13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь - Вальтер Моэрс

Замоним нервно рассмеялся:

— Ой-ой-ой, как страшно! Что это такое? Один из твоих недоработанных патентов?

— У меня получилось! — победоносно прокричал Филинчик. — Я приручил тьму! И помог мне в этом ты, мой мальчик! — добавил он, обращаясь уже ко мне. — Тогда в лаборатории ты был совершенно прав! Помнишь, что ты сказал? Ты сказал, что тьма, возможно, просто еще не привыкла к новым условиям. Так оно и было. Со временем она стала намного покладистее. Она, конечно, еще не совсем ручная, но это и понятно: мы ведь имеем дело с самой сильной энергетической формой универсума. Просто она еще не совсем объезжена.

Облако заржало и встало на дыбы.

— Голоса животных — это моя идея! — гордо сказал Филинчик. — Звуки, которые производит тьма, совершенно невыносимы. Я записываю их с помощью вот этого фили́нова транслятора и преобразую потом в голоса животных. Можно преобразовывать их во что угодно, в классическую музыку например. Только она нагоняет на меня тоску.

— Самая сильная энергетическая форма универсума — это я! — не сдавался замоним.

— А вот и нет! — крикнул ему Филинчик. — Ты просто ошибка алхимии. Провалившийся эксперимент. Я пришел, чтобы выбросить тебя на свалку истории.

— Так вот чего ты хочешь? — проговорил замоним. — Ты и я. Мозг против мозга.

— Семь мозгов против одного, — поправил его Филинчик. — Начинай!

(Примечание. Последующие события, к сожалению, не могут быть освещены с помощью традиционных повествовательных средств. Замоним и Филинчик мерились силой своих мыслей. И это, естественно, были вовсе не обычные мысли. Хотя и необычными назвать их тоже было бы неправильно. Сказать, что это были гениальные или уникальные мысли, означало бы непростительное принижение. Это были скорее ослепительные вспышки разума, представить себе которые невозможно, производимые самыми грандиозными, самыми титаническими умами нашей планеты. Мысли эти были настолько сложны, абстрактны, революционны, глубоки и невообразимы, что любой нормальный мозг тут же потерял бы рассудок, стоило ему задуматься хотя бы над одной из них.

Все живые существа на «Молохе», к счастью, нисколько не пострадали. Команда все еще находилась под гипнозом замонима, который позволял ей думать только о том, что было нужно ему. Грот и Цилле по известным причинам имели иммунитет. Только мне пришлось выдержать на себе эту битву от начала и до конца. То, что я не сошел при этом с ума, думаю, объясняется наличием в моем организме бактерий интеллекта, которыми я заразился от Филинчика и которые наверняка позаботились о создании в моем мозгу какого-то защитного барьера.

Думая в первую очередь о безопасности своих читателей, привожу мысли Филинчика и замонима в зашифрованном виде. Так что, если вы, конечно, не хотите провести остаток жизни в сумасшедшем доме, ни в коем случае не пытайтесь их расшифровать! Скажу только — речь шла не о ключевых вопросах универсума, а об ответах на них.)

Начинал замоним:

— ответил Филинчик. —

Замонима это ничуть не смутило.

— сказал замоним и победоносно рассмеялся.

— спросил Филинчик и тут же сам дал ошеломляющий ответ на свой вопрос:

У меня раскалывалась голова. Их мысли были невыносимы своей глубиной, шириной и высотой.

Я спрашивал себя, как долго еще смогу протянуть, но тут вдруг в голове моей послышался голос «Лексикона» Филинчика.

— Послушай, мой мальчик, — шептал мне Филинчик, — я скажу тебе, что ты должен сделать. Тихонько подкрадись к замониму и брось его в центр Облака Тьмы. Это самая сильная сила универсума. Уж она-то с ним справится. Но запомни: ни в коем случае не думай ни о том, что ты делаешь, ни о том, что ты собираешься сделать. Замоним тебя не видит, но он может читать твои мысли. Я постараюсь отвлечь его, но боюсь, это будет не надолго.

— воскликнул Филинчик, отвлекая замонима. —

Я не знаю, что тяжелее: думать совсем не о том, что ты делаешь, или же делать совсем не то, о чем ты думаешь. Только куда сложнее думать ни о чем или даже просто думать, что ты думаешь ни о чем, и в то же время делать совсем не то, о чем ты думаешь. Попробую объяснить по-другому.

Мне все время приходилось думать, что я ничего не делаю и стою на месте, в то время как на самом деле я медленно приближался к замониму.

Йети-стражники не представляли для меня опасности. Замоним был всецело поглощен дуэлью с Филинчиком и не мог ими командовать, так что они стояли неподвижно, как выключенные роботы, и тупо пялились на Облако Тьмы.

Я медленно, шаг за шагом, приближался к замониму. Мне пришлось пуститься на хитрость и все это время представлять себе капельку пота, которая якобы катится у меня по спине, в то время как я стою на месте и наблюдаю за дуэлью Филинчика. Я уже сам превратился в эту капельку пота, эту маленькую соленую бусинку, которая катится по шерсти, прокладывая себе извилистую дорожку вниз.

(Маленький шажок.)

Я скатился вниз по затылку и побежал в густой шерсти по позвоночнику.

(Еще шажок.)

Так, вдоль позвоночника, я катился вниз по спине.

(Еще шажок.)

Ой, шерстинка на пути. Шарахнулся в сторону, но слишком поздно, часть жидкости осталась висеть на нем. Уменьшившись почти вдвое, я покатился дальше.

(Еще шажок. Уже близко.)

О! Хм… Я капля пота… Я капля пота…

(Еще шажок. Остался метр.)

Капля пота. Капля пота. Капля пота. Мой мозг отключен. От волнения ничего другого не приходило в голову.

(Последний шаг. Почти у цели.)

— Давай! — шептал Филинчик. — Давай!

— АГА! ПОПАЛСЯ, ПРОКЛЯТЫЙ ЗАМОНИМ!

Эта мысль вдруг жирным шрифтом отпечаталась у меня в мозгу, и я ничего не мог с этим поделать. Слишком уж сильно мне хотелось поскорее утереть нос ненавистному замониму. Если бы Филинчик не вмешался, возможно, ничего бы не произошло. А так я потерял контроль. Замоним отреагировал мгновенно:

— Йети, хватайте Синего Медведя!