Дети Силаны. Паук из Башни - Илья Крымов

Взгляды красноречивее слов, но только взглядов ему не хватило.

– Долой Императора! Долой его кукольный Парламент и его тупых псов, которых он натравил на вас! Долой рабское существование! Долой Мескию! Если вы поддержите меня, то, клянусь, никто и никогда не отважится косо посмотреть на вас, и ваши карманы никогда не опустеют! Поддержите меня, и со дна мира вы поднимитесь на его вершину! Долой Императора!

– Долой! – поддержали его несколько голосов.

К счастью для меня, заправилы ночного народа не были теми, кто мог просто поддаться чарам умелого оратора. Они не были теми, кто орал «долой», когда от них этого требовали, поэтому поддержка получилась куцей.

– Идти против Императора, – хмыкнул Дутс Головастик, – да он с башкой в ссоре! Лично я пошел отсюда, откройте двери!

– Не помню, говорил ли я, – носитель маски развернулся к Дутсу, – но условия, которые я ставлю, таковы: либо со мной, либо никак. Если вы еще не поняли, выбор ваш скуп, но хорош. Будете великими со мной, либо станете пылью без меня!

Он вытянул руки вперед, и телохранители Головастика вдруг наставили пушки друг на друга. Парный выстрел, два трупа. Вот так взяли, достали оружие, навели и одновременно дернули крючки. Затем сам Дутс, дрожа всем телом, подвывая и матерясь, вытянул из ножен охотничий тесак с рукояткой из оленьего рога. Визжа, как свинья, он трижды погрузил в себя клинок, а после завалился на пол, и из его брюха, словно из ненавистного заключения, на волю полезли внутренности.

– Кто еще хочет уйти? Неужели никто? Такое редкое единогласие радует мое сердце! Долой Императора!

И на этот раз его поддержали единогласно. Суеверный страх перед колдунами, дремлющий много веков, с тех пор как маги империи объединились вокруг правящей династии, проснулся. До того все носители магии считались врагами обычных смертных, их могущество, их возможности наводили страх и порождали ненависть. Можно понять причины этого страха.

– Долой Императора!

– Нам не нужен Император!

– Давно пора!

– Свобода!

– Заткнитесь, бездари! – рыкнул Тхаранна. – Я буду Императором! А вы станете опорами моей власти! А ваши потомки унаследуют этот мир! Неужели это так трудно понять? Это же…

Я поднял из-под плаща два обреза и выпустил в спину Темному заряд картечи из четырех стволов. Его швырнуло словно от кулака днагурдана. Своим телом мой враг сбил десяток присутствующих с ног и замер на груде стонущих, шевелящихся тел. Спустя буквально две секунды двери с треском распахнулись, и в зал с грозными криками ворвались агенты.

– Ночная Стража! Руки на виду! Откроем огонь без предупреждения! Всем стоять на своих местах! Именем Императора!

Пожалуй, именно имя монарха и предотвратило перестрелку, которая грозила начаться в тот же миг. Заправилы преступного мира имеют по паре телохранителей каждый, и уж, конечно, я не единственный, кто безнаказанно пронес на собрание оружие.

– Какая прелесть, – прохрипел Темный, поднимаясь на ноги. – Ты пришел! Я рад! Я рад, что ты жив!

Он отряхнулся и с хрустом выпрямил спину.

– Но мое дело здесь уже закончено, быть может, позже у нас будет время, чтобы поговорить по душам.

Я сбросил на пол обрезы и навешанные под плащ мешки с шерстью, достал револьвер.

– Эй, покойнички, встаньте и идите! – гаркнул он.

Дутс и телохранители зашевелились, застонали и поднялись. Подвывая и шипя, они двинулись в зал, а Темный подпрыгнул, завис в воздухе на миг и, словно стремительный аспид, полетел прочь.

– Задержать! Не дайте ему уйти!

Я ринулся следом, через запутанные коридоры, наверх, в ночь.

– Себастина! – закричал я, выбравшись на холод.

Моя карета взорвалась фонтаном щепок, горничная стремительной тенью бросилась наперерез врагу и в прыжке ударила его кулаком. Треск вышел такой, словно от таранного удара в крепостные ворота, Тхаранну швырнуло на землю и проволокло по камню инерцией. Обломки маски рассыпались вокруг.

– Одно движение, и ты труп! – крикнул я, нависая над врагом.

– Неужели?

Он шевельнулся, и я разрядил пулю ему в голову. Капюшон порвался, и на меня взглянула единственным оком какая-та мерзкая масса из черных дымных щупалец.

– Нет, мальчик, этим ты меня не убьешь, все не так просто!

– У меня есть и другие патроны, и я готов разрядить их в твою мерзкую рожу.

– Без толку, поверь. Но скажи, что тебя так разгневало? Разве я сказал им хоть слово лжи? Разве все не обстоит именно так? – Он лежал спокойно, руки не шевелились.

– Правду переоценивают, – ответил я. – К тому же правда – это одно, а правильные выводы – совсем иное. И я поставлен здесь, чтобы хранить Мескию такой, какая она есть. Я не дам тебе пошатнуть ее владычество, тем паче что плевать ты хотел на свободу и независимость.

Уродливое нечто истекало потоками темноты, которая рассеивалась, едва отделившись от головы. Я с трудом сдерживал отвращение, глядя на это нечто с горящим левым оком, которое прорывалось в мою душу. Словно губительная кислота разъедала один слой мысленной брони за другим, проникала все глубже и глубже.

– Что ж, мальчик, ты вырос умным и сообразительным. Я горжусь тобой. Однако я не сойду со своего пути. Останови меня, если сможешь.

Прежде чем Себастина успела схватить его, мой враг обратился сотнями маленьких черных змей, которые устремились в разные стороны и буквально растворились в ночном мраке.

– Проклятый колдун!

– Митан!

Подбежал Торш. Он запыхался, стягивая с лица черную повязку.

– Что нам делать с преступниками? Мы можем…

– Ничего. Просто оставьте их там и уходите. Днем агенты пусть отсыпаются, следующей ночью у них будет много работы.

– Но… как же… Но…

– Исполнять!

– Слушаюсь!

И мы убрались прочь из Доков Зэфса, подальше от Пустого леса. Я приказал всем спрятаться как можно глубже, затаиться и потратить весь следующий день на отдых, на самый банальный и самый нужный отдых, потому что когда все завертится, будет не до отдыха. Лишь маленькая группа агентов занялась тем, что доставила четверым жителям столицы написанные лично мной письма. В дальнейшем судьба империи зависела лишь от того, отзовутся ли эти четверо на мои послания.

Инчиваль долго готовился к тому, чтобы снять с меня чужое лицо. День, отведенный на отдых, подходил к концу, а я все еще болтался с мордой Тузза. Инч убедил меня, что лучше потерпеть еще немного и дать ему как следует подготовиться, чем поторопиться и что-то сделать не так.

– Глаза тебя не выдали?

– Щурился.

– А зубы?

– Никто не присматривался.

– Не шевелись.

Он поднес руки к моему лицу, кончики указательных и средних пальцев засветились. Их он прижал под ушами, на линии челюсти, и медленно потянул. Я почувствовал, будто от моего лица отделилось нечто неприятно-теплое и жирное. Инч аккуратно стянул серую, маслянисто блестящую массу и бросил ее в стеклянную чашку, после чего внимательно уставился на меня.