7000 заговоров сибирской целительницы - Наталья Степанова

Наталья Ивановна, Вы знаете много спасительных молитв. Пожалуйста, напишите мне одну из них.

С большим уважением к Вам и Вашему труду,

Ирина Свересткова».

Молитва-оберег

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Шла Сама Божия Матушка Пресвятая Богородица по железному мосту рыбной косточкой подпиралась. Навстречу Ей три святых апостола: Лука, Кузьма и Демьян: – Куда, Божия Мать, идешь?

Что в Святых рученьках несешь? – Я иду в чисто поле, на течек. Иду помогать, из беды великой вынимать. Не дам рабе Божией (имя) страдать, не дам ее бело тело убивать, крови алой, чистой проливать, земле сырой понапрасну отдавать. Я ей помогу, Я ее спасу, Я ее из 77 зол унесу, замками запру, ключами заключу. Кто со злом к ее телу белу подойдет, тот от Моего наказания не уйдет. У кого молитва сия будет, того Ангел Мой не забудет, сам придет и Меня позовет. Приду, золотой крест принесу, золотым крестом огорожу, всех притеснителей, гонителей прогоню. Моим хотением, Господним повелением, по этот час, по этот раз. Ключ моим словам. Замок моим делам. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Чтобы солдат не испытывал страха

Положите камень так, чтобы солдат перешагнул его, уходя из дома на службу. Потом возьмите этот камень, перекрестите его и скажите:

Как этот донный камень ничего не страшится, ничего не боится: ни стужи, ни нужды, ни холоду, ни голоду, ни пули, ни огня, ни колкого штыка, так бы и раб Божий (имя) тоже ничего не боялся, в бою не страшился, не растерялся, где нужно лежал, где нужно бежал, а где нужно, метко и быстро стрелял. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

На избавление от страха

Нет страха ни в ночи темной, ни в пустыне безлюдной, ни в огне, ни в воде, ни в ратном деле, ни в бою кулачном, ни в лике покойного, ни в суде земном. Нет страха в сердце раба Божия (имя). Именем самого Иисуса Христа, не убоявшегося смерти на кресте. Аминь.

Для защиты воина

Я получаю очень много писем от солдатских матерей. По их просьбе я даю заговоры-обереги для воина. Читают их перед боем или в какой-либо опасной ситуации.

Господи, спаси, Господи, помоги. На море-океане далеком, на его дне песчаном и глубоком, лежит бел-горюч камень алатырь, на том алатыре-камне есть каменный пень, на том пне каменный человек – тридевять колен. Идол каменный, встань, очнись, встрепенись, оставь свой трон – каменный пень, меня, раба Божия (имя), и моих сотоварищей одень в каменну одежду от запада до востока, от черной земли до голубой высоты. Укрой, спаси, сохрани и оборони: от острой сабли и меча, от рогатины и долгого копья, от дротика каленого, от пуль и пулек, от любых орудий, от стрел огненных. Святые отцы, небесные силы, перебейте, перепахайте, а к моему телу никого не подпускайте. А кто ко мне со злом подойдет, тот день в день через месяц умрет, никто того врага ничем не спасет. Камень, камень, где твоя душа? Кто тебя выпьет и съест, только тот мое слово обойдет, мою каменную одежду возьмет. Именем Бога Отца смерть меня не возьмет. Ключ, замок, язык. Аминь. Аминь. Аминь.

Еще один заговор

Заговаривают воск и носят его всегда с собой.

Свят Бог, свят крест, сойди, Ангел, с небес. Гони все пули мимо меня, мимо моего ретивого коня. Худая дума, худые мысли, худое слово, худое дело, покиньте мое белое тело. Спереди меня крест, сбоку – Ангел-хранитель, над головой моей Иисус Христос Спаситель. Песка в море синем не сосчитать, так чтобы и мое тело врагу не взять, не сгубить, не ранить и не убить. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Чтобы солдат не тосковал по дому

Когда сын уйдет в армию, чтобы тоска не томила сердце, возьмите его рубаху, сходите к реке и, прополоскав ее, скажите:

Берег-отец, вода-мать, берег бьет, вода льет, а из души раба Божия (имя) вся тоска уйдет. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

От притеснения солдата

Очень много писем я получаю из армии. Не зная меня, но поверив мне благодаря моим книгам, солдаты делятся со мной своими бедами.

Эти ребята не ушли еще полностью из детства, сохранили еще надежду в справедливость взрослых. Сердца их еще не загрубели.

