Мы - сталкеры. Загадки Зоны (сборник) - Александр Шакилов

Они отвернулись и медленно пошли в сторону Могильника, а Пигмей все кричал им вслед:

– В руки эту погань не берите! Слышите? Не берите в руки! Тряпкой хотя бы…

Первые два часа пути на губах Растишки то и дело мелькала ироническая усмешка. Особенно при взгляде на союзников. В начале третьего часа усмешка пропала.

Отряд легко просочился на территорию у Рубежа, обогнул развалины воинской части и направился к переходу в Мертвый Лес.

За все время хоть бы бандерлог выскочил! Полное впечатление, что Зона в одночасье вымерла… А, как известно с давних времен, ожидание опасности куда страшнее самой опасности.

Прикалываться над американцами уже не хотелось.

Растишка не зря занимал в иерархии анархистов почетное высокое место. Все-таки второй десяток лет бродил в этих краях, нагулял авторитет реальными делами. Заодно и инстинкт самосохранения развил до необычайности.

Вот этот самый инстинкт и вопил сейчас, что с каждым шагом они приближаются к месту, в котором вполне могут навсегда остаться…

Однако проходили минуты, слагаясь в часы, а Зона вокруг оставалась абсолютно безжизненной.

Но окончательно добил настроение Растишки факт, в другое время порадовавший бы несказанно: на заимке Лесничего отсутствовал блокпост военсталов!

Точнее, судя по чуть теплым стволам валявшихся пулеметов, блокпост совсем недавно тут был, причем в полном составе. И в полном здравии. Стрельбы анархисты не слышали, следовательно, бойня закончилась около часа назад.

Военные сталкеры лежали, разорванные в клочья. По обильно усыпанной стреляными гильзами земле было ясно – их не застали врасплох. Их просто смели…

– Брат, – потрясенно прошептал, словно боясь разбудить мертвых, один из анархистов, – это что же тут было?!

Вместо ответа Растишка ткнул стволом снайперской винтовки под один куст, потом под другой: там грудой валялись бандерлоги, тут псевдоволки, за вагончиком – четыре ловца… Четыре! Четыре ловца одновременно!

– Что-то мне в Мертвый Лес сегодня не хочется, – угрюмо сказал другой сталкер.

– Перекур, – согласно кивнул Растишка. – Займите позиции где-нибудь на возвышении. А мы с товарищем командиром империалистов пока к Лесничему заглянем. Может, он объяснит, что тут творится?

Языковой барьер, казалось, пропал начисто. Две разноплеменные команды профессионалов действовали, словно одно целое. Потому, наверное, что язык жестов у всех спецподразделений одинаков.

Пока бойцы занимали позиции на крышах строений, Растишка и американец осторожно приблизились к входной двери домика Лесничего, прикрывая друг друга, заглянули в темный проем.

– Что это за люди? – тихо спросил командир группы, указывая на валяющиеся на лестнице тела.

– Это не люди, – так же тихо ответил Растишка, – это бандерлоги. Мутанты. Монстры. Эк наваляли их тут… вроде, живых нет.

Они поднялись на второй этаж, переступая через трупы, остановились перед дверью, простреленной изнутри в нескольких местах из чего-то крупнокалиберного. Растишка деликатно постучал.

– Кто там? – донеслось из-за двери.

– Не бойся, старик, не бандерлоги, – хмыкнул Растишка.

– Ну, так заходите. Нормальным людям я завсегда рад.

Лесничий сидел на кровати, держа в одной руке «Винторез», а в другой ополовиненную бутылку водки.

– С чем пожаловали, добрые люди? – спросил он совершенно трезвым голосом.

– Да вот, – хмыкнул Растишка, – пришли спросить, почему на территории бардак? И, главное, откуда этот бардак взялся?

– Дык, некому убирать, – вздохнул Лесничий. – Все умерли. А бардак, ясен пень, из Мертвого Леса, будь он неладен. Водку будете?

– Не сейчас, – мотнул головой Растишка. – Что тут творится, дедуля?

– А спутник твой типа немой? Глазенками чересчур удивленно хлопает…

– Он по-нашему не понимает ни хрена. Американец.

– А, ясно. Небось, тоже за шариком молодости прибыл?

– Точно. Вторые сутки в Зоне. Не успевает памперсы менять. Так что здесь случилось?

– Да будет позволено мне, насквозь штатскому, – неожиданно на приличном английском языке сказал Лесничий, – использовать военные термины. Совсем недавно имела место быть здесь натуральная разведка боем. То есть, плацдарм не захватывали. Просто полезли грудью на пулеметы, победили и ушли обратно в Мертвый Лес.

– Кто?!

