Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Книга 1 - Александр Дюма

— Именно, вы угадали.

— Но тогда в этом нет ничего дурного.

— Я тоже так думаю.

— И я напрасно упрекала вас.

— Совершенно напрасно, но я так привыкла к вашим упрекам, что извиняю их.

— В таком случае, Луиза, нам остается только уйти. Что же ты?

— Что вы сказали? — спросила, вздрогнув, Луиза де Лавальер.

— Я вижу, ты совсем не слушаешь меня, дитя мое!

— Нет, я задумалась.

— О чем?

— Об очень многом.

— Ты-то хоть не сердишься на меня, Луиза? — спросила Монтале, сжимая руки подруги.

— За что же я могу на тебя сердиться, дорогая моя Ора? — ответила молодая девушка своим нежным, мелодичным голосом.

— Ну, если бы она и досадовала на вас, — заметила г-жа де Сен-Реми, — бедняжка имела бы, пожалуй, на это право.

— За что же?

— Мне кажется, она из такой же хорошей семьи и такая же красивая, как вы.

— Матушка! — вскричала Луиза.

— В сто раз красивее меня — да! Но из лучшей семьи — это, пожалуй, нет. Однако я не понимаю, почему из-за этого Луиза должна на меня сердиться.

— А вы думаете, ей весело похоронить себя в Блуа, когда вы будете блистать в Париже?

— Но, сударыня, ведь не я же мешаю Луизе отправиться в Париж. Напротив, я была бы счастлива, если бы она переселилась туда.

— Но мне кажется, что господин Маликорн, всемогущий при дворе…

— Ах, сударыня, — ответил Маликорн, — в этом мире каждый заботится о себе.

— Маликорн! — остановила его Монтале. И, наклонясь к молодому человеку, прибавила шепотом: — Займите госпожу де Сен-Реми, спорьте или миритесь с ней, только займите. Мне нужно поговорить с Луизой.

И легкое пожатие руки наградило Маликорна за ожидаемое повиновение.

Маликорн нехотя подошел к г-же де Сен-Реми; между тем Ора обняла подругу и спросила:

— Что с тобой? Скажи, может быть, ты действительно меня разлюбишь за то, что я буду блистать при дворе, как говорит твоя мать?

— О нет, — едва сдерживала слезы Луиза, — напротив, я очень счастлива за тебя.

— Счастлива? А между тем ты, кажется, готова расплакаться?

— Разве плачут только от зависти?

— А, понимаю! Я еду в Париж, и это слово напоминает тебе об одном человеке!..

— Ора!

— Который когда-то жил в Блуа, а теперь живет в Париже.

— Не знаю, право, что со мной, но я задыхаюсь.

— Так плачь, если не можешь улыбаться…

Луиза подняла свое кроткое личико, по которому катились крупные, блестевшие, точно брильянты, слезы.

— Сознайся же, — настаивала Монтале.

— В чем?

— Скажи: почему ты плачешь? Без причины не плачут. Я твоя подруга и сделаю все, о чем ты попросишь. Поверь, Маликорн имеет больше влияния, чем думают! Скажи: ты хочешь попасть в Париж?

— Ах! — вздохнула Луиза.

— Ты хочешь в Париж?

— Остаться здесь, одной, в этом старом замке, когда я так привыкла слышать твое пение, пожимать твою руку, бегать с тобой по парку! О, как я буду скучать, как скоро я умру!

— Тебе хочется в Париж?

Луиза вздохнула.

— Ты не отвечаешь?

— Какого ты ждешь ответа?

— Да или нет; по-моему, ответить не трудно.

— Ах, ты очень счастлива, Монтале!

— Значит, ты хотела бы быть на моем месте?

Луиза молчала.

— Упрямица! — упрекнула ее Ора. — Ну, виданное ли дело иметь секреты от подруги? Сознайся, что ты умираешь от желания переехать в Париж, от желания увидеть Рауля.

— Я не могу сказать этого.

— Хорошо, Луиза. Ты видишь патент?

— Конечно, вижу.

— Ну, так я выхлопочу для тебя такой же.

— С чьей помощью?

— Маликорна.

— Ора, ты говоришь правду? Это возможно?

— Если Маликорн достал патент для меня, то нужно, чтобы он сделал то же и для тебя.

Услышав свое имя, Маликорн воспользовался этим предлогом, чтобы закончить беседу с г-жой де Сен-Реми. Он обернулся:

— Что угодно?

— Подойдите, господин Маликорн, — с повелительным жестом проговорила Ора.

Маликорн повиновался.

— Такой же патент, — произнесла Монтале.

— Как?

— Еще точно такой же патент. Кажется, ясно? Мне он нужен!

— Ого! Нужен?

— Это невозможно, правда, господин Маликорн? — кротко спросила Луиза.

— Гм! Если это для вас…

— Для меня, да, господин Маликорн, для меня…

— И если мадемуазель Монтале тоже просит об этом…

— Не просит, а требует.

— Тогда придется повиноваться.

— И вы получите для нее назначение?

— Постараюсь.

— Без уклончивых ответов. Еще на этой неделе Луиза де Лавальер будет фрейлиной принцессы Генриетты.

— Как у вас все просто!

— На этой неделе, не то…

— Не то?

— Вы возьмете обратно мой патент, господин Маликорн. Я не расстанусь с подругой…

— Дорогая Монтале!

— Хорошо. Пусть ваш патент остается при вас. Мадемуазель де Лавальер будет фрейлиной.

— Правда?

— Да, да.

— Так я могу надеяться, что уеду в Париж?

— Можете быть уверены.

— О, господин Маликорн, как я вам благодарна! — воскликнула Луиза, прыгая от радости.

— Притворщица! — сказала Монтале. — Уверяй меня теперь, что ты не влюблена в Рауля!

Луиза покраснела, как майская роза. Вместо ответа она подошла к матери и обняла ее.

— Господин Маликорн — переодетый принц, — заметила старая дама, — у него неограниченная власть.

— Вы тоже хотите быть фрейлиной? — спросил Маликорн, обращаясь к г-же де Сен-Реми. — Пока я здесь, придется мне для всех добыть назначения.

С этими словами он вышел, оставив бедную г-жу де Сен-Реми в полном смятении, как сказал бы Таллеман де Рео[*].

— Ну, — прошептал он, спускаясь с лестницы, — это будет стоить еще тысячу ливров. Что поделаешь! Мой друг Маникан ничего не устраивает даром!

XXXI. Маликорн и Маникан

Появление этих двух новых действующих лиц в нашей повести заслуживает некоторого внимания со стороны рассказчика и читателя.

Итак, мы сообщим кое-какие подробности о Маликорне и Маникане.

Маликорн, как известно, ездил в Орлеан за патентом для мадемуазель де Монтале, который произвел такое впечатление в Блуаском замке.

Дело в том, что в Орлеане в то время жил Маникан. Это был большой оригинал, человек очень умный, вечно нуждающийся в деньгах, хотя он и черпал вволю из кошелька графа де Гиша, одного из самых туго набитых кошельков в те времена. Надо сказать, что Маникан, сын бедного дворянина, вассала Граммонов, был давним товарищем графа де Гиша.