Камелия - Лесли Пирс

Мэл нравился джин-тоник, но она считала, что лучше подождать, пока приедет Хелен.

— Не сейчас, — ответила Мэл, — я действительно хотела бы чаю.

— Хорошо, — сказал Эдвард, отходя от огня. — Это займет несколько минут — кухня очень старая. Я могу сделать бутерброд, если хотите.

— Это было бы очень любезно с вашей стороны, — улыбнулась Мэл. — Нужна помощь?

— Нет, побудьте здесь, — сказал он. — В кухне холодно.

Когда Эдвард вышел, Мэл посмотрела на часы — было пять минут девятого. Она взяла со столика журнал и стала просматривать статьи, но сразу же потеряла к нему интерес, когда поняла, что это журнал за прошлый месяц и она уже его читала.

Становилось теплее. Мэл встала, чтобы снять пальто, и решила все получше рассмотреть. Владельцы этого дома, должно быть, были очень старыми. В шкафу стояла коллекция викторианских фарфоровых фигурок, на стенах висели мрачные картины, на которых маслом были нарисованы олени и замок Хайланд. На настольных лампах были потускневшие абажуры. Мэл подумала, что на месте Хелен она давно убрала бы это все подальше и повесила бы что-нибудь более веселое и современное. Цветы и растения в горшках сделали бы эту комнату намного уютнее.

В ту же секунду, как только эта мысль пришла ей в голову, Мэл поняла, почему эта комната ей так не понравилась. Все вещи в ней были очень старинными и выдержаны в одном стиле. Хелен привезла бы сюда с собой личные вещи, пару фотографий в рамках, напоминавших о приятных моментах.

Но самым странным было то, что в комнате не было цветов. Актриса, которая привыкла их получать, должна считать их необходимой частью интерьера. Раз она ожидала гостя, она должна была об этом подумать.

Неприятное чувство, которое охватило Камелию, как только она сюда вошла, теперь вернулось с удвоенной силой. Что это за женщина, которая послала незнакомого мужчину за девушкой и была уверена в том, что она проедет сотню миль и окажется в холодном заброшенном доме? И при этом Хелен даже не могла встретить ее?

Через несколько минут вернулся Эдвард с подносом в руках. Он принес бутерброды, фруктовый пирог, белый фарфоровый чайник и чашки, сливки, молоко и сахар.

— Вот это скорость, — произнесла Мэл.

— Хелен, наверное, догадалась, что вы проголодаетесь, она приготовила необходимые продукты для бутербродов, — сказал он, немного смутившись. — Надеюсь, вам нравится ветчина.

Они сели — Эдвард в кресло, а Мэл на диван. Поднос стоял между ними на столе.

— Молоко? Сахар? — спросил Эдвард, наливая чай.

— Только молоко, без сахара, — ответила Мэл и отклонилась назад.

Чай был слишком горячим, его практически невозможно было пить. Но вкус у него был особенный.

— Ой, горячо, — проговорила Мэл, ставя чашку на стол. Эдвард поднял кувшинчик с молоком.

— Наверное, я мало налил, — произнес он. — Я не пью молока, поэтому не знаю, сколько надо наливать.

В другое время Мэл не нашла бы ничего странного в этом замечании. Но в Фулхем она приготовила Эдварду чай с молоком, и он его выпил. Она задумалась и посмотрела на него. Он был напряжен, немного дрожал мускул на его щеке, а когда он наливал молоко, его руки тряслись.

Мэл снова сделала один глоток. Странный привкус стал еще сильнее. Может, он что-то подсыпал в молоко?

Она подумала, что воображение сыграло с ней злую шутку. Зачем он затащил ее сюда?

— Можно позвонить? — спросила она. — Кон будет волноваться. Я должна сообщить ему, где я.

Эдвард нахмурился.

— Телефон не работает, — ответил он, не глядя Камелии в глаза, затем поднялся, подошел к камину и стал раздувать огонь. — Телефонные линии очень старые, похоже, они вышли из строя вчера вечером. Утром придет мастер.

Сама по себе поломка телефона была не так уж и важна. Но добавив это ко всем странностям, Камелия снова испугалась. Зачем известная актриса, которая привыкла жить в роскоши, выбрала такой холодный дом? Как она об этом раньше не подумала? Женщина в таком положении, как Хелен, скорее всего организовала бы встречу на нейтральной территории, где-нибудь в отеле или ресторане.

Мэл настороженно посмотрела на Эдварда, и все странности сошлись в одно. Он был слишком спокойным и осторожным, если не считать Хелен, он не любил женщин. Его долгое молчание, скрытная, сдержанная манера разговора, холодные глаза — все было подозрительным и жутким.

— Эдвард, пожалуйста, не обижайтесь, но я хотела бы, чтобы вы отвезли меня в отель, — сказала Камелия, стараясь не выдавать охватившую ее панику. — Мне здесь совсем не нравится, особенно без телефона. Я уверена, что Хелен очень устанет, когда вернется. Мы лучше встретимся завтра, когда обе отдохнем.

— Это смешно, — заявил Эдвард. По его глазам было видно, что он раздражен. — Хелен очень расстроится, если вернется, а вас не будет. Выпейте чаю и расслабьтесь. На улице льет как из ведра. Не надо уходить в такое время ночи.

Камелия хотела настаивать, но шестое чувство подсказывало ей, что лучше сохранять спокойствие и все обдумать, пока она не оказалась в худшем положении.

— Я подожду еще полчаса, — предложила она в качестве компромисса. — Но если Хелен не вернется, я уйду.

— За это время она вернется.

Мэл почувствовала облегчение в его голосе. Видимо, он обрадовался, что Камелия не будет устраивать скандал. Но в то же время это могло означать, что полчаса ему вполне хватит. Мэл посмотрела на чашку с чаем и увидела беленькие кусочки, плавающие на поверхности. Она подумала, что это снотворное, и твердо решила не рисковать и не пить это.

— Я думаю, что именно из-за тишины у меня мурашки бегают по коже, — сказала она, слегка усмехнувшись. — Кон всегда рекомендует выпить чаю, чтобы успокоиться. — Мэл подняла чашку и притворилась, что пьет, затем поставила ее и откусила бутерброд. — Можно соли? — спросила она. — Я знаю, что соль вредна, но я не могу есть без нее.

Эдвард нахмурился, но встал и пошел в кухню. Камелия быстро огляделась. В углу, возле стеклянных балконных дверей, стояла высокая ваза. Как только он отошел подальше, она вскочила и вылила чай в вазу.

Когда Эдвард вернулся с солонкой, Камелия была уже на диване и делала вид, что допивает остатки чая. Он улыбнулся ей.

— Хотите еще? В чайнике еще много.

— Не сейчас, — ответила она, надеясь, что ее лицо было не очень красным. Она взяла бутерброд и посыпала его солью.

Эдвард начал рассказывать о Руперте — кинозвезде, с которой снималась Хелен. Но Мэл не слушала его. Она пыталась разобраться в ситуации. Зачем он хотел ее отравить? Так он сможет отнести ее туда, куда она сама никогда бы не пошла? Чтобы она замолчала? Для чего?