Звездная река - Гай Гэвриел Кей

Ход сражения изменился. Когда он со своим наземным войском двинулся вперед, их лучники вынуждены были прекратить стрельбу: они оказались в арьергарде. Они выбирали тех алтаев, которые прорвались и бросились на них, чтобы бежать на юг, так как в воде спастись было невозможно.

По правде говоря, план переправы через реку был хорошо продуман. То есть хорошо для степных всадников, которые вели войну с помощью страха и яростных наскоков. Но победоносная империя Катая более тысячи лет вела войны и подавляла восстания – и то, и другое было описано, а у этой Двенадцатой династии все еще имелись командиры, здесь, на этом берегу, и на реке.

С переполненным яростью сердцем Цзао Цзыцзи вышел из своего укрытия и повел солдат на штурм алтаев на берегу реки, на тех, которых послали сюда первыми, чтобы захватить место высадки.

Они его не захватили. Они храбро сражались, эти варвары. Невозможно отказать им в мужестве. Но эта засада на рассвете под дождем была такой неожиданной и яростной. Все должно было сложиться совсем не так. Даже храбрые люди при виде надвигающейся гибели теряли мужество.

Люди Цзыцзи налетели на них, подобно катящемуся вниз срубленному дереву. Его солдаты были изначально пехотинцами, они сражались с людьми, которые свободно чувствовали себя верхом на коне (и только верхом). А река и мокрый склон означали, что им некуда бежать.

На воде некоторые лодки алтаев проскользнули к береговой линии, люди пытались выбраться на сушу и присоединиться к сражению. Его лучники, без удивления увидел Цзыцзи, уже среагировали на это. Стрелы летели через головы сражающихся на берегу, поражали тех, кто пытался выбраться из лодок. Кони погибали тоже, хотя он видел, как некоторые из них выбираются на берег. Ему не нравилось убивать коней, но это война, она должны быть жестокой. Разве война может быть другой?

Он подставил свой маленький щит и отразил удар, подняв кромку так, чтобы меч соскользнул с него. Своим мечом нанес низкий удар сбоку, почувствовал, как он вонзился в бедро человека, стоящего перед ним. Меч попал в кость. Лицо алтайского воина исказилось, рот широко открылся, и он рухнул в грязь. Цзыцзи с размаху ударил его по голове сапогом и бросился вперед, к реке под дождем.

К востоку от этого места, на северном берегу, военачальник алтаев Вань’йэнь рано начал пить и пил больше, чем обычно во время кампании. Он пил из чаши-черепа, которую сделал его брат. Он говорил людям, что пьет из нее в память о брате.

Он проснулся и вышел из влажной юрты, ожидая сигнала, когда наступило утро и полил холодный дождь. Он понимал, что сообщение придет с запада через какое-то время, но ему спалось плохо, нервы его были на пределе, он был зол и готов к сражению. Это было не лучше осады. Он построил лодки. И ждал.

Река слишком широкая, и противоположного берега не видно даже при свете солнца, а в такой утренний туман приходится подойти совсем близко к воде, чтобы различить хоть что-нибудь на южном берегу.

Он терпеть не мог эту реку. К этому моменту он уже ненавидел ее так, будто она была живым существом, сама была противником, союзником его врагов. По сравнению с ней Золотую реку на севере, хоть и гибельную во время разлива, преодолеть ничего не стоило. Об этой реке он думал как о каком-то чудовище. Катайцы так ее и изображали, он это знал. Их речные боги и водяные духи имели обличье драконов. Или женщин, которые выходят из воды, соблазняют и топят людей. Ему необходимо покорить эту реку, переправившись через нее.

Он послал за гонцом и приказал пустить по реке четыре лодки. Они должны подобраться так близко к противоположному берегу, как только посмеют, а потом наблюдать и слушать. Он понимал, что это будет трудно, что лодочники выбьются из сил, удерживая лодки на одном месте, борясь с течением и ветром. Но разве его это должно волновать?

Ему необходимо знать о том моменте, когда катайская армия получит известие о высадке на берег на западе. Тогда войско противника начнет двигаться. Армии в панике не соблюдают тишину. Сидящие в лодках на воде услышат звуки, может быть, даже увидят движение в этой невыносимой серости, когда большинство катайцев бросятся прочь и столкнутся с всадниками, которые переправились через реку.

И в этот момент его собственное войско придет в движение. Они одолеют эту реку, проникнут дальше в глубь Катая, чем любой противник за всю историю. Мысль об этом подбадривала его.

Эту страну даже нельзя было уже назвать настоящей империей. Тот принц, которого они держали в плену, может называть себя императором, но какое это имеет значение? Во-первых, его отец и брат живы! Бестолковый повелитель и Вдвойне бестолковый повелитель. Его все еще забавляли прозвища, которые он дал этим двоим, перед тем как отправить их на север в повозке как добычу, которой они и являлись.

Сегодня к вечеру он надеялся переправиться через реку и скакать к Шаньтуну, где прячется принц, наверное, обмочившийся от страха в своей постели.

Он спустился к воде и постоял некоторое время, глядя в никуда, на тяжелый, темный поток. Дождь хлестал его. Он решил, что ведет себя глупо – пройдет по крайней мере все утро, а возможно, и больше, пока известие о высадке на рассвете дойдет до катайцев, а потом и до него. Он вернулся к себе в юрту. Поел. Выпил из чаши брата. Люди входили и выходили с опаской. Ему предложили девушку. Он отказался. Он гадал, прекратится ли дождь. Снова вышел из юрты и вернулся обратно.

Не было никаких известий, совсем никаких. А потом они узнали.

Юнь’чи из племени алтаев не хотелось сейчас никого убивать. Не в те первые ужасные мгновения в грязи, хаосе и крови на южном берегу реки, по мере того как становилось все светлее, и вокруг стали видны его мертвые и умирающие спутники. Ему страстно хотелось убежать. Все остальное – все без исключения – могло подождать.

Он был степным всадником. Без коня он чувствовал себя только наполовину человеком. Он не мог даже помыслить о бегстве пешком, и не было никакой возможности переправиться обратно через эту проклятую реку.

Обнажив меч, но стараясь удрать из этого скользкого, яростного, уже проигранного боя, он побежал сначала на запад, потом назад к реке. И там, по милости Бога Неба, он нашел на берегу коня с высоко подтянутыми стременами и без седла. Он убедился, что конь не ранен, и вскочил в седло.

Какой-то катайский солдат бросился на него под дождем, подняв меч. Он бежал зигзагами, чтобы в него было труднее попасть. Юнь’чи застрелил его из седла. Его народ был ужасом степей, всего мира.

Он удрал, пришпоривая коня, подальше от схватки, потом вверх по ненадежному склону с этого пропитанного водой места. Вокруг раздавались вопли. Местность была ужасная, конь измучен после реки. Юнь’чи охватил сильный, как никогда прежде, страх. Им говорили, что это будет простая высадка, славный обман. Им нужно лишь вытерпеть пребывание в воде и выйти на берег.