Две Дианы - Александр Дюма

– Принц Конде, Ла Реноди, барон де Кастельно уже знают о вас, и все воздают должное вашей доблести, – заявил адмирал. – Еще до того, как вы окончательно примкнули к нам, мы видели в вас союзника исключительных достоинств и нерушимой честности. Потому-то мы и постановили не держать ничего в тайне от вас. Вы будете наравне со всеми руководителями посвящены во все наши планы. При этом вы совершенно свободны, связаны только мы…

– Такое доверие… – начал Габриэль.

Но адмирал перебил его:

– Оно обязывает вас только к сохранению тайны. Для начала знайте одно: планы, с которыми вы ознакомились на собрании в доме на площади Мобер и которые тогда были признаны преждевременными, сейчас вполне осуществимы. Юный король слаб, Гизы наглеют, новые гонения уже не скрывают, все это побуждает нас к решительным действиям, и мы начнем…

Но тут Габриэль не дал ему договорить:

– Простите, я говорил, что я ваш, но только в известных пределах. И дабы прервать вашу дальнейшую откровенность, считаю своим долгом заявить, что признаю Реформацию только как религиозное движение, но не как политическую партию, и посему не могу ввязываться в события, носящие чисто политический характер. Франциск Второй, Мария Стюарт и сам герцог де Гиз только что отнеслись ко мне с присущим им великодушием и благородством. Я не могу не оправдать их доверие. Позвольте мне ограничиться лишь идейной стороной вашего учения и воздержаться от действий. Я могу открыто примкнуть к вам когда угодно, но сохраняя при этом независимость моей шпаги.

С минуту поразмыслив, Колиньи произнес:

– Мои слова, Габриэль, не были праздными словами: вы совершенно свободны… Идите своей дорогой, если вам так по сердцу; действуйте без нас или совсем бездействуйте. Мы не ждем от вас никакого отчета. Мы знаем, – подчеркнул он, – что иной раз вы умеете обходиться без союзников и без советчиков.

– Что вы хотите этим сказать? – удивился Габриэль.

– Я все понял, – ответил адмирал. – В данное время вы не можете участвовать в наших действиях, направленных против королевской власти. Будь по-вашему! Мы ограничимся тем, что будем вас ставить в известность о наших планах и переменах. Следовать ли за нами или оставаться в стороне – это ваше личное дело. Вам дадут знать, письмом или через гонца, когда и для чего вы нам понадобитесь, и вы поступите как найдете нужным. Так решили в отношении вас руководители движения. Такие условия вы, думается, принять можете.

– Я их принимаю и благодарю вас, – ответил Габриэль.

И они расстались.

XVII. Донесения и доносы

Прошло время. В жизни героев нашего рассказа, как и в жизни Франции, мало что изменилось. Но тем не менее назревали грозные события.

Итак, вечером 25 февраля 1560 года господин де Брагелонн, начальник тайной полиции, небрежно раскинувшись в кресле, слушал доклад одного из своих секретарей по имени Арпион.

«Сегодняшнего числа известный вор Жилль Роз был задержан в большом дворцовом зале в тот момент, когда срезал золотую цепь у каноника Священной капеллы…»

– У каноника Священной капеллы! Вы только подумайте! – воскликнул господин де Брагелонн.

– Какое кощунство! – сказал мэтр Арпион.

– А какая ловкость! – заметил начальник полиции. – Какая ловкость! Ведь каноник сам малый не промах. Попозже я вам скажу, мэтр Арпион, как мы разделаемся с этим прохвостом. Дальше.

Мэтр Арпион продолжал:

– «Господа уполномоченные от Сорбонны, явившиеся к принцессе Конде с предложением отказаться от вкушения мясной пищи на время Великого поста, были приняты господином де Сешеллем, каковой встретил их с великим глумлением и заявил, что они ему нужны, как прыщ под носом».

– А вот это посерьезней, – поднялся с кресла начальник полиции. – Отказаться от поста и оскорбить членов Сорбоннского университета! Это значительно отягчит ваш счет, госпожа Конде, когда мы начнем подводить итоги! Арпион, это все?

– На сегодня, слава богу, все. Но ваша милость еще не сказала, как быть с Жиллем Роз.

– Отберите в тюрьме еще несколько ловких мошенников, и пусть они во главе с ним отправятся в Блуа; там предстоит большой праздник и, может быть, им удастся потешить короля своими уловками и проделками.

– Но если они по-настоящему своруют?

– Тогда их повесят!

В этот момент явился привратник и доложил:

– Его милость Великий инквизитор веры!

Мэтр Арпион не стал дожидаться, когда ему прикажут удалиться. Он поклонился и вышел. Вошедший был особой поистине важной и устрашающей.

К обычному званию доктора Сорбонны и каноника Нуайонского он присовокупил звание Великого инквизитора по вопросам веры всей Франции. Для того чтобы имя его было столь же выразительно, как титул, он велел себя называть Демошарэс, хотя звали его попросту Антуаном де Муши.[63] С тех пор в народе и стали звать шпионов мушарами.

– Ну и как, господин начальник полиции? – спросил Великий инквизитор.

– Ну и как, господин Великий инквизитор? – отозвался начальник полиции.

– Что новенького в Париже?

– Я как раз хотел у вас спросить то же самое.

– Это значит, что новостей нет, – тяжко вздохнул Демошарэс. – Трудные пришли времена! Ничего нет: ни заговоров, ни покушений. А эти гугеноты – они просто жалкие трусы! Мельчает ныне ваше ремесло, господин де Брагелонн!

– Ну нет! Правительства меняются, полиция остается.

– Однако, – горестно возразил господин де Муши, – посудите сами, чего мы достигли в результате вооруженного налета на этих протестантов на улице Марэ. Мы ведь были уверены, что во время вечерней трапезы они вместо пасхального барашка едят окорок – так, по крайней мере, явствовало из ваших донесений. И в итоге мы имели всего лишь одну несчастную фаршированную индейку! Много ли чести от этого вашего учреждения?

– Всякое бывает, – ответил задетый за живое де Брагелонн. – Вам не больше нашего повезло в деле Трульяра, что жил на площади Мобер. Вы ведь собирались доказать, что Трульяр после омерзительной оргии отдал двух своих дочерей на позор своим единоверцам, а ваши свидетели, которым мы здорово заплатили – ай-ай-ай!.. – отрекаются и вас же уличают во лжи!

– Изменники! – пробормотал де Муши.

– Чистая неудача, господин Великий инквизитор, чистая неудача! – не без удовольствия поддел его господин де Брагелонн.

– Но неудача эта произошла только по вашей вине! – вспылил Демошарэс.

– Как вы говорите? По моей вине? – переспросил ошарашенный начальник полиции.

– Несомненно! Вы слишком много обращаете внимания на всякие там донесения свидетелей и на прочие пустяки! Что нам за дело до их вранья и отговорок? Надо было продолжать как ни в чем не бывало и в конце концов обвинить этих изуверов!