Хлопок одной ладонью - Василий Звягинцев

— Будем стараться, Виктор Викторович…

На предельной скорости, какую позволяли узкие лесные дороги, колонна из четырех трехосных грузовиков за два часа домчалась до надежно укрытой в чаще вековых лесов базы. На территории округа их было довольно много таких — давным-давно свернутых, «закуклившихся» полков и бригад. Во время очередной военной реформы, еще восьмидесятых годов прошлого века, предыдущим Местоблюстителем решено было резко сократить на подведомственной территории количество воинских частей полного штата, с целью экономии средств и повышения качества призывного контингента. На случай же какой-нибудь войны или прочих непредвиденных обстоятельств гарнизонные городки, парки и склады поддерживались в достойном виде.

Две-три роты «территориалов», укомплектованные в основном сверхсрочнослужащими специалистами и офицерами ограниченной годности или теми, у кого служба «не пошла», дожидающимися пенсии в обер-офицерских чинах, охраняли, чистили, смазывали вверенное им имущество. Следили за сроками годности боеприпасов, портянок и консервов. Регулярно проводили регламентные работы, проветривали, подбеливали и подкрашивали казармы, ворота, заборы, грузовики, танки, пушки и гаубицы. Готовились, если грянет вдруг мобилизация, принять, вооружить и обмундировать тысячи и десятки тысяч приписников. Отправить на фронт маршевые роты и батальоны и вновь продолжить размеренное, не такое уж скучное, как может показаться чересчур импульсивным натурам, существование.

С не слишком ухоженной бетонки машины свернули вправо у неприметной стрелки-указателя «БХВТ МВО № 34» и грозного предупреждения: «Стой! Запретная зона. Охрана стреляет после первого предупреждения!» Остановились перед надежными, из десятимиллиметровой стали склепанными воротами, любовно окрашенными желтовато-зеленой «танковой» краской. В обе стороны за пределы видимости уходил между стволами сосен глухой бетонный забор, обмотанный поверху колючей спиралью.

На рев моторов из узкой калитки показался весьма немолодой вахмистр с грубым лицом. Неторопливо, будто через силу, отдал честь штабс-капитану и молча на него воззрился, ничего не докладывая и ни о чем не спрашивая. Явился, мол, куда не звали, сам и говори, что и зачем.

— Начкара или командира пригласите. Штабс-капитан Уваров по приказу Великого князя…

Тут же явился и начкар, поручик, дослуживающий как бы не четвертый срок в своем чине.

«И со мной такое же могло быть», — мельком подумал Валерий.

— Из Берендеевки вам звонили?

— Документы предъявите, — не проявляя ни радости, ни радушия, казенным тоном произнес офицер.

Пожав плечами, Уваров протянул удостоверение.

«Интересно, губами шевелить не будет, читая?» — мысленно съязвил он. И тут же устыдился. Мало ли, какие у человека обстоятельства, а сам он, может быть, достойнейший солдат и душа своей компании. И у него неизвестно откуда явившийся лощеный граф, далеко оторвавшийся в карьерной гонке, вполне может вызвать подсознательную неприязнь. Да и звонок от САМОГО, если он был (да был, конечно), отнюдь не настраивает на фамильярность или просто товарищескую общительность.

— Слушаю вас, господин капитан, — протянул начкар книжку. — Поручик Терпигорев, к вашим услугам. Командир велел отвести к нему, если все в порядке.

«Наградили же человека фамилией, оттого и мается. А скорее наоборот, с самого начала они все такие, Терпигоревы, пятьсот или тысячу лет, зря же в нашем народе клички не вешают… Лучше б в церковнослужители подался, там таким самое место, а не в офицеры. А с другой стороны, может, ему и в поручики выбиться — счастье? Дотянуть до казенной пенсии с мундиром. Если остальная родня крестьяне или приказчики в скобяной лавке».

С командиром базы, в пику своим подчиненным вполне молодым и жизнерадостным подполковником, все дела порешали в момент.

Правда, ничего лучшего, чем древние, очень неудобные в обращении гранатометы «Дротик», подполковник предложить не смог.

— Чем богаты. Зато, как в том анекдоте, у нас их… А еще один плюс — гранаты к ним и противотанковые, и осколочно-фугасные, и даже картечь. Главное, не бояться и чтоб сзади на двадцать метров ни одного твердого предмета. Из помещений стрелять не советую. Еще «Васильки» есть, но те чисто противопехотные.

— Знаю, приходилось. Пойдут и «Васильки». А вы мой совет примите — поднимайте весь личный состав и садитесь в плотную оборону со всей тяжелой техникой. Минометы по всем азимутам нацельте. При вашем рельефе местности — самое то. Кроме меня, думаю, к вам в ближайшее время никто свой не подъедет.

