Берсерк - Ольга Григорьева

— Мы будем ждать снаружи, — тронул меня за плечо один из сопровождающих.

Я не знала его имени. Когда не различаешь лиц, имена не имеют значения, но воинам Тойва и впрямь было нечего делать в душной избе. Им вольнее дышалось на дворе, рядом с походными кострами и старыми знакомцами.

Щуря глаза — чтоб лучше видеть, — я полезла в шевелящееся людское месиво и тут же наступила кому-то на ногу.

— Куда прешь?! — обиженно рявкнул грубый голос.

— Прости, — вежливо извинилась я.

— Баба?!

Я улыбнулась. Незнакомца смутил мой мужской наряд, но в нем мне было удобнее. К тому же хотелось встретить Олава так же, как виделись в последний раз, — в воинской одежде. Однако воевать меня больше не тянуло. К чему все подвиги и сражения, если они не приносят ничего, кроме боли, страданий и потерь? Я хотела выиграть только одну битву. Последнюю…

— Ты?! — Урманин вскочил.

Я разглядела его синие глаза и рыжие волосы. Теперь настала моя очередь удивляться.

— Ты меня знаешь?

Он засмеялся, протянул руку и ухватил меня за запястье:

— Узнаешь?

Я покачала головой.

— В усадьбе Тойва ты выглядела совсем слепой… Скальд! Тот самый, который пел о гибели ярла Хако-на! А я-то думала, что он тоже привиделся…

— Ты?!

— Узнала, — довольно выдохнул скальд и потянул меня к костру. — Что стоишь? Садись!

Я опустилась на заботливо подстеленный им плащ и закрыла глаза. Я уже могла видеть, но от желания все разглядеть получше глаза часто болели. Тогда я давала им отдых…

— Я представляла тебя другим, — сказала я скальду.

— Я тоже думал о тебе иначе, — отозвался он, — поэтому и называл госпожой.

— Значит, теперь не назовешь?

— Нет.

— Почему же?

— Долго рассказывать. Я засмеялась:

— Удел скальда — рассказывать.

— Раньше мне казалось, что ты бросила тех, кто пожертвовал ради тебя жизнью и свободой, но теперь вижу, что это не так.

— Что не так? — не поняла я. Он вздохнул:

— Ведь ты пришла на тинг, чтобы просить за людей Хаки Волка?

— Ничего подобного! — заявила я и почувствовала, как плечо собеседника стало жестким.

— Зачем же ты явилась? — резко произнес он. «Еще немного, и назовет госпожой», — мелькнуло в голове, но язык сам ответил:

— Хочу отправиться на Сюллинги, к отшельнику. Думаю попросить у Олава корабль.

— Корабль? — Скальд расхохотался. — А зачем тебе корабль? Где ты возьмешь людей, которые поведут его? Выпросишь у братца-конунга? — Его голое стал едким, как морская соль.

Я разозлилась. Почему этот урманин вообразил, что я стану заступаться за людей Хаки? Откуда я знаю, как и зачем они явились к Олаву! Я их об этом не просила…

— Знаешь, скальд, — вставая, заявила я, — сиди тут, а мне подойдет другое место.

Он повел плечами и отвернулся. Кое-как я пробилась в угол избы и уселась на пол. Обидные речи скальда не выходили из головы. Что люди Хаки Волка попали в плен к Олаву, знала вся округа, но при чем тут я?

— Ты даже не попробуешь заступиться за них?

Опять он?!

— Хватит! — Я вскочила и вцепилась в куртку склонившегося Скальда. — Что ты ходишь за мной?! Чего тебе надо?!

— Хочу разбудить твою совесть! — зарычал он. — Они стали пленниками по твоей милости! Они принесли тебя к Олаву, хотя знали, что утратят свободу и жизнь!

— Я их об этом не просила!

— Неужели? — Он стряхнул мои пальцы. — Неужели не просила? А к кому еще они могли отнести тебя? Скол Кормщик рассказывал Олаву, почему принял такое решение, и я слышал этот рассказ. Он видел, как на Датском Валу Олав бился за твое облитое кровью тело. Берсерки знают, каков настоящий друг. Они уважали тебя, поэтому отнесли к твоему единственному другу! Они назвали тебя валькирией!

Валькирия? Так вот оно что! Глупые урмане поверили предсмертным речам своего хевдинга и решили, будто я настоящая посланница Одина. Вот почему они так оберегали мою жизнь…

— Они могли уйти в Свею и избежать гнева Олава, но они пожертвовали всем… — продолжал скальд.

Теперь меня не удивляло его негодование. По его словам получалось, будто я бросила в беде лучших друзей.

— Что с ними? Где они? — спросила я.

— Они могли…

Он продолжал захлебываться обвинениями. «Песенники плохи лишь своей болтливостью», — подумала я и ущипнула руку скальда. Он сразу смолк.

— Что с ними? — повторила я.

— Ждут тинга тут, в Нидаросе. Олав трижды предлагал им принести клятву верности, но они отвечают, что больше не хотят воевать. Их хевдинг умер, а иного хевдинга они никогда не примут. Олав сказал, что не отпустит их, пока не услышит клятвы верности. «Такие друзья дороже золота, — признал он, — но такие враги опаснее огненных стрел Сурта». На тинге он спросит их в последний раз…

— Олав ни о чем их не спросит, — твердо заявила я. Скальд склонил голову и подался вперед:

— Почему?

Я не собиралась отвечать. Созревший в голове план казался нелепым, но если Олав даст мне корабль, а хирдманны Хаки все еще будут считать меня валькирией…

— Отведи меня к берсеркам, — решительно сказала я скальду. — Нам есть о чем поговорить…

Пленники сидели возле крайнего шатра, недалеко от больших бочек с водой.

— Сколько их? — вглядываясь в расплывчатые, низкие силуэты сидящих людей, спросила я скальда.

— Много, — шепотом ответил он.

Один из пленных викингов заметил нас и встал. Следом за ним поднялся второй, третий… Зазвенели цепи. Скальд сжал мою руку и напрягся.

— Фенрировы дети, — тихо сказал он. Я кивнула. Легенды северных людей рассказывали об огромном злом волке Фенрире, которого не могли удержать никакие цепи. Однажды небесные боги решили связать Фенрира и посадить его в глубокую яму на краю земли, но сильный и свободный зверь разрывал любые оковы. Тогда боги упросили карликов — искусных горных мастеров — сделать для Фенрира особые путы. Карлики выполнили просьбу. Обманом и хитростью богам удалось справиться с чудовищным зверем, однако — и так говорила легенда — наступит последний день мира, и в этот страшный день никакие путы не удержат волка в его яме.

— Зачем ты пришла сюда? — Я узнала голос Скола и повернулась. Лицо кормщика качалось передо мной, а память дорисовывала его черты, поэтому оно казалось спокойным и немного грустным. — Зачем ты вернулась из светлой Вальхаллы?

— Я не валькирия и никогда не была в Вальхалле. Скол переступил с ноги на ногу. Цепи на его щиколотках протяжно зазвенели. Меня передернуло.

— Ты была в морском царстве великана Эгира и вернулась оттуда; ты выжила зимой в одиночестве леса и разговаривала с медведем-Тором[118]; ты приказывала птицам и сражалась, как воин; ты спустилась с небес за душой последнего настоящего берсерка и увела его в Вальхаллу, а теперь возвращаешься оттуда, чтоб сказать мне, что ты не валькирия?