Трилогия "Багдадский вор" - Андрей Белянин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А вашему ишаку я насыплю вкусного ячменя. Но поспешите, уважаемый Абдулла, время не ждёт…
Услышав волшебное слово «ячмень», Рабинович тут же сделал финт ушами, отсалютовал хозяину хвостом и бодренько протанцевал за крупной женщиной, оставив раздираемого сомнениями Льва. С одной стороны, он не мог сбежать, бросив в чужом дворе ослика, с другой — не мог и остаться, потому как это требовало умения готовить настоящий узбекский плов.
По преданию, его рецепт придумал сам Авиценна, великий учёный и врачеватель Востока! Он же научно рассчитал соотношение мяса, риса и овощей, однозначно запретив использовать говядину, птицу и дичь. Только годовалый барашек, только оранжевая морковь, белый рис, жёлтый лук, чёрный тмин, красный перец, шафран, имбирь — и тогда правильно приготовленное блюдо становится лекарством! Его было рекомендовано есть не чаще двух раз в месяц, запивая именно чаем, а не водой или вином. А к приготовлению настоящего плова никогда не допускали женщин, ибо плов — сугубо мужское искусство!
— Честно говоря, — нервно бормотал бывший москвич, быть может в первый раз в жизни берясь за овощи, — всё, что я помню об этом деле, так это то, что крышку с кастрюли нельзя снимать до полной готовности. И взбрело же Насреддину умотылять налево… Где мой поварской колпак, белый фартук и кулинарная книга? Эх, где наша не пропадала-а…
Он довольно быстро почистил и порубил кружочками морковь, поставил казан на огонь, бросил туда курдючный жир и плеснул подсолнечного масла. Порезал баранину порционными кусочками и принялся чистить лук…
Вот тут мама ой…
В том смысле, что луковиц было штук десять, а Лев заревел уже на второй. Слёзы катились ручьём, но главный вор Багдада не привык сдаваться. Он быстренько выбежал за ворота, честно отрыдал своё, хлюпнул носом и вновь кинулся с ножом на лук. Но следующие три луковицы добили его окончательно. Оболенский вновь выбегал и плакал, возвращался, резал лук и снова убегал в слезах. Он даже не понял, что на третий или четвёртый раз за ним уже с ужасом следили трое мужчин в запылённых одеждах караванщиков…
— Глаза да не обманывают меня, почтеннейший Али ибн Юсуф, этот человек выбегал из твоего дома в слезах!
— Вай мэ… Неужели случилась беда? Неужели горе пришло под твой кров?
— Клянусь Аллахом, там у меня кто-то умер, — сухо резюмировал самый старший и недолго думая разразился бурным плачем. Спутники его поддержали, два верблюда, гружённые тюками, флегматично вздохнули.
Одолев восьмую луковицу, Лев сумел сквозь слёзы разглядеть упавших на колени мужчин, рвущих на себе одежду. Его большое сердце всегда отличала способность к состраданию.
— Эй, хозяйка! Там перед воротами три чувака плачут. Честное пионерское! Не ваши, а?
Тётка пулей вылетела из дома в сопровождении пяти разновозрастных детишек. При виде рыдающей троицы у неё подогнулись колени, и она горько заголосила на одной ноте, обняв самого младшего ребятёнка:
— Вай дод, вай мэ, за что Всевышний отвернулся от нас?! Как нам жить? Нет мне утешения, пусть я тоже умру, вай мэ-э…
— Воистину, твоя жена в слезах, Али ибн Юсуф, ангел смерти Азраил посетил твой дом! — Двое караванщиков обняли старшего и зарыдали ещё громче.
Перепуганные дети добавили вою. Быстро включились сочувствующие соседи по улице. К тому моменту, когда упёртый Оболенский наконец-то разделался с луком, высыпал его в казан, завалив сверху морковкой и мясом, слёзно рыдал уже весь квартал.
Сентиментальные восточные люди по-русски рвали рубахи на груди, вопящие женщины драли волосы на голове, собаки заливались горестным воем, смущённое солнце недоумённо взирало с небес, и, возможно, даже сам Аллах подумывал, а не добавить ли ещё и грустного дождичку? Для полного офигенения! Но в пиковый момент к воротам неожиданно протолкалась уверенная девица в чадре, ведущая за собой белого ишака.
— Лёва-джан, тебя ни на минуту нельзя оставить одного! Что ты сделал этим бедным мусульманам?
— Ещё ничего не успел, — буркнул Багдадский вор, пытаясь без мыла оттереть руки от липучего бараньего жира. — Я тут, блин, шеф-поваром подрабатываю, клиенты заказали плов.
— Ты умеешь готовить плов?!
— Ну типа я экспериментирую…
— Тогда тупо засыпай рис, лей воду и накрывай крышкой, — тепло посоветовал Ходжа. — Но никому не говори, что готовил именно плов! Ибо, если не получится, всегда можно соврать, что ты варил не плов, а шуле.