— А поточнее вы не могли бы?

— Рад бы. Но, полковник…

Уваров с полным удовольствием посидел бы здесь, в очень надежном месте, где час, день, сутки можно не слишком заботиться о грядущем. Это ведь только гражданские люди мыслят граничными категориями — или ты герой, или ты трус. Идешь умирать за нас, так молодец, за то мы тебя и держим, пока сами ходим в оперетту и рестораны, а если вдруг раздумал, тогда ты негодяй.

— Ничего я вам не скажу. Сегодня вылетел из Польши. Сейчас — здесь. Информация — почти нулевая. Единственное, как брату скажу — считайте, что в окрестностях Москвы высадился десант не знаю кого силами до армейского корпуса. Часть штурмует столицу, часть бегает по окрестностям. Хватит силы и упорства — выживете. Я так в варшавском арсенале отбивался. Не слышали?

— Слышал. А правду не скажете?

— Нет, полковник, и не просите. Разве только за отдельную плату…

— Контрпереворот, наверное, — философски заметил подполковник. — Ну, поглядим. Нам и там и там ловить нечего. «Сиди, Володя, на горе́, оттуда виднее, как других раздевают»[115]. Сто грамм выпить хотите?

— Но не больше…

Гранатометов и другого смертоносного имущества, подходящего для маленькой отдельной войны, погрузили, сколько поместилось в машины, на все готовые и ко всему привыкшие офицеры Уварова. Для личной войны, если хотите.

Следующие километры до Берендеевки проскочили за два с половиной часа. Быстрее никак не получилось, несмотря на то, что Уваров отодвинул от руля водителя и сам взял в руки толстое эбонитовое кольцо. И мотор ревел, и виражи Валерий закладывал почти невозможные, не для увеличения путевой скорости даже, а чтобы себя привести в должное состояние. Плоховато у него было на душе, несмотря на демонстративную бодрость и лихость в общении с посторонними.

И все время он ждал засады, как предупреждал Стрельников, вообще чего-нибудь нехорошего. Автомат на коленях — успокаивает, а поможет только для самоуважения. Пока не убьют. На второй и замыкающей машинах поручик Рощин и подпоручик Константинов выставили пулеметы на крыши кабин, по бортам и назад. Поддержат огнем в случае чего, но если снайперская пуля в лоб или фугас под колесом — лично ему будет уже без разницы.

Из кабины Валерий вышел со странным чувством успокоенности. Доехал, вот и все. Теперь командуйте, начальники. А где-то совсем в глубине души мысль ведь крутилась — лично князю сейчас послужим, посмотрит на меня, приметит, отметит. Вождям, когда им плохо, нравится награждать спасителей.

К нему подбежал капитан дворцовых гренадер.

— Как доложить прикажете?

Уваров, вообще строевые офицеры, этих ребят не слишком уважали. Мы воюем в песках и горах, а вы сапоги пять раз в день чистите, чтобы по коврам и паркетам ходить. Но сейчас и этот капитан показался ему своим и близким. Раз автомат на ремне и готовность умереть согласно присяге написана на лице.

— Так и доложите, штабс-капитан Уваров с ротой «печенегов».

Поднявшись на крыльцо, увидев свое отражение в зеркальных стеклах, сам себе понравился. Нормальный офицер, фронтовик-окопник.

А тут навстречу вышел и сам Олег Константинович.

Именно такой, как надо. Подтянутый, в полевой форме с защитными погонами, спокойный, невзирая на обстановку, выражающий лицом приязнь.

— У вас, капитан, есть новая информация?

— Никак нет, Ваше Величество, — Уваров вытянулся, как умел, отдавая честь, поднял локоть на уровень погона. — Прибыл по приказу полковника Стрельникова, готов исполнить…

— Достаточно. Мы все готовы. Только получается не у всех. Выгружайтесь. У вас сколько людей?

— Сто двадцать.

— Все офицеры? Составите главный резерв. Основные силы разместите позади заднего фаса ограды, там как раз стрелка двух очень глубоких оврагов. Создайте опорные пункты, выдвиньте подвижные дозоры по тропам на два-три километра вправо-влево. Связь по взводным радиостанциям, в экстренном случае — ракетами. Позывные вам сообщат. После чего оставьте подразделение на заместителя и прошу в восемнадцать ноль-ноль на ужин и военный совет.

Чекменев не уставал удивляться выдержке Олега Константиновича. Другой уже рванулся бы в Москву лично наводить порядок, разбираться в потрясающем безобразии, охватившем столицу, наказывать виноватых и воодушевлять сторонников, произносить пламенные речи, чтобы переломить настроение колеблющихся. А таких, как известно, при любой смуте — большинство.