Попав, по существу, в чужую среду, находясь с совершенно незнакомыми и такими разными людьми, они теряются. И, как ни подбирай для этого примера слово, к сожалению, они одиноки. Одиноки среди множества себе подобных. Ни для кого не секрет, что в армии существуют произвол и дедовщина. Служащие второго года, пройдя через унижения и притеснения, передают зло как эстафету тем, кто пришел после них.

Иногда бывают такие письма, что становится страшно. Наши сыновья, наши мальчики ничем не защищены. И тогда, повинуясь закону самосохранения, они действуют по-своему: кто бежит, становясь дезертиром, кто совершает преступление.

Листок бумаги, а на нем написано:

«Какой я был дурак! Ребята от армии открутились. Нас же мама воспитала так, что я считал своим долгом перед Родиной быть в армии, чтобы научиться защищать всех своих сограждан: тех, кто учил меня, кто в детстве играл со мной в детском саду, кто лечил меня, когда я болел, тех, у кого я покупал хлеб и мороженое, и тех, кого я не знаю поименно. Ведь не в этом суть, все мы "наши".

Я, наверное, пишу бестолково, но я так устал. Армия – это для меня просто ад, дерьмовый ад. Мама не знает, как мне живется. У нее больное сердце, да и чем она может помочь? За полгода я стал другим. Я утратил чувство собственного достоинства, я стал подозрителен и никому не верю. Унижен дальше некуда. Я – ничто. Не имею своего мнения».

Бывают письма с подписями, а иногда просто с инициалами.

Далеко уже те времена, когда Максим Перепелица и Иван Бровкин могли воодушевить призывников. И уже не только от пуль, но и от жестокосердия кладет материнская рука заговоренные слова своему сыну.

Оберег для военных и чиновников

Читать в день своего рождения, глядя на самый высокий купол церкви:

Как эту церковь никто не сможет с места на место перенести, переставить, так и меня, раба Божия, никто не сможт извести и злым словом ославить. Как этот купол никто не сможет правой и левой рукой с места поднять, так и про меня, раба Божия (имя), никто слова плохого не сможет сказать. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Для неуязвимости при опасных ситуациях

Читают на воду и ею умываются, перед тем как идут в опасные места.

Рана – не к телу опасность – не к делу, кровь – не к плоти, слезы – не к моим очам, ножны – к вражьим мечам. Благослови меня, Ангел-хранитель, и не оставь меня одного. Аминь.

От всех опасностей

Читают утром, уходя из дома.

Господь дал мне дорогу, а злой дух вселил в меня тревогу. Господь зло победит и от зла освободит. Бог свят и Бог крепок. Аминь.

Никакое ружье не возьмет

Лежит дорога, через ту дорогу лежит колода, по той колоде идет сам Сатана, несет кулек песку да ушат воды. Песком ружье заряжает, водой ружье заливает. Как в ухе сера кипит, так бы в ружье порох кипел, а он бы, оберегатель мой, повсегда добр был.

Скорое слово (от оружия)

Если возникла неожиданная опасность, на вас поднят нож или другое оружие, многого не скажешь, а жизнь одна, тут вам поможет скорое слово. Нож дрогнет в руке убийцы, пуля уйдет мимо, ничего враг вам не сможет сделать. Вот это слово: «АБАРА».

Мало того, нападающий на вас человек после этого умрет.

От любого оружия

Читают на дорогу, если нужно куда пойти или поехать по опасным делам.

Завяжу я по пять узлов всякому стрельцу немирному, неверному, на пищалях и луках, на клинках и ножах, на всяком ратном оружии. Вы, узлы, заградите стрельцам все пути и дороги. Ступайте, замкните все пищали, скрутите все луки, повяжите все ратное оружие. Сила и щит за мною. Аминь.

От пуль свинцовых, медных, каменных

В высоком терему, в понизовском, за рекою Волгою стоит красная девица, стоит покра-шается, добрым людям похваляется, ратным делом красуется. В правой руке держит пули свинцовые, в левой – медные, а в ногах – каменные. Ты, красна девица, отбери ружья: турецкие, татарские, немецкие, черкесские, русские, мордовские – всяких языков и супостатов. Заколоти ты своей невидимой силой ружья вражьи. Будут ли стрелять из ружья, и их пули были бы не в пули, а пошли бы эти пули во сыру землю, во чисто поле. А был бы я на войне цел и невредим, и мой конь был бы цел и невредим, а была бы моя одежда крепче панциря. Замыкаю свои приговорные словеса замком, а ключ кидаю в океан-море, под горюч камень алатырь. И как морю не высыхать, камня не видать, ключей не доставать, так меня пулям не убивать до моего живота по конец века.