— Что такое шуле?
— Так, фигня, переводится как «нечто из мяса с рисом»… А я пока пойду разберусь с этим вселенским горем. Они же привлекут своими стенаниями всю Бухару!
Домулло убил, наверное, с полчаса, выясняя у всех первопричину трагедии, но старый караванщик и его жена столь яростно рыдали в обнимку, что добиться от них хоть какого-то вразумительного слова было просто невозможно. Ходже пришлось скинуть жаркую паранджу и, представившись работником кладбища, громко попросить проводить его к умершему. Покойника искали долго. Сначала в доме, потом среди трёх караванщиков. А так как не нашли нигде, то…
— Зачем же ты плакала, глупая женщина?!
— Потому что ты первый плакал, возлюбленный муж мой!
— Почему ты не спросила меня о причине моих слёз, да не вспомнит тебя Аллах в Судный день?
— Меня?! Да чтоб он и не обернулся, когда шайтан будет по одному вырывать все волоски из твоей бороды! Сам обманул меня фальшивыми слезами, да ещё и ругается при людях! Правоверные, слушайте все, как недостойный муж обижает верную жену! А я ещё наняла для него искуснейшего приготовителя плова…
— Ах ты, старая корова, ворчливая сова! Вай дод, где моя самая большая палка?!
— Да уж, этим тебе не похвастаться, муж мой! Пусть все знают, что у тебя ма-а-аленькая…
Ходжа догадался запереть ворота ровно за минуту до того, как на улице день скорби плавно перешёл в шумный семейный мордобой. Караванщик душил жену, она пинала его, соседи левой стороны улицы дубасили правую сторону, и только два верблюда всё так же взирали на буйство человеческих страстей с изумительной флегматичностью и пофигизмом.
— Нам туда лучше не выходить, уважаемый, переждём здесь.
— А у меня вроде готово, — неуверенно признал Лев, приподнимая крышку. — Как ты там называл это, шуле?
— Мм… это не шуле, — восхищённо принюхался Насреддин. — Это настоящий плов, Лёва-джан!
И они торжественно в четыре руки вывалили содержимое казана на огромное расписное ферганское блюдо. Ибо истинный плов подают только в посуде, расписанной вручную синими, зелёными и коричневыми красками, получаемыми из растений и глины. И есть его положено прямо пальцами, запрокидывая голову, выгибая брови и щурясь от удовольствия. Ему надо отдаваться без раздумий и без остатка, как самой любимой женщине. Им нужно наслаждаться, его не стыдно боготворить, он насытит тело и успокоит душу, а в сердце поселит несказанную радость.
Соучастники только-только съели по первой горстке, как шум на улице подозрительно стих и в ворота постучали.
— Кто там? — нагло проорал бывший помощник прокурора, и домулло поддержал его согласным чавканьем.
— Э-э, это мы, хозяева дома, — после секундного замешательства ответили с той стороны. — А можно спросить, уважаемый, чем это так вкусно пахнет? Клянусь Аллахом, столь дивный аромат восхитительнейшего кушанья вызвал у нас обильную слюну и неведомое доселе щекотание в желудке…
— Эх, налетай, правоверные! — Лев вынужденно поднялся, протопал к воротам и, сняв засов, распахнул их настежь. — Налетай, казан большой, не знаю, как на сорок, но человек на тридцать точно хватит! А может, и все тридцать пять.
То, что в ворота сразу хлынула толпа, и спасло нашего героя, ибо вслед за семьёй караванщика во двор вломилась и невесть откуда взявшаяся стража. Кого они искали, было ясно без объяснений, но в общей суматохе Ходжа вывел обоих осликов, а гражданина Оболенского он нагнал аж через два квартала. Багдадский вор восседал меж горбов одного гружёного верблюда и вёл в поводу второго.
Его совесть была чиста: как вы помните, непонятно каким чудом он ухитрился в экстремальных условиях накормить кучу народа, а никто не заплатил ему ни полтаньга и даже не сказал спасибо. Это уж не говоря о риске, стрессе, нервах и всём таком прочем. Поэтому два корабля пустыни были взяты на абордаж, а груз китайского шёлка, русского льна и персидских халатов легко перекочевал к самым бесчестным и нетребовательным перекупщикам. Впрочем, от самих верблюдов многоопытный домулло тоже посоветовал побыстрее избавиться.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Хвала Аллаху, что бы ни случилось!
Пророк Мухаммед (русский аналог назовёте сами?)Так что к обеду этого же дня два перемигивающихся ослика, везущие на своих спинах двух достойных ханум в богатых платьях и глухой парандже, остановились прямо напротив эмирского дворца, наблюдая за бегающими взад-вперёд стражниками.