– Монстры. Мутанты. Неведомым образом объединившаяся нечисть, обыкновенно проживающая в Зоне порознь. Как они пришли к согласию, кто ими командует, – не знаю.

– То есть к Цементному заводу мы здесь не пройдем? – скорее утвердительно сказал Растишка.

– Только по воздуху. Летать умеете? Нет? Тогда и пробовать нечего.

– У нас приказ, – выдавил, наконец, первые слова американец.

– Плюнь и забудь, – махнул рукой, расплескивая водку, Лесничий. – Или сразу застрелись. Очередь в печень – и то не так мучиться будешь. А результат один. Так будете водку-то? Вон, берите из ящика, не стесняйтесь. Стаканов нет, сорри.

– Откуда так английский знаешь, старичок-боровичок? – слабо усмехнулся Растишка.

– Дык, при социализме два высших образования получил… диссертацию по экологии собирался защищать. В Лондон пять раз ездил, по обмену опытом. Пока Зона не затянула…

Растишка одной рукой вытащил из ящика сразу две поллитровки, одну отдал оцепеневшему американцу, у второй зубами скрутил колпачок, выплюнул его, надолго приложился к горлышку.

– Пей, – отдышавшись, сказал он союзнику, – снимай паралич мозга. А то я тебя начну бояться за спиной держать. Шутка, сэр. Понимаю, что не смешная. Но других у меня сейчас просто нет. В общем, застряли мы тут всерьез и надолго. Можно, конечно, вернуться километров на двадцать и пройти другой дорогой… Только, боюсь, там будет не лучше.

Американец повертел в руках бутылку, тоже скрутил колпачок, отхлебнул, словно простую воду.

– Вариант пробиться с боем?..

– Не вариант совершенно. В лучшем случае к цели пробьется пара человек. И не факт, что это будут люди из вашей группы. А своих ребят из-за вашего приказа отправлять на верную гибель мне что-то не хочется.

– Вы от ворот и на сто метров не отойдете, – подтвердил Лесничий.

– Блин, засада, – скривился Растишка. – Осталось всего-то километра полтора! Откуда это взялось? Ведь еще несколько дней назад тихо было…

– Что-то проморгали мы, – вздохнул Лесничий. – Причем все сразу. И сталкеры, и мы. Предчувствия прямо жуть какие нехорошие.

– А «мы» – это кто?

– Да есть с пяток человек, к которым Зона почему-то благоволит… Так что погостите у меня, ребятки, несколько дней. И мне веселей будет, и вы в живых останетесь…

Глава 11

Кто шепчет в Зоне по ночам?

Отец Пимен откашлялся, тщательно выбрал из бороды хлебные крошки, уселся поудобнее.

– Ты цену себе не набивай, – улыбаясь, сказал отец Георгий, – не томи, публика ждет.

– Есть в Зоне много мест, в которые нормальные сталкеры по доброй воле никогда не сунутся, – после долгой паузы начал, запинаясь на каждом слове, отец Пимен. – Взять, к примеру, этот самый Речпорт. Если выйти на берег за дальним причалом, то и без бинокля станет виден небольшой остров посреди реки. По ночам небо над ним светится призрачным зеленоватым светом. А на прибрежном песке стоят несколько лодок – это отчаянные сталкеры захотели выяснить, что там происходит. Назад не вернулся ни один…

– Отче, про этот остров даже малолетние детишки на Большой Земле знают, – хмыкнул Червонец.

Ученые только переглянулись. По их заинтересованным лицам было видно – таинственный остров только что попал в список исследований на будущее.

– Так вот, – недовольно нахмурился отец Пимен, – я и говорю… много таких мест в Зоне. Но самое загадочное и самое опасное – Черная Пустошь.

Отец Илиодор выждал целую минуту.

– Ну? Чего замолчал-то?

– А чего рассказывать? Нефига соваться – вот и все.

– Э, нет! Так не пойдет!

Но отец Пимен отвернулся, явно не собираясь продолжать рассказ. Отец Илиодор переглянулся с отцом Георгием, хмыкнул, перевел взгляд на разочарованных ученых.

– Ладно, скромник ты наш. Я сам расскажу, за тебя. И – про тебя! Короче, недалеко от Станции раскинулась Черная Пустошь…

– С какой стороны? – деловито поинтересовался Принц.

– С левой, – огрызнулся отец Илиодор. – Откуда она взялась – неизвестно. Скорее всего, лес, росший в том месте, выгорел во время Большой Грозы. А новый так и не вырос. Потому и прозвали Пустошь Черной – по цвету золы. Посреди Пустоши стоит одинокий холм. Сколько лет прошло с катастрофы, а на пепелище даже трава по сию пору не растет.