Сопротивление большевизму. 1917-1918 гг. - Сергей Владимирович Волков

железные листы с крыш. Повсюду вспыхнули пожары. Уже к вечеру советские войска пошли на приступ города. Командир 8-го латышского полка прапорщик Лаубе дал приказ своим стрелкам проникнуть в город с северной стороны через огороды и сады. Короткими перебежками стрелкам удалось достигнуть жилых домов, но здесь с оглушительным «Ура!» на них бросился в штыки офицерский отряд. После короткой ожесточенной схватки, оставив несколько десятков переколотых стрелков, латыши отступили и залегли в огородах. Смертельно был ранен председатель полкового комитета Петерсонс. Коммунистический отряд под командованием Громова и венгерские интернационалисты двинулись со станции Всполье на штурм городского вала. Их цепи, поддерживаемые артиллерийским огнем с Леонтьевского кладбища, двигались по Угличской улице к Сенному рынку. Их встретили пулеметным огнем с чердаков и колоколен, и все атаки красных захлебнулись в крови. На следующий день, подтянув резервы – батальон китайских наемников и батальон 1-го Варшавского полка – большевики возобновили атаки, но и они были отбиты. Скоро большевистскому командованию стало ясно, пока у них не будет численного превосходства в несколько раз, своими атаками они только обескровят свои части, но город не возьмут.

13 июля к Ярославлю подошел второй бронепоезд, а 15 июля – третий. 18 июля прибыл 6-й Тукумский латышский стрелковый полк и большой коммунистический отряд под командованием бывшего военнослужащего австрийской армии Д. Куделко. Это значительно усилило осаждающие войска и позволило охватить город огненным кольцом. Только восточная сторона, выходящая на берег Волги, с железнодорожным мостом оставалась свободной. Получив два добавочных бронепоезда, большевики еще яростнее начали обстреливать город, не считаясь с тем, куда летят снаряды. Запылали Губернская, Городская терапевтическая и детская больницы. Кварталы Угличской, Большой и Малой Даниловской, Владимировской и Никитинской улиц представляли собой сплошное пожарище – над древним городом повисла гигантская дымовая завеса, не пропускающая лучи солнца.

Поднимая восстание, Перхуров надеялся на помощь находящихся на севере белых отрядов и англичан. Еще в середине июня ему удалось наладить связь с Мурманском, где высадился английский десант. Из образовавшегося в Мурманске Верховного Управления Северной области сообщалось, что не сегодня завтра в Архангельск войдет английская эскадра и высадит десантные войска для борьбы с большевиками. Однако расчет на английскую помощь был не обоснован: во-первых, английские корабли вошли в Архангельск только 2 августа; во-вторых, десант был весьма малочисленным, чтобы вести военные действия в широком масштабе; в третьих, главным заданием десанта была не так борьба с большевиками, как захват английских грузов, которые прибыли в Архангельск еще до революции, и британское правительство опасалось, что эти военные грузы через советчиков попадут в руки немцев.

Отсутствие какой-либо помощи извне не смутило повстанцев, и бои не прекращались ни на один день, только затихая к ночи, чтобы с рассветом возобновиться с новой силой. Патроны и пищу подносили женщины и подростки. Они помогали чем могли: набивали патроны в пулеметные ленты, подбирали под огнем раненых и уносили их на перевязочный пункт. Но с каждым днем все больше и больше редели ряды защитников города.

На исходе второй недели восстания советским войскам удалось прорвать оборону, бои перекинулись к центру города, и велись на улицах и парках. Особенно ожесточенные бои разыгрались за район предместья Твериц. Несколько раз стрелки 6-го латышского полка и батальон китайских наемников пытались выбить укрепившихся белогвардейцев, но каждый раз, неся большие потери, вынуждены были отступать. Только после кровопролитного боя 19 июля, во время которого пали почти все защитники, Тверицы были заняты советскими войсками.

В штабе восставших все еще лихорадочно ждали вестей, что на помощь идут русские и английские отряды – никто на помощь не шел. Наконец, видя невозможность продолжать дальнейшее сопротивление, генерал Карпов, которому Перхуров передал командование, поверил провокационному предложению немецкого лейтенанта Балка. Балк прибыл в Ярославль еще до начала восстания с Германской военной комиссией, которую он возглавлял, для взятия на свое попечение около 1000 германских военнопленных, находящихся в Ярославле. Согласно Брестскому мирному договору, германские военнопленные освобождались от плена и переходили на положение дружеских военных частей, временно находящихся на территории России до своей эвакуации на родину – в Германию. Они получали статус неприкосновенности и подчинялись только своей Военной комиссии, которая в свою очередь подчинялась германскому посланнику в Москве, графу Мирбаху. Предложение Балка заключалось в том, чтобы повстанцы, как вооруженная часть русской армии, не признающая Брест-Литовского мира и продолжающая считать себя союзниками Англии и Франции и, следовательно, находящаяся в состоянии войны с Германией, сдалась бы в плен Германской военной комиссии. Таким образом, повстанцы обретали статус военнопленных, находящихся под стражей немецких солдат. Балк гарантировал им неприкосновенность и обещал не выдавать их советским властям.

Эта замысловатая комбинация, как и следовало ожидать, закончилась трагически. Узнав, что часть повстанцев перешла на положение «военнопленных», советское командование повело генеральное наступление. Однако часть повстанцев, не поверившая Балку, оказала красным самое ожесточенное сопротивление и не позволила им ворваться в центр города. Оперативная сводка, переданная в Москву Военно-революционным комитетом Ярославской губернии, характеризовала итог боя следующим образом: «Наступление 20 июля, подготовленное огнем тяжелой артиллерии, вследствие усталости наших частей не привело к занятию всего города, но отдало в наши руки все главные подступы».

Ночью на 21 июля небольшой части повстанцев удалось прорваться через Романовскую заставу и разойтись по деревням, где их скрывали крестьяне, чтобы позднее, переодевшись в крестьянское платье, пробраться на Урал и продолжать борьбу с большевиками.

21 июля, не встречая сопротивления, красные полки заняли весь город. Дымящиеся и заваленые грудами кирпича, битого стекла, исковерканного железа с крыш, улицы были покрыты трупами и стонущими ранеными, которых тут же приканчивали штыками красные янычары. Интернационалисты и стрелки врывались в уцелевшие от пожара дома; гонялись по дворам и садам за скрывающимися, хватали их, куда-то уводили. Сдавшиеся в плен лейтенанту Балку повстанцы были выданы большевикам в первый же день. Об их судьбе откровенно и цинично сообщила позднее «Красная книга ВЧК» (1-й выпуск): «Председатель Германской комиссии лейтенант Балк приказом за № 4, 21 июля 1918 года, объявил гражданскому населению г. Ярославля, что Ярославский отряд Северной добровольческой армии сдался вышеозначенной Германской комиссии. Сдавшиеся были выданы большевистской власти и в первую очередь 428 из них были расстреляны». Это только в первый день, а о дальнейших расстрелах в Ярославле и его окрестностях сообщает обстоятельно историк и публицист Мельгунов в своей книге «Красный террор»: «По моей картотеке насчиталось за это время в тех же территориальных пределах 5004 карточки расстрелянных. Мои данные, как я говорил, случайные и неполные; это преимущественно то, что опубликовывалось в газетах, и только в