Место покоя Моего - Артем Абрамов

— Позже может оказаться поздно. Но ты сказал. А я скажу еще вот что. Видишь звезды на небе?

— Сейчас нет, — честно и прямо сообщил Петр. — Только ночью. Вижу.

— Что они такое? Почему светят? Кому? Известно: они на небе, а небо твердь, как говорит книга Брейшит. Но вот странность! Сначала была только вода и Дух Божий носился над водой. Потом возник свет. А потом Бог создал твердь, назвал ее небом и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. Все, что мы видим и знаем о нашем мире, создано Богом на воде под твердью. Тогда ответь мне: а что сейчас на воде над твердью? Что-то ведь должно быть! Не мог Господь оставить там просто воду, бесконечную, скучную темную воду… Куда она течет? Откуда? Почему солнце каждое утро всходит на востоке, делает полукруг на небе и скрывается на западе? Оно движется по тверди? Не понимаю…

— Ты же сказал однажды, что не могло быть свидетелей сотворения мира, а значит, книга Брейшит придумана теми, кто ее написал. Это притча. Или сказка, как у нас говорят. И, конечно же, никакой воды за небом нет.

Бесконечная, черная, текучая вода, бездна воды, то есть нечто без дна, бесконечное — это гениальное предвидение Космоса, озарение, пришедшее невесть когда невесть какому сказителю, сочинившему историю про сотворение мира. И не Бог, а всего лишь дух Его носился над водою, то есть в Космосе. А Бог — выше, дальше…

— Но есть бездна. — Иешуа словно повторил мысль Петра. Услышал? Фигец непробиваемому блоку? — Бездна, без конца. И Дух Божий над бездной. А где сам Бог?.. Кифа, скажи, ведь небо — не твердь? И прав будет человек с именем Джордано Бруно, я прочитал о нем, что земля — шар и она вращается вокруг солнца. А солнце раскалено, свет его греет нашу землю, но ведь кому-то от солнца доходит не тепло, а только свет — кому-то там, в этой бездне. То есть, ты понимаешь, солнце для нас — солнце, а для кого-то — звезда. Значит, все звезды на небе — это для кого-то солнца. И значит, вокруг каждой звезды может вращатьсясвоя земля и на этих землях тоже есть люди. Такие же, как мы, или непохожие на нас… Вряд ли Бог стал бы повторяться. Я говорил: создавая нас по своему образу, он сначала создал для себя образ. У нас — так, а в других мирах — иначе. И конца этим мирам быть не должно. Вода над твердью — без дна. Так?

Петр молча кивнул-. Не хотелось говорить. Иешуа прав, но прав И Петр: и Иешуа и матрица появились не в свой час и, не исключено, не в своем месте. И объединились. Что это, как не наказанье Божье?..

— Бог — не человек и ни в чем не может быть сравним с нами, — сказал Иешуа. — А значит, умом Его понять невозможно и, главное, не нужно. В этом великий смысл Веры. Как бесконечен мир Бога, так бесконечен Он сам. Но так же бесконечна Вера в Него, которая — уверен! — никогда не перейдет в знание о Нем… Что-то во мне происходит, Кифа, что-то странное и прекрасное. Я делаюсь каким-то другим…

— Ты что-то решил для себя? — осторожно спросил Петр.

— Что-то решил, — отпарировал Иешуа недавним вариантом Петра. — Мне катастрофически не хватает знаний, вот что я решил, Я должен знать все об этих двух тысячах лет Земли. Понимаешь, Кифа, все!

— Это невозможно, Иешуа. Все — это миллионы книг, которые придется собирать по всему миру. Если их привезти сюда, они займут тысячу помещений, равных по величине Храму в Иершалаиме. Как быть? Да и ты же видел капсулу в подвале моего дома? Больше — у нас нет. А как на такой перевезти все книги? И сколько это займет времени? Ручаюсь — больше сорока дней.

Насчет тысячи храмов — это Петр взял с потолка. Он не ведал, какое существует в его мире количество книг, могущее дать полное представление об истории человеческой цивилизации, хотя бы только с момента рождения христианства. Может, все они и не нужны Иешуа. Может, ему достаточно было бы метнуть сюда триста сорок томов «Британики». Тоже вес изрядный, но возможный… Однако Дэнис такой финт точно не поймет! Или — наоборот! — все, к несчастью, поймет верно…

— Неужели за две тысячи лет, — удивленно начал Иешуа, — вы до сих пор храните информацию на листах… как ты вчера сказал… бумаги? Это же неэкономично и попросту неудобно! Вы поняли, что время вечно, каждое его мгновение существует постоянно и бесконечно, вы изобрели способ перемещаться во времени. И что, этот способ вы тоже храните на бумаге? А если она сгорит, намокнет, состарится?

Прав Екклесиаст: знания умножают печали. Вот и человек первого века вплотную подошел в идее сжатия информации. Еще немного — и в Галилее появятся компьютеры. Пусть даже не ламповые, не полупроводниковые, а какие-нибудь… ну, какие?.. алмазные, например. Кстати, а из чего делаются кристаллы памяти для современных компов?.. Петр понятия не имел. Он работал с компами как пользователь и при любой поломке или любом сбое звал молодцов из Технической Службы. Но знал, что на крохотном кристаллическом диске размером в местную мельчайшую монетку лепту легко умещается и полная «Британика», и древние «Брокгауз и Ефрон», и еще половина запасов хорошей университетской библиотеки.

— Есть способы, — ответил он. — Только они требуют некоего оборудования, чтобы считать информацию.

— Большого?

— Для определенных работ — большого, а для твоих целей можно и малым обойтись.

— Сколь малым?

Петр показал ладонь:

— Вот таким. Только много читать — глаза устанут. Болеть будут. Иешуа засмеялся:

— Глаза — это не проблема. Я попрошу тебя — ты вылечишь. Но сначала я попросил бы у тебя такое устройство. Можно?

Вообще-то можно. Хотя и абсолютно преступно со стороны Петра. Понятиям Службы противоречит — напрочь!

— Я подумаю, — сказал Петр.

ДЕЙСТВИЕ — 5. ЭПИЗОД — 6

ЕВРОПА, ДОВИЛЬ, 2157 год от Р.Х., месяц июль

Когда Петр уходил во Время, в Иерусалиме была глубокая ночь. Иешуа остался в Вифании, в доме Лазаря. Иешуа не захотел вместе с Петром вернуться в Иерусалим, поскольку делать ему там было нечего: присланные Петру книги он прочел, а обыкновенные приличия требовали его присутствия на первой поминальной трапезе по Иуде. Тем более что он сам объявил траур по убившему себя брату. Нельзя сказать, что это объявление вызвало чье-то явное недовольство, но и общего энтузиазма тоже не наблюдалось. Закон — это Машиах, формула была выведена самим Иешуа и принята всеми. Но привыкнуть к ней — на это, как уже говорено, требовалось время. Поэтому Иешуа сиднем сидел в темной обеденной комнате в доме Лазаря, подавал другим пример.

Петра сей пример устраивал. В эту ночь ему не нужен был спутник и тем более свидетель. Он всегда уходил во Время в одиночку, даже Иоанн ни разу не присутствовал при тайном процессе, хотя знал, как теперь и Иешуа, о существовании тайм-капсулы. Приглашение Иешуа Петром было лишь данью вежливости: Петр с высокой степенью точности знал, что его не примут.