Вот те на! Как жизнь?

– Привет, Уэйкфилд, – холодно ответил Хедли.

– Пересаживайся ко мне, – Уэйкфилд радушно махнул ложкой и расплылся в веселой золотозубой улыбке. Хедли безучастно встал и апатично подошел к его столику.

– Я читаю интересную статью о вакцинации, – с гордостью заявил человек, похожий на маленький чернослив. – Автор – Бернард Шоу, великий английский драматург. Возможно, тебя заинтересует.