Мои воспоминания. Под властью трех царей - Елизавета Алексеевна Нарышкина

href="ch2-1227.xhtml#id1400" class="a">[1227] Продолжительный cercle[1228] после обеда, очень утомительно. У императрицы был нездоровый вид, и она была одета не к лицу.

10/23 января. Вильсон предлагает мир (во второй раз), а также соглашение между всеми странами, включая Америку: международная армия или какое-нибудь интернациональное учреждение для обеспечения мира. Какое же это будет учреждение? Конечно, одни евреи. Таким образом, они будут диктовать свои законы всем народам. Разумеется, мир будет восстановлен, но сколько еще борьбы и какое порабощение! Предложение будет отклонено, и война продлится с новой силой, но когда-нибудь придется к этому прийти, да сбудется Писание!

11/24 января. У меня был председатель Государственного совета Щегловитов. Он считает нужным поддерживать правительство, а основные реформы отложить до конца войны, если начать сейчас, «все распадется». Я ему сказала, что держусь того же мнения, но что, по-моему, следует пойти на некоторые уступки. Спрашивает: «На какие?» Говорю: «Сместить Протопопова». Он его не защищает безусловно, находит, что ему следовало уйти, когда был назначен Трепов[1229], понимает, что Дума относится к нему с возмущением, считая его ренегатом, но не видит повода для такой ненависти.

12/25 января. Молебен в Александровском дворце по случаю именин Татьяны Николаевны[1230], затем визит кн. Голицына. Он мне понравился: нет у него ни тщеславия, ни самоуверенности, понимает серьезность своей задачи. Я ему сказала, что в Думе он должен взять на себя роль миротворца. В ответ: «Позвольте бывать у Вас и пользоваться вашими указаниями; они для меня очень ценны». После него Михайлов бр. помощь и Miss Hapgood[1231].

13/26 января. Утром был Григорьев[1232] с отчетом нашего общества[1233]. Отменно. Завтра снесу отчет императрице. Рассказал мне, будто ненависть к Протопопову вызвана теми 50-ю тысячами, которые он дал Гр., чтобы стать министром; уверяет, что знает это из верного источника, но что это за источник? Если так, то это характеризует человека. Лично я прежде всего осуждаю его лживость и лесть императрице. Опять стужа, не решилась выехать. Навестила раненых. Латыши сражались отлично и дошли бы до Митавы, но в одном из наших полков, сменивших их в окопах, все перепились!!! Поголовно, начиная с офицеров. Солдаты хотели продолжать наступление, но командовать было некому; они последовали примеру начальства, и латыши были вынуждены отступить!!!

14/27 января. У меня только что был военный министр[1234], после доклада государю. Очень предупредительный и приятный, просит, чтобы я им располагала; это очень любезно с его стороны. Передала ему два прошения, которые он обещал удовлетворить. Была у императрицы. Ей лучше, и она спокойна; на приеме было много народу. Балашев (Jean) [обер-егермейстер Иван Петрович Балашев] записал ей тридцать страниц всевозможных, по ее словам, дерзостей: «Vous vous croyez une Marie-Thérèse, mais vous vous trompez. Vous devez ne vous occuper que des enfants et des mères…» («Вы себя вообразили Марией-Терезией, но вы ошибаетесь. Вам надлежит заниматься только детьми и матерями»). От имени государя Фредерикс сделал ему выговор.

15/28 января. Протопопов пришел сюда рассказывать свой сон: разверстые небеса, а в небесах Гр. со вздетыми руками благословляет Россию, заявляя, что он ее хранит. Вот на какое вранье здесь ловятся! Вероятно, под этим впечатлением я нашла вчера императрицу спокойной и ободрившейся. Императрица принимает завтра Григорьева и Михайлова и также дам. Во вторник хочу на неделю переехать в город.

16/29 января. Я рада, что Михайлов и Григорьев были приняты императрицей и что я могла этому посодействовать. Оба они в восторге. Протопопов и князь Голицын тоже; она в них вызывает к себе полувлюбленное преклонение. Я ее видела тоже и сказала, что скроюсь на несколько дней. Вечером у меня были Иза и Настенька [фрейлины: баронесса Буксгевден и графиня Гендрикова]. Бедная Настенька: ее сестра[1235] в Кисловодске и очень больна, боюсь, что скоро наступит развязка.

17/30 января. Лютый холод: 17º. Все-таки переехала в город. Ехала с военным министром и с товарищем Барка, который его заменяет во время его отсутствия. Дела на войне идут довольно хорошо. Меня очень беспокоит Америка, которая желает мира. Если мы откажемся, Бог знает, не вызовет ли это впоследствии новую войну и прекращение субсидий. Будущее рисуется мне в мрачном виде: последствием войны будет нашествие евреев, которые поработят крестьян; те возмутятся, начнут громить евреев и помещиков, которых свалят в ту же кучу.

18/31 января. У меня была игуменья Екатерина [в миру графиня Ефимовская]. Она ведет в Бессарабии широкую христианско-просветительскую деятельность и очень меня заинтересовала. Поручила ей узнать, не осталось ли каких-нибудь следов от деятельности Рабиновича; может быть, она призвана продолжать ее. Протопопов написал мне очень любезное письмо; писала ему насчет Бейсмана[1236], за которого Вильчевский; надеюсь, он получит место; он его достоин[1237]. Ходят нелепые слухи: о покушении на императрицу, о казни известных лиц; с трудом удается убедить, что это сказки. Вечером была княгиня Кантакузена[1238] — умна и приятна; связь с прошлым: Кокона [княгиня М. А. Барятинская], Лиза [княгиня Е. Г. Волконская], — единственная, которая еще осталась. Она оптимистична: видит зарю новой жизни, перерождение общества, пробуждение заснувших сил.

19 января / 1 февраля. Андроников выслан в Рязань; мне об этом пишет Карцев[1239], просит замолвить словечко. Не могу этого сделать, — и кому? Даже не знаю, в чем его обвиняют. У него злой язык, может быть это месть. Во всяком случае, благодаря своим многочисленным связям, может выпутаться и без меня, а я недостаточно с ним знакома, чтоб за него ломать копья. Все еще стоят лютые морозы, сегодня утром метель. Думаю об окопах и о бедняках, которые не имеют возможности топить. Очень тревожусь за дела на фронте; никакого руководства, ни дружных действий.

20 января / 2 февраля. Страшный холод; не выезжала; все около 20º. Обедали Куракины[1240] и Вера[1241].

21 января / 3 февраля. Все еще мороз. Не выезжала; провела весь день дома. Прилив крови к голове. Грустные мысли: императрицу ненавидят. Думаю, что опасность придет с той стороны, откуда не ожидают: от Михаила. Его жена — «очень интеллигентна», никаких сдержек интеллигентской среды[1242]. Она уже проникла к Марье Павловне[1243]. В театре ее ложа полна великих князей, сговорятся вместе с М[арьей] Павл[овной][1244]. Добьется быть принятой императрицей-матерью и императором. Чувствую, что они составляют заговор. Бедный Миша будет в него вовлечен вопреки себе, будет сперва регентом, потом императором[1245]. Достигнут всего.

22 января / 4