Далекие королевства - Кристофер Банч

Я поблагодарил его и стал подниматься по винтовой лестнице, опоясывающей башню изнутри. Открыв дверь кабинета, я услыхал громовой бас, который не столько говорил, сколько резонировал с моим телом и окружающими меня камнями.

— Заходи, но молчи, — сказал Янош. — Мой гость капризен.

Раньше я этого не замечал, но крыша здесь, оказывается, раздвигалась, и теперь она была раскрыта навстречу небу и звездам. В комнате горела лишь одна тоненькая свечка на большом письменном столе. Янош сидел за столом нахохлившись, как коршун в клетке. В комнате находилось что-то еще. Это «что-то», твердое на вид и абсолютно черное, висело в воздухе и вращалось, испуская мириады искорок. Янош даже не посмотрел на меня; для него сейчас существовала только эта вращающаяся темнота. Я испугался, сам не зная почему. Я вдруг почувствовал, что отступаю спиной вперед.

— Ты вне опасности, — сказал Янош, по-прежнему не глядя на меня. — Мой друг заключен в пентаграмму и к тому же только что получил то, что искал.

Только тут я заметил рисунок Яноша, вырезанный на каменном полу. Вокруг и внутри геометрической фигуры располагались какие-то завитушки в виде сложного орнамента. Внутри пентаграммы оплывали под огнем три небольшие свечи, а между ними стоял большой бронзовый кувшин с темно-розовой жидкостью. Пока я это все разглядывал, жидкость закружилась и стала подниматься вверх, к черному предмету, как водяной смерч, который я однажды наблюдал у причалов Ориссы. Чернота всосала ее в себя, словно выпила. Пробирающий до костей гул стал громче. Кувшин стал пустым. Черное увеличилось, заискрило ярче и стало вращаться еще быстрее. Янош встал и протянул к нему руки — сначала ладонями вниз, затем развернул их навстречу черноте и повернул ладони вверх. Чернота стала подниматься вверх, закрывая звезды, и исчезла. Затих и гул.

Янош взмахнул руками, и в помещении без всякой посторонней помощи вспыхнули другие свечи. Еще одно движение рук, и крыша сомкнулась у нас над головой. Теперь комната, если не обращать внимания на пентаграмму; выглядела как кабинет какого-нибудь безобидного ученого.

— Дружище Амальрик, — сказал Янош. — Этой ночью я проник глубоко в неизведанное. И оттуда пришло это создание. Теперь, когда оно получило самое желанное, оно вновь явится ко мне по моему повелению.

— Что же это за создание?

— Я пока не знаю, — сказал Янош. — Но о его существовании, о привлекающем его внимание заклинании и даже о намеке на то, что оно требует взамен при заключении сделки, я прочитал в архивах Вакаана. Все эти знания я отыскал в свитке, запечатанном печатью, рисунок на которой внушил мне ужас сам не знаю почему. И вид у этого свитка был такой, словно до него не дотрагивались со времен старейшин. Никто — даже принц Равелин, похоже, не знает об этом создании и о том, что оно может. Как я говорил тебе недавно, тут находятся такие знания, о существовании которых никто в королевстве и не подозревает. Знания только для того, кто отважится постичь их. И сегодня ночью я пошел по этому пути.

Янош вышел из своей экзальтации и несколько смутился:

— Я расхвастался, друг мой. А Гатра сказал, что, судя по тону твоего голоса, надвигается какая-то катастрофа.

— Боюсь, что именно так.

— А вино тебя немножко не успокоит? Или будет хуже?

Я попытался улыбнуться. Янош открыл шкафчик, достал графин и бокалы и небрежно смахнул какие-то бумаги с кресла, чтобы я мог сесть.

— Так что же случилось? Когда мы разговаривали последний раз, ты и словом не упомянул, что приближается конец света.

И я рассказал все по порядку. Когда я дошел до приглашения от принца Равелина, Янош помрачнел, но промолчал, и я продолжил. Несколько раз в процессе моего рассказа он порывался сделать какое-то замечание, но сдержался, пока я не дошел до конца.

— Это все? — спросил Янош.

Я прикинул — может, что пропустил, — и кивнул. Я описал все подробно, насколько смог.

— Проклятье… — начал он. Я прервал его:

— Янош! Ты понял, что я только что сказал? Он знает, что ты не спал и что ты не у любовницы. Так что будь аккуратнее в высказываниях.

— Мы еще разберемся с принцем Равелином и его шпионами, — пробормотал Янош, подошел к письменному столу и достал какую-то фляжку. Рассыпая из нее по комнате порошок, он быстро приговаривал заклинания.

— Ну а теперь, если наш черный принц подслушивает, он услышит лишь нашу с тобой пьяную болтовню о том, стоит ли в Ориссе открыть таверну, где бы подавали блюда Вакаана.

— Не насторожит ли это принца Равелина?

— Этот человек заразился подозрительностью с первым вдохом при своем рождении, — сказал Янош. — Поэтому он всегда настороже, о чем бы мы ни говорили. Ну а теперь позволь я вернусь к тому моменту, где ты прервал меня. Проклятье на голову этого человека! Ведь когда он только впервые заикнулся о своем проекте будущего Ориссы и способе его осуществить, я сразу ему сказал, что тебя нельзя подкупить, как какого-нибудь воскресителя на таможне! Пусть даже в качестве взятки предлагается целое королевство!

Я почувствовал, как во мне поднимается злость, но сдержался.

— Ты хочешь сказать, что знал о плане Равелина уже давно, но ничего мне не сообщил?

Янош вспыхнул:

— Да, знал, друг мой. Но не хотел тебя сразу тревожить, когда впервые услыхал об этом. И на это была своя причина.

— Какая?

Янош оглядел свой бокал, затем осушил его.

— Мне придется выбирать слова, Амальрик. И пообещай мне, что дослушаешь меня до конца не перебивая.

— Я… хорошо. Обещаю.

— Давай предположим худшее — пусть мне и не хотелось бы делать этого, — и примем как факт твое несколько истеричное утверждение, что Равелин намеревается взять железной рукой власть как в Ориссе, так и в Ликантии. Даже если это и правда, то мне доводилось встречать и более серьезных правителей в обоих этих краях, и я даже могу назвать их имена. А здесь мне довелось достаточно почитать об истории Вакаана. Я знаю Равелина чуть получше, чем ты, Амальрик. Равелину никогда не стать королем в Вакаане, и это здорово уязвляет его. Когда он понял это, то повел себя как недокованный раскаленный металл, опущенный в воду для закалки. В том смысле, что это разрушило его, а не закалило. Равелин по натуре энтузиаст, бросающийся от одного грандиозного проекта к другому, по мере того как очередной замысел кончается крахом.

— Но нас-то он ждал много лет, — сказал я.

— Я же просил тебя дослушать. Ну пожалуйста! Итак, его манят наши земли, и, как ты считаешь, довольно давно. Но я думаю, только потому они его манят, что он не может до них дотянуться. Как ребенок, который желает другую сладость, а не ту, которая у него во рту. Как только зонтик Далеких Королевств накроет Ориссу и Ликантию, его энтузиазм переключится на что-нибудь другое. Возможно, это будет исследование еще более дальних земель, а может быть, исследование собственного гарема. Но он увлечется другим, поверь мне. Мы же, ориссиане, станем к тому времени богаче, чем кто бы то ни было.