Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев

Остается загадкой, кто распорядился удалить Карла из Бендер. Султан просто физически не имел времени как-то ответить на последние события; хан формально не имел на это полномочий и был занят своими проблемами. Скорее всего, это сделал на свой страх и риск сераскир Исмаил-паша, которому дальнейшее пребывание шведского короля представлялось опасным. Пока конечной целью поездки были Салоники, но после вмешательства С. Понятовского, получившего от Карла письмо и проинформировавшего султана о бедственном положении короля, шведам определили место жительства в городе Демотика, в 40 километрах к югу от Адрианополя. Султан, находившийся под влиянием фаворитов, и прежде всего своей матери, расположенной к Карлу XII[221], вникал пока в то, что произошло в Бендерах, а потому время для личной встречи с королем еще не подошло. Но близкая расправа с виновниками преследований Карла была уже не за горами.

После калыбалыка Карл заболел и в течение одиннадцати месяцев не вставал с постели. Вот на сей раз для него действительно наступили дни ленивой собаки! Он лежал днем и ночью, сняв только верхний сюртук и сапоги, перекатывался на соседний диван, когда меняли постель, и принимал пищу лежа. Основным развлечением были сказки, которые рассказывал Хюльтман. Официально король считался бальным, но на самом деле, как пишет Лильегрен, им, скорее всего, снова овладела депрессия. Слишком велика была нагрузка последних лет, и она сказалась даже на таком железном организме, как у короля Швеции.

... Скорость передвижения кортежа из Бендер в Демотику полностью зависела от короля, а он ехал не торопясь, пока, наконец, 17 марта не добрался до места. Зачинщики Бендерской замятии к этому времени были уже наказаны, и шестой визирь — Ибрагим-паша — готовился приветствовать короля Швеции, пригласив его в соседний город Тимурташ (Демирташ). Король прибыл в Тимурташ 23 апреля и поселился в местном замке. Ибрагим-паша к этому времени кое-как успел войти в круг своих обязанностей. Он созвал массу своих друзей, пожелавших посмотреть на короля Швеции, выступил из Адрианополя с большой и пышной процессией, разбил в поле роскошный шатер и пригласил короля к себе в гости. Король, никогда ранее не встречавшийся с турецкими чиновниками, извинился и сказался больным. Но великий визирь настаивал на приглашении, и тогда Карл осведомился у него, будет ли в его обществе султан, дав понять, что без султана ему там делать нечего. Султан, естественно, не появился, и Ибрагим-паше пришлось ни с чем убираться домой. Султан, рассерженный на неловкие действия великого визиря, дал указание задушить его, так что шестой великий визирь находился при исполнении своих обязанностей всего двадцать один день.

9 июня 1713 года в Тимурташ с письмом Госсовета из Стокгольма прибыл Самюэль Окерхъельм. Для честолюбивого 28-летнего шведского чиновника и зятя К. Фейфа встреча с королем была настоящим шоком. Он нашел Карла XII «..лежащим по нездоровью не на роскошной королевской кровати, а на матраце на полу в верхней одежде, что сначала мне показалось довольно необычным и поразило в самое сердце». С. Окерхъельм доложил о плачевном состоянии отечества и остался в Турции работать секретарем в королевской полевой канцелярии.

Лежачий король даже успел осуществить реорганизацию своей канцелярии: он разделил ее на шесть экспедиций, поставив во главе каждой из них советника, подчинявшегося лично ему и никому другому. Самой главной экспедицией стала так называемая ревизионная, заведующего которой стали звать «верховным омбудсманном» и которая контролировала исполнение всех указаний и предписаний короля и выполняла роль его рупора по юридическим вопросам. Три экспедиции занимались внутри-, а две — внешнеполитическими делами.

Султан, довольно деятельно занимавшийся подготовкой войны с Россией, по совету своих жен решил обходиться снова без великого визиря — вероятно, потому, что ни один из них не мог установить нормальных отношений со шведским королем. Ближайшим своим помощником он сделал каймакана Али-пашу, женив его та своей девятилетней дочери. Ситуация в некотором смысле снова стала выглядеть для Карла XII довольно благоприятной. Но это была иллюзия, ибо общеевропейское положение складывалось далеко не в его пользу. Гадебуш блеснул яркой звездой на небосводе Швеции и скоро погас. Стенбок так и не смог прорваться в Польшу, и вместо этого он выступил на запад, в Голштинию. К новому году, вероятно, находясь в мрачном настроении, он сжег немецкий город Альтону, наполненный саксонцами и русскими, а потом, уступая численному превосходству противника, заперся в крепости Тённинген, в которой голодал до мая 1714 года, а потом капитулировал. Для Карла XII это было окончательное и бесповоротное крушение всяких надежд на будущее.

Вместе с гибелью армии Стенбока пыл к войне с Россией у турок мгновенно угас. Король Швеции уже не представлял для Блистательной Порты никакого практического интереса. К тому же заканчивалась война за испанское наследство, и Австрия, сильная в глазах турок держава, развязывала себе руки. Мир с Россией стал для султана насущной необходимостью. Посла П. А. Толстого приказали из Семибашенной тюрьмы освободить, привести в порядок, накормить и доставить на переговоры в Адрианополь. Каймакан Али-паша оказался энергичным и деловым чиновником, и султан снова вернулся к гаремным делам, а в июне 1714 года, сразу после капитуляции армии Стенбока в Тённингене, между Россией и Турцией был заключен новый мирный договор.

Как нельзя некстати в Турции в это время «зашевелил крылышками» бабочка-король Станислав Лещинский. Он прибыл сюда еще до Бендерской замятии и изложил королю свою идею об отречении от трона. Король тогда дружески посоветовал ему «не дурить» и «выбросить эту мысль из головы». Позже Лещинский уехал в Яссы, потом в Бендеры, так что туркам пришлось присматривать еще за одним неприкаянным королем. В первую очередь туркам захотелось избавиться от толпы поляков и украинских казаков, гуртовавшихся вокруг шведского короля, и они предложили Лещинскому забрать их с собой в Польшу. С этой целью турки снарядили к польской границе экспедицию, в которой принял участие и Станислав Лещинский. Строились планы с его помощью поднять в Польше против русских и саксонцев восстание. Появление мнимого короля на границе своего мнимого государства никакого восстания против Августа и Петра, естественно, не вызвало, и идея провалилась. Зато турки скоро договорились с Августом. Лещинский же после этого отправился «порхать» по Европе.

Пришлось и Карлу XII, как ни горько было сознавать свое поражение во всей польской политике, делать попытки примирения с Августом — правда, в обмен на совместный союз против России. Но было уже поздно: Швеция и ее король представлялись Августу битой картой, и ничего путного из этих переговоров для шведов не вышло. Как бы то ни было, а пришло время, когда стало не до чужих корон, и нужно было позаботиться о собственной. Из Стокгольма доходили глухие вести о том, что после бендерских событий, когда король стал фактически пленником султана, в стране начались разговоры о необходимости предпринять какие-то шаги, раз Швеция теперь надолго осталась без короля. Как назло, Карл заболел малярией и шесть недель находился между жизнью и смертью. Местность под Тимурташем оказалась гнилая, и многие из шведов уже отдали Богу душу. Но король выжил, его здоровый организм перенес и эту болезнь.