Под несчастливой звездой - Анастасия Анфимова

Он повернулся, чтобы отправиться на свое место под навесом, но замер. Сунув руку в сумку, он вытащил браслет из золотой проволоки и протянул его Треплосу.

— Держи, он твой. Ты честно его заработал.

— Господин! — вскричал поэт, и его глаза алчно блеснули. — Благодарю тебя, господин!

Первые группы келлуан, приветственно махавшие кораблю пальмовыми ветками, встретились примерно за километр от города. Их становилось все больше, и скоро весь берег оказался покрыт народом. Люди заполнили все спускавшиеся к реке узкие улочки. Александру показалось, что здесь собралось тысяч десять. И на всю эту массу народа приходилось всего чуть больше полусотни стражников, жидкой цепочкой отделявших пристань от толпы горожан. Для Алекса это смотрелось как-то непривычно, после милитаризированного общества империи Тонго.

На пристани собралось десятка два важных персон в париках, белых юбках и рубахах. Они переговаривались и, потея под жарким солнцем, с завистью поглядывали на очень важных персон. Три человека стояли под полотняным навесом, который держали над их головами слуги. Еще двое обмахивали господ веерами из пышных перьев.

Гребцы осторожно подвели корабль к причалу, трое келлуан в белых набедренных повязках перебросили на судно трап, сколоченный из гладко оструганных досок, и высыпали на него охапку цветочных лепестков.

Передав посох старшему писарю местного князя, Тусет поднял над головой Книгу Сета, завернутую в кусок шелка, и шагнул на причал. Солнечные лучи огнем вспыхнули на серебряной и золотой вышивке. Толпа ахнула.

Алекс не смог удержаться от улыбки: «Ай да жрец! Вот жучара! Умеет «себя подать». Всю дорогу шелк прятал, а здесь достал. Все-таки город, надо блеснуть».

Руководящая тройка Тмуита почти синхронно двинулась ему навстречу. Слуги, державшие тент, остались на месте. Александр получил возможность лучше разглядеть местное начальство. Двое, безусловно, представляли светскую власть. Взрослые, серьезные мужчины, одному лет сорок, второму около тридцати. Белые рубашки с открытым воротом, широкие ожерелья из золота, серебра и каких-то камней, белые юбки в мелкую складку, а поверх их трапециевидный передник. На руках сверкали по два, три браслета. За поясом у одного торчала черная, украшенная серебром и золотом палка. Очевидно, что это надзиратель сепаха и старший инспектор. Вот только кто из них кто? Да ему то какая разница?

На профессиональную принадлежность третьего указывала гладко выбритая голова, посох и ожерелье из золотых пластин с бычьей головой на груди.

Тусет повернулся как манекенщица на подиуме, демонстрируя народу обретенную реликвию. Откуда-то появились большие носилки, напомнившие Александру тонганский паланкин. Четыре резных столбика под плоской крышей и стены из полупрозрачной материи, за которой можно разглядеть что-то вроде помоста с маленьким блестящим ящичком. Двенадцать носильщиков в ослепительно белых юбках и париках опустили носилки на причал. Надзиратели и инспектор подошли к паланкину, отодвинули в сторону занавеси и взялись вдвоем за маленький, шириной не более полуметра ларец, судя по блеску, сделанный из серебра.

Все это действо происходило в полной тишине, нарушаемой только жужжанием многочисленных мух да легким шумом благоговейно замершей толпы. Склонив головы, украшенные пышными париками, городские начальники вдвоем поднесли ларец к верховному жрецу храма Мина. Тот откинул крышку и, взяв из рук Тусета Бронзовую книгу, аккуратно поместил её внутрь. Толпа радостно загудела. Надзиратель сепаха и инспектор вернули шкатулку на носилки и задернули шторы. Послышались звуки свирели. Растолкав людей, на причал вышли трое мужчин — музыкантов, а за ними десяток женщин. На четверых были узкие белые платья с открытой грудью и длинным разрезом, а на остальных вообще ничего, кроме узкого пояска с бахромой в самом низу живота.

Одетые женщины запели довольно приятными голосами что-то о бессмертных богах и великом владыке, а голые принялись танцевать, громко позвякивая ручными и ножными браслетами. Какое-то время на пристани царила суматоха, но вот все встали на свои места, и шествие тронулось.

Впереди шли стражники, расталкивая зазевавшихся прохожих с пути процессии. За ними мелкими шашками шли танцовщицы, довольно синхронно делая руками волнообразные движения, наклоняясь то вперед, то назад. Далее следовали музыканты и певицы. Потом тащили носилки. Александр заметил, что на место некоторых носильщиков встали не очень большие начальники. За паланкином несли полотняный навес, в тени которого важно шествовали светские и духовные власти Тмуита и гость города Тусет.

Чуть позади шли слуги с тремя пустыми носилками, корзинками и кувшинами. Замыкали официальную часть шествия стражники, постукивая древками копий о свои белые щиты. Вслед им тут же устремились простые горожане.

Капитан оставил на судне двух человек, а сам с остальными матросами отправился за процессией.

— А что нам делать? — растерянно спросила Айри, глядя на Александра.

Тот огляделся. Помощник жреца Карасет куда то подевался.

— Остаетесь здесь, — решил Алекс. — Я пойду, погляжу, что тут делается.

— Мне тоже хочется посмотреть, — возразил Треплос, как бы невзначай потирая тонкий золотой браслет.

— Пожалуйста, — радушно предложил Александр. — Ты сколько слов по келлуански выучил?

— Тогда я с тобой пойду, — предложил поэт.

— А с сундуками девчонка останется?

Не дожидаясь, что еще выскажет рифмоплет, Алекс прыгнул на причал, помахал спутникам ручкой и пошел осматривать город.

Свернув с центральной улицы, по которой ушла процессия, он шагнул в узкий переулок. Ничего выдающегося. Узкие улочки, вьющиеся между высоких глинобитных заборов, за которыми высятся странные дома с плоскими крышами. Заметив открытую дверь, он заглянул в узкий пыльный дворик. Тощая, сгорбленная старуха в грязной набедренной повязке сидела на ступеньках лестницы, ведущей на крышу дома и, глядя вдаль слепыми бельмами глаз, что-то перебирала в широкой глиняной миске.

«Ишь ты, бабку одну оставили, — хмыкнул про себя юноша. — Все убежали книжку встречать».

— Кто здесь!? — вскричала келлуанка. Александр поспешно отстранился и вернулся на центральную улицу, где уже висела пыль от множества ног.

Шагов через сто он услышал за спиной приближающийся топот. Прижавшись к стене, Алекс оглянулся. За ним торопливо шли молодые мужчина и женщина. Оба в простых париках из овечьей шерсти. Он в помятой белой юбке, она в застиранном платье на тонких бретелях и с корзинкой в руке.